И все же положение изменилось. Если прежде западные службы безопасности были обречены на роль пассивных наблюдателей, то теперь они получили возможность действовать активно, и террористы отступали.

Постепенно, но неуклонно террористов вытесняли со сцены, а следом за ними уходили и анархисты в Европе, которые были в прошлом главной их опорой. В Англии, Франции, Германии и даже в арабских странах членов террористических фракций крайнего направления арестовывали или вынуждали уходить в подполье. Возможностей действовать у них становилось все меньше. И сами они, и идеи, которые они проповедовали, постепенно теряли свою привлекательность.

Все службы безопасности на Западе в настоящее время непосредственно связаны с израильской разведкой. Израильтяне сотрудничали с немцами, когда те разоблачали банду Баадер-Майнхоф. Они передали жизненно важную информацию англичанам, когда «Сердитые бригады» подкладывали бомбы в Лондоне. Израильская разведка помогла разоблачить связь ИРА с арабами, в особенности с ливийцами. Тогда израильский агент сообщил британским властям сведения о судне с оружием, которое направлялось из Ливии в Белфаст. Таким образом британский флот получил возможность следить за судном на всем протяжении его пути к месту назначения.

В конце 60-х годов казалось, что города Европы вот-вот захлестнут волны террора. Эта опасность постепенно ослабевала. И немалую роль в этом сыграло небольшое агентство, которое нашло в себе силы встретить эту опасность лицом к лицу. Имя этого агентства — Мосад.

В войне с палестинцами Мосад понес тяжелую потерю. Один из лучших агентов — Барух Коген — был убит 26 января 1973 г. в Мадриде. За всю историю существования Мосада это был единственный случай убийства офицера высшего ранга во время исполнения служебных обязанностей.

До сих пор никто, кроме деятелей «Черного сентября», не знает, что в действительности произошло и кто его выдал. Позднее стало ясно, что к этому времени, т. е. в сентябре 1972 г., палестинцы узнали, что израильское посольство в Брюсселе, откуда действовал Коген, было одним из основных оперативных пунктов Израиля в его борьбе с ними.

10 сентября Офиру Цадоку, служащему Мосада, который состоял в штате посольства, позвонил осведомитель и пообещал информацию, связанную с проектами диверсий, задуманных арабами против евреев — владельцев предприятий. В ближайшем кафе, куда Цадок пришел на свидание, в него стрелял молодой двадцатидевятилетний марокканец, как выяснилось позднее, с уголовным прошлым. Цадок выжил. Нападение носило характер любительский и напоминало по стилю времена, когда палестинцы посылали на выполнение серьезных и опасных заданий преступников.

Никто в брюссельском центре особого значения этому событию не придавал. Беспокоились лишь о состоянии здоровья Цадока. Он не был особо засекречен и не стоило большого труда выяснить, что он имеет отношение к службе безопасности. Во всех израильских представительствах мира были усилены меры предосторожности, но никаких конкретных последствий, связанных с покушением на Цадока, никто не ждал.

Более грозным предостережением можно было рассматривать убийство сирийского журналиста, который был внештатным корреспондентом радио в Дамаске. С некоторых пор его потребности стали явно превосходить его возможности, и приблизительно за год до своей смерти он стал предлагать израильтянам информацию о действиях палестинцев в Париже. Мосад не слишком доверял ему. Хотя за сведения ему платили, но уверенности, что он не подослан «Черным сентябрем», не было. Соответственно никто, в том числе и Барух Коген, или кто-нибудь, кого бы он впоследствии мог опознать, в контакты с ним не вступал.

10 сентября Кадер Кано был найден мертвым в своей квартире с тремя пулями в сердце. Собственно, так была произведена палестинцами его казнь.

Мосад гибель Кано не слишком обеспокоила. Информация, которую он поставлял большой ценности не представляла, даже если предположить, что она была достоверной. Не приходилось удивляться и тому, что палестинцы до него добрались. Он мог и сам сообщить им, что связан с израильтянами, в расчете на то, что ему предложат стать двойным агентом. Если так, то смертный приговор он подписал себе сам, поскольку должен был признаться, что уже вступил в непозволительные контакты с израильтянами.

В январе 1973 г. Баруху Когену один из его самых надежных осведомителей сообщил, что хочет встретиться с ним в Мадриде. Они и до этого часто встречались в столице Испании, подальше от назойливых свидетелей. Все казалось обычным. Что же именно произошло на этой встрече, осталось невыясненным. Коген был один, никто его не сопровождал. Свидание было обычным, и чрезвычайные меры предосторожности казались излишними. Цви Замир вскоре после убийства Когена получил заключение испанской полиции, которая и сама толком в этом деле не разобралась, и потому на ее выводы положиться было нельзя. Некоторые свидетели утверждали, что заметили двоих мужчин, возможно, арабов, которые бежали прочь от места убийства по улице Хосе Антонио — одной из самых оживленных в Мадриде.

Разведывательная организация, как правило, не имеет возможности анализировать и оценивать свои собственные ошибки, особенно в тех случаях, когда следствием их явилась смерть одного из ее офицеров.

Ясно одно: Коген ничего не подозревал. Будь по другому, он не поехал бы в Мадрид или побеспокоился бы о том, чтобы его кто-нибудь сопровождал. Становилось теперь понятным, что и покушение на Цадока, и убийство Кадера Кано — эпизоды не случайные. «Черный сентябрь» проник в организацию Мосада в Европе с помощью одного из агентов-арабов, которому Израиль привык доверять. Смерть Когена свидетельствовала об этом уже вполне однозначно.

Цви Замир был вынужден принять предупредительные меры, т. е. прекратить деятельность Мосада в Европе, да и не только в Европе — везде, где существовала вероятность предательства. От услуг агентов-арабов, даже очень ценимых Мосадом, пришлось теперь отказаться. Старших офицеров Мосада, которые, подобно Когену, успешно руководили осведомителями, срочно отозвали в Тель-Авив. Любой из них мог оказаться под ударом. В одно мгновение все операции Мосада в Европе были приостановлены. Оставалось применить тактику выжидания и только по прошествии времени начать вновь засылать уже других агентов, создавать другие центры, организовывать другие маскировочные предприятия.

Незатронутыми оказались лишь некоторые из давно задуманных операций. Среди них — планы убийства Базиля аль-Кубаиси и Мохаммеда Будиа в Париже. Эти операции начинались задолго до смерти Когена.

На обновление сети Мосада в Европе ушло несколько месяцев. И как раз в этот период разыгрались события, тяжело отразившиеся на репутации Мосада. Мосад потерпел фиаско, но не потому, что его люди были плохо подготовлены. Просто не было у них того опыта и тех навыков, которые их предшественники приобретали годами. Со временем и они не уступят им в квалификации, но несчастье произошло как раз в переходное время, когда они еще только пробовали свои силы.

21 июля 1973 г. в 10.40 в маленьком норвежском городке Лиллехаммер был убит человек, которого агенты приняли за Али Хасана Саламэ. Полиции удалось задержать лиц, причастных к убийству, допросить их и привлечь к судебной ответственности. Риторический вопрос: «Что делать, если произойдет непоправимое?» — получил реальный ответ.

Нет никакого сомнения в том, что сменившие Баруха Когена люди оказались не на высоте. Не следовало разрешать им действовать до тех пор, пока они не станут асами шпионажа. В своих действиях они основывались на ненадежной информации, которую оценить были не в состоянии.

И все же остается до конца неясным, каким образом могло случиться, что Мосад, имеющий столь высокую международную репутацию, мог допустить подобную ошибку.