Естественным следствием явился бурный успех. Важные шишки со всей Америки просили зарезервировать номер.

Джейк торжествовал.

— Я же говорил тебе, что открываю золотой рудник, — хвастливо заявил он Джино по телефону несколько месяцев спустя. — Отель процветает. В нем единственном не бывает свободных номеров. Что скажешь?

— Это все очень хорошо, — бесстрастно ответил Джино. Он поставил на ключевые посты своих людей и из их отчетов сделал вывод, что мешок с золотом мог быть еще более полным, если бы не прореха. Джейк определенно приворовывает. Ну и болван же он!

— Мог бы проявить больший энтузиазм, — посетовал Джейк. — Я вкалываю не покладая рук, и все наживают на этом целые состояния. Синдикат должен мной гордиться!

— Он и гордится, Джейк. Не беспокойся, вкладчики оценят тебя по заслугам.

Бой удовлетворенно хмыкнул.

— Вот как?

— Вот так, — Джино повесил трубку и подивился про себя наивности Боя. Такой смышленый парень в одном отношении и такой простак — во всех остальных. К сожалению, придется его проучить — чтобы другим неповадно было. Нельзя обкрадывать своих. Если хочешь жить, конечно.

Ход его мыслей был нарушен стуком в дверь. Вошла няня Камден с Лаки.

— Мы идем баиньки, мистер Сантанджело.

Джино взглянул на малышку и широко улыбнулся. Несколько месяцев отроду, но уже — шикарная особа!

— Э, да она с каждым днем становится все красивее! Не иначе, собирается стать кинозвездой.

— Да, мистер Сантанджело, — сухо поддакнула няня. Все отцы, у которых она работала, были убеждены в исключительных способностях своих дочек.

— Спи спокойно, моя радость, — пропел он. Няня унесла девочку.

Всего через несколько минут в гостиную их нью-йоркского дома ворвалась Мария. Этот дом явился небольшим подарком Джино ей и себе, потому что он не горел желанием проводить зиму в Ист-Хэмптоне. Что касается Марии, то она как раз не возражала.

Она была похожа на прекрасную белокурую принцессу из сказки — в высоких сапожках на меху и облегающем пальто, отделанном каракулем.

— Джино! У меня чудесная новость!

Он улыбнулся — как всегда, когда она входила в комнату.

— Что такое, моя прелесть?

Ее щеки разрумянились с мороза, прекрасные голубые глаза сияли.

— Я опять беременна! На этот раз я подарю тебе сына. Обещаю!

Джино захлебнулся от восторга.

— Ты шутишь?

Он чуть не задушил ее в объятиях. У нее был холодный нос, и она потерлась о его щеку, как щенок в поисках тепла и защиты.

— Правда, чудесно? — она вздохнула. — Я так счастлива!

Он расстегнул ее пальто и сжал в руках тонкую талию.

— Что за ажиотаж вокруг мальчишек? Мне лично все равно — мальчик, девочка или двойня…

— Тебе нужен сын, — возразила она. — Все мужчины помешаны на сыновьях.

Он сильнее сжал талию жены.

— Черта с два!

— Ой, Джино, мне больно!

Он отпустил ее талию и стал гладить груди.

— Так лучше?

— Джино! Не сейчас!

— Почему?

— Кто-нибудь может войти.

В ней жило неистребимое целомудрие, и ему это нравилось.

— Это наш собственный дом.

— Ну да, — она попыталась улизнуть. — Но сейчас день… по дому шастают люди…

Он сдержал смех.

— Так запрем дверь.

Мария застенчиво улыбнулась.

— Ну ладно.

Он не ожидал такой уступчивости. Они женаты год и два месяца, и его по-прежнему неудержимо влекло к ней. Ей была присуща естественная сексуальность, но и некоторая скованность. Это сочетание сводило его с ума.

Она до сих пор выказывала неприятие орального секса, но он надеялся перевоспитать ее. Рано или поздно она будет целиком и полностью принадлежать ему. Он начал медленно раздевать ее.

— Запри дверь, — напомнила Мария.

Он поспешил выполнить ее просьбу. Она тем временем задернула тяжелые дамасские портьеры и легла на кушетку.

Он нежно погладил ей бедра и продолжал раздевать; она то и дело ахала от удовольствия.

Он не позволил ей снять сапожки.

— Так сексуальнее.

— Джино!

Он осторожно провел руками по ее плоскому животу. Надо же — там уже зародилась новая жизнь! Его дитя! Джино наклонился, чтобы поцеловать этот живот, а затем его губы естественно скользнули ниже, к золотистому кустику шелковых волос. Он уже понадеялся, что она позволит ему продолжать, но она отстранилась и, притянув к себе его голову, поцеловала в губы.

— Ну почему? — пробормотал он. — Ради праздника!

— Не сейчас, — шепнула она. — Не здесь.

— Почему?

— Ну, Джино! Я не знаю.

— Тебе понравится!

— Как-нибудь в другой раз.

— Когда?

— Скоро. Я обещаю. Мне нужно время.

— Конечно, милая, — он посрывал с себя одежду. — У нас вся жизнь впереди, — он оседлал ее и начал медленную скачку, доводя ее до экстаза.

— Я люблю тебя, — пробормотала Мария.

— Ага. И я люблю — тебя, Лаки и кого там еще.

Резкий телефонный звонок положил конец его излияниям.

— Ну? — рявкнул он в трубку.

— Джино, это Энцо. Необходимо встретиться.

— Что-нибудь срочное?

— Очень.

— У Риккадди.

— В шесть часов?

— Заметано.

У Энцо Боннатти были свои проблемы. Имея дело, кроме всего прочего, с наркотиками и проституцией, он находился по сравнению с Джино, в более опасном положении. Приходилось вести постоянную борьбу, чтобы удержаться у руля. Однако, оставаясь у власти, он лишь плодил врагов — они так и слетались к нему, как мухи на гамбургер. Насилие было его излюбленным способом решать проблемы. Джино был не согласен:

— Есть только два средства удержать власть. Либо ты проливаешь кровь, — что влечет за собой новое кровопролитие, — либо работаешь головой и делаешь большие деньги, как я. Только так можно уцелеть.

Энцо обычно поднимал его на смех.

— Погоди, дружок, пока кто-нибудь не встанет у тебя на пути. Всегда хватает желающих.

Энцо был прав. Они-таки находились.

Он сидел за столиком в «Риккадди» — сильный мужчина с заткнутой за воротник салфеткой; перед ним стояла тарелка фирменных спагетти по-болонски.

Джино плюхнулся в кресло напротив.

— Чао, Энцо.

— Привет.

— Как там Франческа?

— Нормально. А Мария?

— Великолепно. Опять брюхата.

— Мои поздравления. Выпьем за это.

Он подал знак официанту, чтобы принес еще один бокал, а затем налил дорогого красного вина.

Они торжественно чокнулись.

— Салют, — произнес Энцо. — Дай тебе Бог парнишку.

Джино засмеялся.

— Все прямо помешались на парнях. Мне лично без разницы.

— У меня двое сыновей, — серьезно возразил Энцо, — которые, если я уйду, смогут продолжить дело. Приходится думать о таких вещах.

— Что касается меня, то я еще не собираюсь уходить.

— Прекрасно. В таком случае позаботься о своем дружке в Вегасе. Безотлагательно.

— Да знаю. Просто мне нужно подобрать надежную замену. Этот бизнес в Вегасе — с ним не каждый справится. Лакомый кусочек. Соблазн слишком велик, а мне не хотелось бы через несколько месяцев встать перед той же проблемой.

Энцо накрутил на вилку побольше спагетти и затолкал в рот. При этом он закапал салфетку соусом.

— Ходят слухи — я буквально сегодня узнал об этом, — что Бой продал свою долю Пинки Кассари из Филадельфии.

— Розовому Банану? Не может быть!

— Видимо, может. У меня надежный источник.

— Брось, Энцо, я только что разговаривал с Джейком. Он обязательно упомянул бы…

— Больно шустрый, — Энцо запихал в рот следующую порцию спагетти. — Мне это не нравится. Сам провернешь операцию или лучше я?

Джино задумался. Мысли с головокружительной быстротой сменяли друг друга. Вот, значит, как. Бой — дешевка. А как же все те суммы, которые регулярно уплывали в сторону Пиппы Санчес? Она ни разу не обмолвилась даже о факте его знакомства с Бананом. Не говоря уже о продаже его доли.

— Сегодня же вылетаю, — жестко произнес Джино. — Я несу ответственность. Не волнуйся.