Солнечный свет лился через окно спальни. Соло не спал вообще, но все еще лежал в кровати, а Вика свернулась около него. Она оставалась в том же самом положении всю ночь, не издав ни звука.

Он хотел ее. Нуждался в ней.

Когда она проснется?

Он пересчитал балки на потолке. Получилось двадцать три.

Посчитал снова, просто чтобы быть уверенным. Двадцать три.

Начал считать пылинки. Две тысячи шестнадцать. Две тысячи семнадцать. Восемнадцать. Девятнадцать.

Наконец она вздохнула и перекатилась на спину. Выгнулась и потянулась.

Свирепое желание напряглось и дернуло за короткий поводок, который он держал. Если бы она была любой другой женщиной, он набросился бы прямо здесь и сейчас.

Но она не такая. Это — Вика. Его Вика. Он лучше умрет, чем напугает ее или потребует то, чего она не готова дать. Верно?

Но ему не нужно волноваться об этом. Она готова; Соло уже пришел к этому заключению. А он никогда не ошибался. Верно?

— Соло? — позвала она хрипловатым ото сна голосом.

Верно.

— Вика. — Он перекатился на нее сверху, сжал затылок, приподнял голову и прижался губами к ее рту. Ее вкус, жар, мягкость, нежность, каждый изгиб соблазнительного тела раздували пламя его желания.

Соло поцеловал ее тщательно, глубоко, клеймя, а она клеймила его, разжигая огонь, который будет всегда гореть между ними.

После мимолетного колебания она приветствовала его сладчайшим стоном, обхватив руками и выгибаясь. Он чуть не зарычал от мощного удовольствия.

Она готова.

— Собираешься ли ты остановиться в этот раз? — поинтересовалась Вика.

— Только если ты захочешь этого.

— Не захочу.

— Тогда я не остановлюсь, никогда.

Поцелуй продолжался еще и еще, пока она не начала задыхаться, изо всех сил пытаясь сделать вдох.

— Этим мы уже занимались и раньше, — выдохнула она. — Теперь я хочу знать, что будет дальше.

— И мы сделаем следующий шаг, и сделаем это снова. И вероятно в третий и четвертый раз. — Пока Вика не станет готова больше, чем телом. Вынуждая себя медленно переместиться, он скользнул руками под ее рубашку, пока не почувствовал теплую, обнажённую кожу. — Скажите мне, если испугаю тебя.

Если она и услышала его слова, то не ответила. Однако, потянулась в ответ на его прикосновения, тем самым рассказывая все, что он хотел знать. Соло взял ее тяжелую грудь, как раньше, и застонал.

Еще одно идеальное совпадение. Она хныкала от удовольствия, поощряя его прикосновения… пока его руки не задрожали, а она не начала выгибаться постоянно, пытаясь прижаться к нему сильнее.

— Я собираюсь опуститься ниже, — сказал он.

Возможно, она прочитала по губам. А может и нет. Он переключил свое внимание на ее плоский живот, потом на пупок. Когда Вика не высказала протеста, Соло провел пальцами вдоль пояса ее брюк.

Вздох сорвался с ее губ, а взгляд столкнулся с его, и она задрожала.

— Передумала? Хочешь, чтобы я остановился? — спросил он, проглотив возражение.

— Нет. Пожалуйста, продолжай. — Прозвучала мольба.

Он продолжил, двигаться все ниже. Соло продолжал свои ласки, и она отвечала на каждое движение, на каждое прикосновение его большого пальца, и снова захныкав… вскоре умоляла.

— Еще. Пожалуйста.

— Да. Я дам еще. Но сначала хочу поглядеть на тебя, дорогая.

— Я… У меня есть несколько шрамов, — дрожащим голосом ответила она.

Взрыв ярости, к счастью, был быстро подавлен.

— Ты прекрасна. Вся ты. Каждый дюйм.

Она облизнула губы:

— Правда?

— Правда.

— Докажи.

С удовольствием. Он снял с неё рубашку через голову и отбросил в сторону, затем лифчик, открывая ее своему взору, и о-о, она великолепна, совершенна во всех отношениях, как он и думал.

Она… первая женщина, которая когда-либо соблазняла его практически до потери контроля.

Он увидел бледный, тонкий шрам на ее правом плече и поцеловал его. Увидев сморщенный розовый шрам на левой стороне ее грудной клетки, Соло, поцеловал его тоже. Гусиная кожа покрыла ее кожу.

— Ты — самое изящное существо, когда-либо созданное, — сказал он, вставая с кровати.

Если у нее есть другие шрамы, то они находились ниже на ногах, и, когда он доберется туда, то не хочет останавливаться и терять минуты, чтобы сбросить с себя одежду. Лучше всего сделать это сейчас.

— Ты куда собрался? — потребовала она.

Такой яростный тон от такого крошечного существа. Он почти усмехнулся.

Молча раздевшись, Соло наклонился и снял оставшуюся одежду с нее. У него перехватило дыхание в горле. Раньше он описывал ее как прекрасную, но… она совершенство.

Каждый дюйм ее был заключён под соблазнительной, нежной кожей, а податливые изгибы являлись образцом самой привлекательной женственности.

Как он и подозревал, у нее имелись другие шрамы. Всего несколько, но они образовывали сморщенные окружности, где ее кости прорывали кожу, почему-то только добавлявшие ей красоты.

Вика пережила своего рода ад, который бы уничтожил многих других. Каждый знак плохого обращения был знаком ее невероятной силы.

— Такой мощный, — оглядывая его, сказала она. — Иди сюда.

— Хочу поцеловать каждый твой шрам.

— Скоро.

— Скоро, — повторил он как попугай. Он поклялся, что будет хорошо заботиться о ней, располагаясь около нее. Он будет обращаться с ней, как с сокровищем, которым она являлась, чтобы чувствовала себя особенной и никогда не сомневалась в его решимости защитить ее.

Тепло, шедшее от нее, окутывало его, но тем не менее она дрожала.

— Боишься?

— Блаженствую.

— Я хочу, чтобы ты почувствовала себя еще лучше. — Желая вернуть ее назад в состояние полного возбуждения, он поцеловал ее еще раз, ища, пробуя, принимая, давая. В конце концов, она нуждалась в большем… она нуждалась во всем. И все же он только ласкал ее лицо, играл с кончиками волос, проводя руками по плечам. Каждое прикосновение было невинным, но продуманным.

— Соло, — наконец простонала она, командуя.

— Да, — пообещал он.

— Еще.

Именно этого он ждал. Соло исследовал ее так, как хотел сделать сначала, не оставив без внимания, ни один дюйм её тела. Он узнавал ее.

Он наслаждался ею, этой милой, уязвимой девочкой с сердцем, более совершенным, чем бриллианты. Он облизал ее шрамы на ногах.

— Такая красивая, — говорил он. — Такая совершенная.

— Я? Это ты красив и совершенен.

Когда она смотрела на него с удовольствием, страстью и желанием в глазах, он чувствовал себя прекрасным принцем, хотел быть таковым в детстве.

— Ты бы ничего не меняла во мне. — Утверждение, а не вопрос.

— Только если ты решишь оставить эту постель, прежде чем мы на самом деле займемся стоящими вещами!

Он хихикнул. Юмор. В сексе. Соло никогда не знал, что это возможно. Но тогда, он не был с такой женщиной как она, женщиной любви и света.

— Я покажу тебе стоящие вещи, — проворчал он с ложной свирепостью.

Он намеревался сделать именно это. Его собственное желание одолело его, заставляя спешить, но это было слишком важно, чтобы спешить, он жаждал ее удовлетворения слишком отчаянно, был полон решимости сделать это воспоминанием, которое Вика будет лелеять всю оставшуюся жизнь, что он был достаточно осторожен, и изучил ее реакции.

Когда она ахнула, стало понятно — ей понравилось то, что он делает.

Когда она застонала, стало понятно — ей действительно понравилось то, что он делает.

Но когда она начала извиваться от наслаждения, он понял, что теперь принадлежит ей.

Все время Вика мяла и царапала его спину и, казалось, не получала достаточно, казалось, нуждалась в нем, в некоторой части его, а когда она схватила его руку и втянула в рот палец. Он чуть не выскочил из кожи.

— Ты действительно готова для меня, милая?

— Пожааалуйста.

Она выкрала слово прямо из его головы.

— Я должен взять презерватив. Я безопасен и чист, но мы не хотим рисковать забеременеть.