На совещании Бонте информировал генерала Казеле, что Норвегия хочет купить катера. Казеле и все присутствующие члены комитета поняли дело так: предложение о покупке исходит от норвежского правительства. В связи с этим возникает всего два вопроса: окончательно ли Израиль отказался от катеров и включен ли в текст соглашения о продаже пункт, запрещающий второй стороне перепродавать катера. Генерал Бонте, как ответственный за военные поставки, сделал соответствующий запрос и получил утвердительные ответы.
Дело сочли законченным.
Казеле отправил отчет президенту Помпиду, премьер-министру и министрам финансов, обороны и иностранных дел. Эксперты министерств, предупрежденные о том, что дело не терпит отлагательства, подтвердили свое согласие.[16]
Собственно, Израиль мог бы свои суда сразу и забрать. Катера были совершенно легально проданы израильской дутой компании. Казалось бы, можно все оформить по закону, покинуть верфь, а там уже поступать в соответствии со своими планами. Однако было ясно, что как только новые владельцы катеров, норвежцы, обнародуют свое намерение покинуть Шербур, французские газеты на это отреагируют. Не исключено, что именно в этот момент кто-нибудь начнет задавать вопросы. Маскировка была столь ненадежной, что уже в течение нескольких часов скрытая за ней суть могла быть обнаружена. Этого нельзя было допустить. На руках у израильтян были официальные документы, подтверждающие их право покинуть Шербур. И все же они отдавали себе отчет в том, что уходить им надо незаметно. Катера должны выйти в открытое море до того, как возникнут первые сомнения.
Адмирал Лимон и бригадный генерал Кимхи советовали организовать отправку судов в Рождество. Лучше всего в канун Рождества, ночью. Французы будут в это время заняты праздником.
Кимхи 18 декабря прибыл в Шербур для окончательной подготовки операции. Надо было решить еще две задачи. Верфь запаздывала со снабжением катеров всем необходимым оборудованием.
Обратились к генералу Яриву, который в свою очередь обратился в Мосад. Агенты Мосада привыкли выполнять самые разнообразные и неожиданные поручения, но на этот раз требования Мосада смутили даже бывалых агентов. Им предписывалось, где бы они ни находились в Европе, обращаться к определенным фирмам и за наличные закупать секретные детали навигационого оборудования. При этом агент должен был разыгрывать или роль владельца нефтяных танкеров, застрявших в отдаленных портах из-за отсутствия именно этой детали, или промышленника, выпускающего оборудование, которое срочно необходимо сравнить с аналогичным, выпускаемым конкурентом, чтобы суметь отвоевать у него заказ. Некоторым, очень немногим, было разрешено говорить, что они представляют С.С.М. верфь. К великому изумлению отдела снабжения этой верфи, на ее склады начало поступать оборудование. Идея оказалась реалистичной.
И еще одна проблема требовала решения.
В Шербуре находилось всего шестьдесят моряков. Этого было недостаточно для обслуживания пяти катеров на пути в 5 тысяч километров до Тель-Авива. Требовалось, как минимум, еще столько же. Их надо было доставить быстро и незаметно, чтобы французская секретная служба не заподозрила, что на французской территории затевается какая-нибудь операция.
Военная разведка в Тель-Авиве для каждого моряка выработала хорошо продуманное расписание. На одном и том же самолете полетят одновременно двое, не больше. Некоторым предписывалось выезжать заранее и добираться до Марселя пароходом, а затем поездом до Парижа и Шербура.
Если надо было заказывать номера в отелях, то в каждом из них одновременно разрешалось останавливаться только троим, и то на одну ночь. Таким образом, никто не мог бы обратить внимание на внезапный приток молодых путешественников из Израиля.
Каждый самолет из Израиля и каждый поезд из Парижа в Шербур использовался для транспортировки моряков. Вначале предполагалось всех сразу отправить самолетом в Италию, а оттуда поездами в Париж и Шербур. Но от этого плана пришлось отказаться, потому что на железных дорогах в Италии в это время была забастовка.
Отбирала моряков Военная разведка индивидуально. Их подробно инструктировали и знакомили с операцией. Некоторые офицеры разведки стали не без язвительности называть ее «вторжением во Францию».
Нужно было тщательно позаботиться и о паспортах. Однако все паспорта должны были быть подлинными, хотя некоторым из моряков и были выданы гражданские документы. Команду разбили на группы по десять человек в каждой, с офицером во главе. Каждая десятка в свою очередь делилась на подгруппы. С каждым из моряков проводились серьезные беседы — ведь они не были опытными агентами. Кроме того, каждому вручили адрес и имя офицера связи, которого в случае необходимости можно было найти в Торговом бюро министерства обороны Израиля в Париже, и отпечатанные указания о деталях их путешествия и адрес в Шербуре.
Вокруг этих бумаг в разведке велось немало споров. Дело в том, что в практике разведывательной деятельности не было случая, чтобы агент имел при себе подобные бумаги. Такой агент выглядел бы не менее нелепо, чем, скажем, раввин со свиной отбивной. Попади моряк, снабженный подобными инструкциями, в поле зрения таможенника или полицейского, и вся операция может быть сорвана. Однако альтернативы не было. Нельзя было допустить, чтобы кто-то из моряков, забыв адрес и инструкции, заблудился во Франции и попал в полицию. В этом контексте листочки с инструкциями казались наименьшим злом.
22 декабря в Шербур прибыли все, кроме двоих. Моряков разместили в квартирах, подготовленных израильтянами уже давно.
Двое пропавших доставили немало волнений. Один из агентов Мосада сообщил, что до него дошел слух, что эти двое были арестованы в Париже и французы об операции «Ноев ковчег» уже осведомлены. В течение нескольких часов сотрудники Израильского Торгового бюро в Париже и все руководство в Тель-Авиве находилось в состоянии напряженного ожидания. Хотя пока полиция в Шербуре ими не интересовалась, однако и в безопасности никто себя не чувствовал.
Утром 23-го числа оба пропавших — морской офицер и врач — наконец появились. Оба были смущены. Никогда, надо думать, им не забыть взбучки, которую они получили от Акулы.
Объяснялась же их задержка по-человечески очень просто. Прибыв в Париж и обнаружив, что до поезда в Шербур у них оставалось несколько часов, оба решили побродить по городу и зайти в Галерею Лафайет, чтобы купить подарки семье. Конечно, им и в голову не приходило, что в предрождественские дни на парижских улицах могут быть транспортные пробки. Застряв на одной из улиц, они опоздали на поезд и всю ночь провели на вокзале, выехав в Шербур рано утром.
Доставить на катера запасы воды и еды тоже оказалось задачей довольно хлопотной, тем более, что запасы эти должны были быть рассчитаны на сто двадцать человек, которые в течение недели будут в море. Ответственный за снабжение офицер, естественно, не мог зайти в магазин и закупить все, что ему было необходимо, сразу. Сохранить в тайне такую покупку было бы невозможно. И офицеру пришлось делать закупки в разных магазинах по частям. В конце концов, не пропустив в буквальном смысле слова ни одной продуктовой лавки в Шербуре, он свою задачу выполнил.
Горючее было уже запасено. Для того чтобы без дополнительной заправки катера могли дойти до Израиля, им нужно было 250 тысяч литров бензина. Для этого Кимхи во время испытаний катеров в море, в течение трех недель систематически делал увеличенные заказы на бензин.
Последним возможным препятствием могла стать погода. Катера не были приспособлены к зимним условиям в Бискайском заливе, так что можно было ожидать серьезных затруднений, если погода не будет им благоприятствовать.
На одном из катеров расположился метеоролог, специально для этой цели привезенный из Тель-Авива. В течение десяти дней он собирал все сводки погоды из Франции, Англии и Испании, записывал все специальные радиопередачи для моряков, летчиков или фермеров. После обработки всех этих материалов он составлял метеорологические таблицы и диаграммы.
