— Теперь моя очередь, — начал он. — Когда ты собираешься выйти за меня замуж?

Видите?

— Я думаю… никогда. Тебе такой срок подойдет?

Вспышка раздражения.

— Я — причина, почему все работники ненавидят тебя, также я — причина того, что даже иные отворачиваются от тебя. Слово здесь, слово там, и яд распространяется. Выйди за меня, и я заставлю их любить тебя.

Как он смеет!

— Что ты сказал? — спросила она.

Он проигнорировал вопрос.

— Я хочу тебя, Вика, и получу.

Фактически, он был заместителем директора цирка, а хотел быть первым. Но еще не понимал, что этого не произойдет. Джекис никогда не откажется от власти, и Матас никогда не будет достаточно силен, чтобы убрать его.

Прежде, чем стать инспектором манежа, Джекис воспользовался магией. После того, как он им стал, то рассказал Матасу тайны темных искусств. Вдвоем они проводили долгие часы, склонившись над книгами, практикуя то, что прочитали, и даже проверяя силы на некоторых посетителях цирка.

Для сравнения, эти мужчины были даже не в одной лиге.

— Ты никогда меня не получишь, — заявила Вика, качая головой. — Ты мне противен.

— Разве? — Внезапно его тень переместилась, в то время как его тело оставалось на месте, расширяясь в плечах… раскалываясь, скользя в различных направлениях, и каждая темная конечность медленно двигалась ближе к ней.

Сердце колотилось, но Вика расправила плечи, поскольку знала, каковы эти тени, признала в них призраков другого мира. Они были злом. Злом, настолько реальным, настолько мерзким, что принимали подобие живой формы.

Ее отец нес эту же сущность. Фактически, Матас взял себе тоже, что и Джекис. Она заметила перемену, спустя несколько дней после того, как они начали вместе обучаться.

— Это так. Теперь уходи, — отрезала она.

Он усмехнулся, показывая жемчужно-белые зубы.

— Заставь меня.

И снова внутри всё сжалось.

— Этого не будет, ты знаешь.

Как и ее отец, он изменился за эти годы — из приветливого молодого человека, который любил делить сахарную вату с ней после каждого шоу, Матас превратился в требующего и развращенного, способного на любой мерзкий поступок.

— Знаю, — приговорил он, и это не звучало, как забота. — Теперь я лучше.

— Не для меня.

— Это потому, что ты еще не развилась. Но я могу сделать тебя влиятельной, Вика. Подумай об этом. Я могу сделать тебя настолько сильной, чтобы смогла убить отца и управлять этим цирком со мной. Я…

— Превратил Расу в урода. — Он использовал магию, чтобы превратить волосы в ее бороде в сотни маленьких змей.

Он беззаботно пожал плечами.

— Она смеялась над моим выступлением, и ей было нужно преподавать урок.

— А Одра? — Он разделил свою «силу» и с ней.

— Я никогда не проклинал ее. Она приехала к твоему отцу и попросила этот же дар, который сейчас предлагаю тебе. Джекис сказал мне поработать с ней, и я сделал это. Каждый день она просит больше того, что у меня есть.

Его глумящийся тон заставил ее подумать, что он дал Одре больше, чем урок черной магии.

— Я не хочу иметь ничего общего с тобой или твоей магией.

Вика никогда не позволит себе скатится в яму с дерьмом, которую делили Джекис и Матас. Голод, жажда денег и власти, которую Матас упомянул, разрушили их обоих — их души сгнили.

И да, Вика всегда слышала, что жадность порождает еще большую жадность, и жестокость — еще большую жестокость… но она сломает этот замкнутый круг.

Давно Вика решила не быть похожей на мужчин в ее жизни. Она всегда говорила правду и отказывалась оплакивать свою ситуацию (очень часто), отказывалась ненавидеть людей вокруг нее.

Она заставляла себя быть доброй. Это не означало, что должна принимать или поддерживать то, что люди делали ей. Девушка знала, что было возможно любить кого-то, но не одобрять их поступки.

Она знала, что могла бороться против того, что ей делали, и всегда боролась в меру своих сил, без жестокости.

И, как всё стоящее, такое решение требует действовать. Трудно быть честной, когда знаешь, что ложь временно, но спасёт. Трудно быть любящей, когда гнев требовал ненависти. Это было тяжело — стать хорошей, когда страдаешь, и еще тяжелее хвататься за надежду, когда чувствуешь себя покинутой… в общем, всеми. Но реально, в конце дня, когда она клала свою голову на подушку, Вика понимала, что выбрала верный путь. Они должны были пробираться через грязь. Она оставалась чистой.

— Сейчас же, — рявкнула Вика, — Извини, ну я хочу остаться одна, воспроизвести наш разговор в уме и посмеяться над тобой. На самом деле, даже если бы тебя здесь не было, я всё равно хочу уединения. Желаю хорошего дня. Или нет. В основном нет. — Ладно, так она никогда не была мила с Матасом. Но даже хорошие девочки не должны играть со злом.

Вика открыла дверь и подождала.

Мужчина медленно встал с кушетки и положил бриллиантовое ожерелье, которое гладил, в карман.

Вика почти начала возражать. Почти.

Вика могла презирать то, что представляли собой украшения, но каждый кусочек был на великое дело. Через год у нее будет достаточно денег на безделушки и амулеты, чтобы купить новое имя и дом, спрятанный высоко в горах Нью-Колорадо.

Место, о котором она мечтала в течение прошлых четырех лет. Место, которое никто не смог бы у нее отнять.

Без идентификатора личности Джекис не смог бы найти ее. Без дома ей придется устроиться на работу, что бы платить за аренду, которая заставила бы ее подчиняться, так же как и за решеткой.

Плюс, время дает ей шанс, чтобы найти ключ к наручникам, которые носили иные. Наручники, которые должны быть сняты, или пленников можно выследить даже на краю земли… и даже возможно на других планетах.

— Если Джекис поймает тебя с этим, — сказала девушка, как будто радовалась перспективе, — у тебя будут проблемы.

— Он не поймает меня. Ожерелье исчезнет в течение часа. — Матас выскочил из трейлера, будучи уверенным, что задел ее.

Вика вздрогнула, когда насекомые снова прыгнули на нее, и захлопнула дверь.

Вика бросила пленнику пакет с едой. От осознания этого факта Соло застыл. Она дала ему еду, а в глазах девушки читался страх.

Почему?

Чего или кого она боится?

Как и прежде, когда двое иных обижали ее, Соло испытал почти непреодолимое желание перегрызть прутья клетки.

Но теперь он знал, что это не сработает. Да и сейчас это стремление не имело никакого отношения к получению свободы, а все было направлено на убийство любого изверга, который издевался над ней.

Отчаянно пытаясь отомстить его тюремщику?

Возможно. Он мстил раньше сотни раз и никогда не чувствовал себя лучше после этого, только хуже. Соло задался вопросом, будет ли он ощущать себя иначе за мщение от имени женщины. Его женщины?

Нет, не его.

— Джекис изобьёт ее — ради этого можно пробежать через весь зоопарк, — радостно произнёс плюющийся табаком мужчина в отдалении. — Он идет туда прямо сейчас. Знаешь, как сильно я хочу посмотреть на это?

Уши Соло дернулись.

Другой вчерашний мужчина захохотал.

— Держу пари, что так же как и я.

— Какой позор, однако, видеть это симпатичное личико разбитым.

— С ним всегда так поступают.

— Верно.

Пауза.

— Хорошо, ответь на вопрос — к твоей голове приставили пистолет и заставили решать: трахнуть Вику или бородатую. Но если ты предпочтешь Вику, Джекис поимеет твою жену. Кого ты выберешь?