Было непросто заставить людей давать показания. Страх был очень велик. Но, слава Богу, некоторых удалось уговорить. С помощью свидетелей они наконец-то разделаются с Боннатти. Стивен надежно спрятал этих свидетелей. Главное теперь — закончить оформление бумаг, и можно привлекать Боннатти к суду.

Он аккуратно припарковал, машину перед кирпичным зданием на углу Пятьдесят восьмой улицы и Лексингтона, где он жил. Здесь почти никогда не было свободного места, но сегодня — раз в год выпадает такая удача! — оно нашлось, и Стивен счел это добрым предзнаменованием, что было особенно приятно после такой жуткой ночи.

Лаки снова зевнула и потянулась.

— Мы почти соседи. Я смотаюсь около десяти.

Что он будет делать с ней целых три часа? И почему ему приходится разыгрывать рыцаря? Почему он не может посоветовать ей поискать другого дурака?

Он вышел из машины и не успел обойти ее кругом, как Лаки уже выбралась без посторонней помощи, потянулась и пробормотала:

— Есть хочется. А вам? Нет ли у вас чего-нибудь съедобного?

Она что, ждет, что он приготовит ей завтрак?

— Есть несколько яиц. Можете ими заняться.

Она поднялась вслед за ним на крыльцо.

— Я не умею готовить.

— Даже яичницу?

Лаки неопределенно пожала плечами.

— У меня нет хозяйственной жилки. К тому же стоит мне взглянуть на продукты, как они…

— Можете не говорить.

Дом был разделен на четыре блока. Стивен занимал квартиру на первом этаже. Кэрри уговаривала его сменить обстановку, но ему нравилось так, как есть: темное дерево, обитые кожей диваны, массивный письменный стол, полки, забитые книгами, и, главное, огромный, с высокой точностью воспроизведения проигрыватель и впечатляющая коллекция пластинок — блюзов и «соул».

Лаки огляделась. Это было не совсем то, что она ожидала.

Она терялась в догадках насчет Стивена. Он определенно красив, а красивые мужчины обычно самоуверенны и высокомерны. Этот совсем другой. Казалось, он и не подозревает о своей неотразимости. Конечно, это не меняло того факта, что он несносен.

Ей захотелось затащить его в постель. Может, там он оттает и покажет свою истинную сущность.

Она чуть не расхохоталась вслух. Какой пассаж! Обычно парни так и липли к ней, как мухи, стоило заглянуть в какой-нибудь кабак. Можно было подумать, что на земле вот-вот не останется ни одной женщины и они торопятся урвать напоследок. Ей нравилась анонимность этих кабаков. Заходишь, «снимаешь» партнера — и даже не знаешь его имени. Никакой ответственности!

— Садитесь! — неловко предложил Стивен. — Сейчас вскипячу воду для кофе.

— У вас газ или электроплита?

— Газ.

— Слава Богу!

— Да, — и он отправился на кухню.

Лаки села на обитый кожей диван и подумала: «Жалко, что я не в форме — совсем вымоталась! Столько нужно сделать!»

Она на мгновение закрыла глаза. Джино может нагрянуть в любой день… любую минуту!..

Я не хочу, чтобы со мной снова обращались, как с сопливой девчонкой! Папочка, не отнимай у меня все это! Пожалуйста!

Она резко открыла глаза. Господи! С ума я, что ли, схожу? Никто! Никто ничего у меня не отнимет!..

В комнату вошел Стивен. Он успел снять пиджак и немного успокоиться.

— Чайник вот-вот закипит. Присмотрите за ним, ладно? А я пока поставлю для вас пластинку и пойду приму душ.

Лаки кивнула. У нее отяжелели веки. Господи, поспать бы! Хоть минуточку!

Он быстро перебрал несколько альбомов и выбрал один, любимый. «Что происходит?» Мартина Гея. Классика.

Поставив пластинку, Стивен поспешил в ванную. Скорее стащить с себя одежду и встать под изумительно холодный, возвращающий энергию душ!

Лаки уже начала клевать носом, как вдруг до ее сознания дошли первые звуки песни. Мартин Гей, «Что происходит?» О Господи! Марко! Ночь их любви! Как они мечтали о будущем! Мартин Гей! Прежде чем Лаки успела их остановить, на нее нахлынули воспоминания.

Марко! Она не разрешала себе думать о нем. Эти воспоминания были заперты в самом далеком уголке: она не осмеливалась наведываться туда. Он умер… ушел навсегда…

Марко!.. Марко!.. Марко!..

Она снова услышала свои вопли. Увидела распростертое на черном асфальте тело. Вспомнила кровь, ручьями вытекающую из этого тела. Ее Марко! Ее любовь!..

А люди беспомощно толпились вокруг, глазели и переговаривались, как будто это еще один из аттракционов Лас-Вегаса. Откормленные бабы в гротескных пляжных сарафанах, их отпрыски с крысиными мордочками, их преуспевающие мужья…

Кто-то нацелил на него фотоаппарат. Лаки разъяренным зверем набросилась на него, вцепилась в камеру, вырвала из его потных рук и шмякнула об асфальт, вопя: «Мразь! Мразь! Мразь!»

Буги еле оттащил ее от ошарашенного туриста, и она рухнула на колени, приподняла голову Марко, прижала к себе.

И все это время из него вытекала кровь. Медленно… неудержимо… безвозвратно…

— Я люблю тебя, малыш! Люблю тебя! Люблю! — словно это заклинание могло вернуть его к жизни.

— Он умер, Лаки, — мрачно сказал Коста. — Умер.

— Отстань, мать твою! — заорала она с перекошенным от боли лицом. — Убирайся! Он выкарабкается! Все будет хорошо!

Полиция и «скорая помощь» прибыли одновременно.

— Нужно немедленно отвезти его в больницу! — кричала Лаки. — Прошу вас! Скорее! Дорога каждая минута!

— Он мертв, мисс, — врач «скорой помощи» положил руку ей на плечо. Лаки гневно стряхнула ее.

— Как вы можете так говорить? Вы еще ничем не попытались помочь!

Лаки видела Марко таким, каким он был с ней этой ночью. Она не воспринимала инертное тело на асфальте, не замечала, что у него разбита половина лица — только кровь да кости. Не видела лужи крови под ним.

Появился детектив в сопровождении нескольких копов. Он давал указания, взывал к толпе, чтобы расступилась, выкликал свидетелей.

— Это кто такая? — спросил он. — Оттащите ее от жертвы и разберитесь, в чем дело.

Молодой полицейский поспешил выполнить приказ. Когда он попытался оторвать Лаки от трупа, она так больно саданула его, что он отключился.

Тогда вперед выступил Буги. Несмотря на обманчивую хрупкость, он был силен и тверд, как сталь. Он полуоттащил, полуотнес ее в отель.

А потом все перемешалось. Лаки видела одно огромное, слепое пятно, в котором копошились чьи-то лица, фигуры, голоса. Она словно удалилась туда, где никто не мог ее потревожить. Удалилась в безымянный мир, где уже побывала однажды — после смерти матери.

Через сутки она очнулась в частной клинике. Открыла глаза и грубо спросила:

— Где это я? Какого черта?

С кресла вскочила клевавшая носом сиделка.

— О, мисс Сантанджело!.. Одну минуточку! — и опрометью кинулась из палаты.

Лаки села и ощупала себя всю. Ей показалось, что она попала в аварию. Память вернула ее назад, к открытию «Маджириано». Энцо. Коста. Марко. Уоррис Чартерс. Дарио. Полный зал звезд… Ей припомнился весь этот чертов банкет, а потом — провал.

В комнату вбежал врач.

— Как я здесь оказалась? — требовательно спросила Лаки. — Я что, угодила в автокатастрофу?

— У вас был нервный шок, мисс Сантанджело. Вам дали снотворное. Сейчас приедет мистер Зеннокотти, он вам все объяснит.

Приехал Коста. Объяснил…

И вот теперь, два года спустя, Мартин Гей и эта пластинка «Что происходит?» заставили ее заново пережить весь этот ужас.

Лаки разрыдалась. Тогда она жаждала мести, но месть не принесла успокоения. Что толку — все равно с ней больше не будет Марко, ее Марко, к которому она всегда могла обратиться за помощью и советом. Марко, от которого так сильно зависела. Она добилась многого, но только ему было под силу управлять двумя отелями сразу.

Конечно, Энцо Боннатти — просто чудо! Он лично подобрал двух самых лучших сотрудников на роль управляющих. Ко времени ее выписки из клиники они уже вкалывали вовсю. Это ее устраивало. Ей не хотелось задерживаться в этом городе азартных игр. Хотелось вернуться в Нью-Йорк. Лаки от всей души поблагодарила Энцо и попросила некоторое время присматривать за ходом дел.