— Что? — тупо спросил он.

И внезапно со мной что-то произошло. Я схватил тяжелый гаечный ключ с полки на стене и со всей силой обрушил его на механизм. Раздался жуткий лязг металла, полетели искры и разрушенные детали. На долю секунды — не длилась ли она целую вечность? — вся моя прошлая жизнь, вернее, все мои прошлые жизни, — окружили меня. То были живые воспоминания об Илоне, об Элспет и о других, кого я знал давным-давно. И все это было более живым, чем просто воспоминания.

А потом…

А потом прошлое умерло, сгинуло безвозвратно.

— Ты уничтожил его, — рыдал Фергюс. — Ты… убил его.

— Машины нельзя убить, их можно только разрушить.

Я понял, что Элспет вцепилась в меня и тянет из комнаты. Я обернулся к Фергюсу:

— Вам лучше пойти с нами.

— Нет, — отвечал он. — Нет. Кое-что осталось, Может, мне удастся починить…

— Вам лучше…

— Оставь его, — проговорила девушка тихим голосом, полным сожаления. — Оставь. Это было всей его жизнью. Скоро здесь будет одна пыль. Оставь его. У него есть шанс возродить свое бессмертие. До свиданья, отец.

Он не слышал ее. Он уже тащил из кладовой новый блок вместо разрушенного мной.

Мы не стали спускаться. Воздушный шлюз был уже под слоем пыли. Мы поднялись на крышу здания, где были укреплены орудия. Нашу крепость все еще обстреливали, но менее интенсивно. Мы знали, что скоро Малетер подтянет свои силы для заключительного штурма, но будет уже слишком поздно… Здание станет погружаться все глубже и глубже, унося с собой свои тайны, и есть вероятность, что Малетер поймет это чуть раньше и не будет делать заключительного шага. Слабая надежда, но она все же оставалась у нас.

Орудийная башня, куда мы направлялись, была разрушена, а орудие искорежено до неузнаваемости. Я утешал себя мыслью, что любая артиллерия редко попадает дважды в одно место. Солнце уже почти село за горизонт, и здание быстро погружалось в глубину пылевого океана, снаружи оставались лишь купола и орудийные башни. Упал последний снаряд, довольно далеко от нас, и все затихло.

У нас не было пылеступов, но недалеко от себя мы обнаружили немного изогнутый большой лист метала, оторвавшийся при взрыве. Я выполз из башни, помогая Элспет. Мы осторожно приблизились к металлической пластине и оторвали ее. Пластина заскользила по поверхности пыли. Элспет очень медленно и осторожно перенесла на нее свой вес. Я последовал ее примеру и, как только мы оказались там, здание внезапно полностью ушло в пыль, оставив на поверхности только антенны.

Мы сидели в тишине, прижавшись друг к другу, насколько позволяли скафандры. В какой-то момент мне показалось, что я слышу в наушниках знакомый слабый гул Манншеннского двигателя: значит, Фергюсу удалось-таки починить и запустить машину! Но, если и так, на нас это больше не повлияет. От Малетера тоже ничего не было слышно.

А потом мы увидели над линией горизонта поисковые огни реактивных пылеходов, они были такие яркие… Может, нам лучше было погрузиться вместе со зданием, подумал я. Будет ли Малетер стрелять, когда подойдет поближе, или засыплет нас вопросами, наивно полагая, будто мы еще чем-то можем ему помочь?..

Строгая цепочка огней нарушилась. Я услышал звуки выстрелов, увидел вспышки. А затем — знакомый до боли голос в наушниках:

— Джонни, это Стив. Это Стив. Ты в порядке? Прием.

— Мы в порядке, — сказал я. — Забирайте нас.

И мы ждали, счастливые, что все позади, готовые вступить в будущее вместе.

«Салли Энн» была крупным кораблем, пожалуй, даже слишком большим и слишком внушительным для того имени, которое она носила. Судно гордо стояло на своем месте в порту Форлон; краны, порталы и административные здания рядом с ним превращались в карликов; оно высоко возвышалось над такими типичными представителями флота Приграничья, как «Звезда Приграничья» и «Приграничный». Однако опытному космонавту с первого взгляда стала бы очевидной связь между «Салли Энн» и меньшими судами — на всех трех стоял знак Комиссии по межзвездному транспорту, и все три потеряли свой статус во Вселенной. «Салли Энн», несмотря на свой внешний лоск, пала ниже всех; она стала лайнером Бета-класса, а теперь бродяжничала. «Звезда Приграничья» и «Приграничный» были бродягами класса эпсилон, но теперь были удостоены звания грузовых лайнеров.

Командор Граймс, космический директор флота Приграничья, смотрел из окна своего офиса на этот огромный корабль, жмурясь от стального света заходящего солнца. Жестокое выражение его рябого лица на мгновение смягчилось, когда он сказал:

— Мне жаль, капитан. Мы не можем его использовать, он просто не подходит ни к одному из направлений нашей деятельности.

— Флетчер, ваш агент на планете Ван Димена заверял меня, что я непременно получу чартер, как только выберусь отсюда, — заметил капитан Клаверинг. — Я привез вам транспорт переселенцев, которых вы требовали; так что теперь вы должны, по меньшей мере, обеспечить мне работу, чтобы я смог добраться до Центра.

— У вас не было никакого письменного договора, — заявил Граймс. — Вы поверили Флетчеру на слово. Я знаю Флетчера — он был начальником интендантской службы в вашем прежнем концерне, «Трансгалактические клиперы». Он прекрасно научился действовать как казначей с большими замашками — обещая все на свете, он не обещает на самом деле ничего. Поднявшись с места, Граймс указал на «Звезду Приграничья».

— Вот тип корабля, который вам и вашим друзьям следовало купить на свой выигрыш в той лотерее. Бродяга всегда может как-то подработать в Приграничье — один из наших капитанов получил большую сумму денег за спасенное имущество, купил судно свободного плавания и сейчас на условиях повременного чартера работает на нас в Восточном контуре…

— Я слышал о нем, — признал Клаверинг. — Он поднял «Фермопилы» с Иблиса. Я летал на ней некоторое время после того, как она вернулась и была приведена в рабочее состояние… Но, командор, дела Калвера не имеют никакого отношения к моим проблемам. Несомненно, в Приграничье должны быть какие-то пассажирские перевозки. Флетчер говорил мне…

— Флетчер скажет вам что угодно, — резко бросил Граймс, — Если вы видели одну часть Приграничья, то вы видели их все. Зачем кому-то летать с Лорна на Фарадей или с Ультимо на Туле? Горстку людей, которым нужно летать по делам бизнеса, мы можем перевозить и на собственных кораблях — они все оборудованы условиями для перевозки двенадцати пассажиров, но и те редко используются. Во всяком случае, откуда у вас это стремление работать в Приграничье? У нас есть пословица, знаете ли — человек, который прилетает в Приграничье, чтобы зарабатывать на жизнь, для отдыха и развлечений выбирает ад.

— Потому что, — с горечью ответил Клаверинг, — я считал, что это единственная часть Галактики, где свободный пассажирский корабль может зарабатывать себе на жизнь. Похоже, я ошибался.

Граймс встал, протянул молодому человеку руку, заканчивая разговор:

— Мне жаль, капитан, действительно жаль. Не могу видеть, как хороший космонавт сидит с большим белым слоном на шее. Если я услышу о какой-либо доходной работе для вас, я дам вам знать — но не могу дать вам особые надежды.

— Спасибо, — сказал Клаверинг.

Он протянул Граймсу руку и широкими шагами вышел из офиса. Он торопливо шел по продуваемому ветром бетону, стараясь замаскировать нежелание смотреть в глаза своим товарищам по несчастью, друзьям-акционерам.

Они ждали его в убогой, но все еще комфортабельной комнате отдыха «Салли Энн». Там была Салли Клаверинг, которая, в дополнение к тому, что являлась его женой, выполняла также функции казначея и поставщика продуктов. Там был Таубман, главный и единственный инженер по реактивному приводу, и Роковски, отвечавший за межзвездный привод. Там был Ларвуд, старший офицер, и Мери Ларвуд, биохимик. Немногие оставшиеся офицеры не являлись акционерами и не присутствовали.