Да и дошедшая до нас застольная песня из Новой Англии под названием «В добрые старые времена колоний» рисует нравы отнюдь не пуританского свойства.

Существовало множество баллад о разбойниках и пиратах.

Одной из самых мрачных страниц в колониальной истории той поры была печально знаменитая «охота за ведьмами», устроенная в 1692 году религиозными фанатиками из города Салем (Массачусетс); она стоила жизни двадцати ни в чем не повинным женщинам, сожженным на костре «за связь с дьяволом». Увы, дикие и жестокие суеверия не раз охватывали различные города Соединенных Штатов, вплоть до постыдного «обезьяньего процесса» в 20–х годах нашего века.

Но если среди охваченной истерией толпы находились мужественные люди, исход подобных событий не всегда бывал столь трагичен. Именно о таком случае рассказывается в истории о Грейс Шервуд.

Прозрачная аллегория о дочери, отказавшейся подчиниться приказу старой и деспотичной матери — «Островной королеве» — говорит не только о конкретном происшествии, так называемом «бостонском чаепитии». Она символизирует природу исторических отношений между Великобританией и ее американскими колониями; недаром эта старинная баллада называется «Революционный чай».

Предыстория ее такова: английское правительство подняло пошлины на ввоз в Америку таких широко потребляемых товаров, как краски, бумага, стекло, свинец и чай.

В ответ последовала волна негодования и протеста, а также повсеместный бойкот английских товаров. Особенно решительными были выступления в Новой Англии, где в декабре 1773 года в городе Бостоне, столице колонии Массачусетс, произошло знаменитое «бостонское чаепитие», когда переодетые в индейцев местные патриоты выбросили на дно моря большую партию чая, принадлежавшего Ост-Индской компании. В отместку английское правительство закрыло весной 1774 года бостонский порт, а саму колонию Массачусетс лишило права на самоуправление.

А через год раздались первые залпы в окрестностях Конкорда. Американцы поднялись за свою независимость и боролись с оружием в руках и с лихой задорной песней — частушкой «Янки–Дудл», которая появилась вскоре после зимовки американской армии на Вэлли Фордж в 1775j76 году (одного из наиболее тяжелых эпизодов войны за независимость):

К середине XVIII века в Новой Англии сложился специфический характер устного творчества янки (искаженное «инглиш») — так называли внуков и правнуков первых переселенцев, которые стали осознавать себя уже не в качестве англичан–колонистов, подданных британской короны, но собственно американцев.

Жители Новой Англии, или «Янкиленда», как в шутку называли эту часть страны, необычайно гордились своими военно–политическими, но, пожалуй, еще больше — деловыми успехами. Будучи людьми еесъма практическими, они хоть и говорили о своей верности заветам «отцов–основателей», тем не менее не обременяли себя излишне жесткой пуританской моралью. По этому поводу ходило множество анекдотов, включая такой: некий дьякон, державший мелочную лавочку непосредственно рядом с церковью, обращается к своему приказчику: «Джон, песку речного в сахар подсыпал?» — «Да, сэр». — «Воды в ром подлил?» — «Да, сэр». «Ну тогда все в порядке, можно и на молитву становиться!»

Неунывающий и вечно чем‑нибудь занятый янки стал первым героем собственно американского фольклора. Возник он, впрочем, не на пустом месте, ибо у него были европейские прототипы.

В Новом Свете пронырливый и хваткий европейский крестьянин-ремесленник быстро превращался в смелого морехода, необычайно предприимчивого купца, финансиста, изобретателя, не стесняющегося в средствах политика, а кое‑кто и в государственного деятеля. Позднее типичный облик янки, длинноногого, поджарого, седобородого джентльмена, облаченного в полосатые брюки, жилет и сюртук, с цилиндром на голове и тростью под мышкой, послужил моделью для дяди Сэма[9] — фольклорного символа Соединенных Штатов Америки.

Джош Биллингс, один из крупнейших юмористов Новой Англии, оставил классическое описание этого типа:

«Настоящие янки имеют характер смешливый и просто кипят от предприимчивости и любопытства. Телосложением они худы, наподобие гончих псов, терпеливы в своей коварной хитрости; всегда настороженны; вывести из себя их трудно; драк они избегают, но в безвыходном положении полны решительности. Язык их смазан вожделением удовольствий, а их елейно–вкрадчивые речи скрывают стремление к наживе…

В живом янки нет ни капли смирения; его любовь к изобретательству взращивает любовь к переменам. Он смотрит на мраморную пирамиду, прикидывает ее высоту, подсчитывает, сколько на нее пошло камня, и продает этот величественный памятник в Бостоне с немалой для себя прибылью».

Не менее характерную черту янки составляет неудержимая страсть к рассказам, перемежающим правду с совершенно чудовищными небылицами.

Перевод М. Сергеева

Грейс Шервуд — ведьма!

Так считали многие, кто жил в приморском графстве Принсис Энн, штат Виргиния. Но другие — а их было ничуть не меньше — утверждали, что вся эта болтовня про ведьм лишь глупые сплетни старых кумушек, недостойные образованных и умных людей.