Сразу же после утверждения Конституции СССР началась усиленная работа над проектом Закона о Прокуратуре СССР. Ее возглавлял, естественно, Руденко.

30 ноября 1979 года Верховный Совет СССР принял ряд важнейших законов: о народном контроле в СССР, о Верховном суде СССР, о Прокуратуре СССР, о государственном арбитраже в СССР и об адвокатуре в СССР.

6 декабря 1979 года Руденко издал приказ № 52, которым предписал всем подчиненным прокурорам и следователям «строго и неуклонно исполнять Закон СССР о Прокуратуре СССР, совершенствовать работу по осуществлению высшего надзора за точным и единообразным исполнением законов, борьбе с преступностью и другими правонарушениями, их предупреждению. Улучшать координацию действий правоохранительных органов, развивать и укреплять связи с трудовыми коллективами и общественностью», а руководителям прокуратур – «постоянно укреплять служебную дисциплину, повышать ответственность к себе и подчиненным; персональную ответственность каждого работника за порученное дело».

5 февраля 1980 года состоялось первое координационное совещание, в работе которого участвовали все руководители правоохранительных органов – Генеральный прокурор СССР

Руденко, Председатель Верховного суда СССР Смирнов, министр юстиции СССР Теребилов, министр внутренних дел СССР Щелоков. На нем присутствовал и заместитель заведующего отделом административных органов ЦК КПСС Гладышев. Председательствовал на совещании Руденко. Был заслушан доклад заместителя Генерального прокурора СССР Найденова по вопросу о мерах усиления охраны общественного порядка в городах и населенных пунктах. Совещание выработало ряд рекомендаций для подчиненных органов.

Здесь будет нелишним вспомнить, что когда Руденко возглавил органы Прокуратуры Советского Союза, высшее юридическое образование имели всего лишь 30 процентов прокуроров и следователей… Менее чем через 20 лет их стало уже 70 процентов, а в 1981 году – почти 99 процентов. Две трети районных и городских прокуроров, основного звена прокурорской системы, имели стаж работы свыше десяти лет, то есть были опытными руководителями. Но немало было из этой когорты прокуроров и тех, кто занимал должности три, а то и четыре конституционных срока подряд. Более 600 прокуроров и следователей при Руденко стали заслуженными юристами.

Стараниями Романа Андреевича Руденко, в соответствии с постановлением ЦК КПСС и Совета министров СССР, в 1970 году были созданы Высшие курсы (впоследствии преобразованы в институт) повышения квалификации руководящих кадров Прокуратуры СССР (в настоящее время Генеральной прокуратуры Российской Федерации). Только за первое десятилетие его существования в институте прошли переподготовку несколько тысяч работников прокуратуры (в их числе и автор настоящей книги), а также группы прокуроров из зарубежных стран.

Несколько лет назад мне удалось уговорить, уже не раз цитируемого мной, многолетнего помощника Руденко по особым поручениям Валентина Григорьевича Демина поделиться своими воспоминаниями о Романе Андреевиче. Вот они.

«Роман Андреевич Руденко высоко оценивал значение и роль прокуратуры как необходимого государству механизма. Систему прокуратуры он считал одним из устоев правопорядка, а ее централизацию, ее „высший надзор” – важнейшим средством поддержания государственного порядка и государственной дисциплины. Мысли о необходимости единой законности, о вреде местничества и о прокуроре как представителе центральной власти в вопросах законности – он всегда повторял, отстаивал и развивал. Их непреходящая ценность, если говорить прямо, нисколько не утрачена сейчас, если их не просто повторять, а думать об их творческом развитии.

Особенно это относится к российской хронической беде – местничеству. Активность в противоборстве с ним Руденко всегда считал самым отчетливым критерием уровня надзора.

Направления для практического надзора, естественно, определялись партийными установками. Руденко внимательно следил, чтобы партийные формулировки задач были в максимальной степени перенесены без малейших изъятий из решений съездов, пленумов ЦК и выступлений генеральных секретарей в приказы и указания Прокуратуры СССР. Указания партии для него были непререкаемы.

Когда же речь шла о чисто юридических аспектах любых проблем, Роман Андреевич всегда демонстрировал феноменально глубокое знание и понимание теоретических вопросов, принципов права. Это позволяло ему так проникать в суть любого практического дела, предвидеть перспективы, тонко оценивать доказательства, давать верные советы, что у меня, например, эти его качества вызывали всемерное восхищение. Для всех прокуроров Руденко, безусловно, являлся общепризнанным лидером и авторитетом. Слава Нюрнбергского процесса незримо, но явственно стояла за его плечами.

С чисто профессиональных позиций он очень ценил искусство поддержания государственного обвинения в суде, умение убедительно преподнести результаты следствия, обосновать перед судом прокурорскую позицию.

В 1967 году, буквально через три недели после того, как меня перевели из Владимира на работу в центральный аппарат Прокуратуры СССР, мне пришлось на пленуме Верховного суда СССР возражать против протеста Председателя Верховного суда СССР А. Ф. Горкина по одному из дел об умышленном убийстве. Когда при голосовании позицию прокуратуры поддержали почти все (за протест было всего два голоса), Р. А. Руденко подозвал меня к себе, поблагодарил и кое-что уточнил. Так я впервые столкнулся с ним лично.

Вскоре мне снова повезло. Как раз в это время Прокуратура СССР передавала в Верховный суд России совершенно необычное уголовное дело об убийстве, совершенном в Ленинграде. Так получилось, что обвинительные приговоры по этому делу дважды отменялись из-за недостаточности доказательств, хотя обвиняемые в ходе следствия признавали свою вину в убийстве (старая проблема – самооговор или признание?). Следователь, который вначале вел это дело, подписал обвинительное заключение, сразу же был помещен в психиатрическую больницу и оказался психически больным, невменяемым, с манией преследования.

В конце концов Прокурор РСФСР внес протест: признать осужденных невиновными и дело против них прекратить. Президиум Верховного суда России удовлетворил протест, но… вернул дело на дополнительное расследование в Прокуратуру СССР. Следователи на тех же самых доказательствах сделали вывод: а убийцы все же – обвиняемые!

Перед направлением дела в суд его, как я узнал позднее, изучали несколько опытных прокуроров, но все они посчитали, что поддерживать обвинение невозможно.

Через руководство отдела, в котором я работал, мне было передано поручение Руденко – изучить это дело.

Я пришел к выводу, что участие обвиняемых в убийстве доказано и, хотя дело непростое, в этом можно убедить суд. Поддержать обвинение, естественно, было поручено мне.

Когда Верховный суд России вынес обвинительный приговор и я вернулся из Ленинграда в Москву, как только я вошел в здание прокуратуры, меня пригласили к Генеральному прокурору – ему все надо было узнать из первых рук.

В последующие годы я еще несколько раз поддерживал государственное обвинение по серьезным делам Прокуратуры СССР об убийствах и взятках (например, о взятках, полученных в Верховном суде СССР, Председателем Верховного суда Дагестана, Председателем Верховного суда Узбекистана, Председателем Совета Министров Узбекистана – 1976 г.). Ни по одному из этих дел Руденко не давал мне никаких указаний и рекомендаций, и я принимал такие решения, которые сам считал необходимыми. Но он каждый раз внимательно выслушивал меня, когда дело уже было завершено.

Однажды произошел любопытный казус. Верховный суд СССР в Ташкенте рассматривал дело о взятках председателя правительства республики Р. Курбанова. Курбанов был близок к А. Н. Косыгину, его даже знал де Голль… Получение взяток он отрицал, и были серьезные сомнен ия, что приговор будет обвинительным. Когда все же такой приговор был оглашен и все вышли из зала, я собрал свои записи и пошел к выходу. Вдруг осужденный Курбанов, мимо которого я проходил, протянул мне руку и поблагодарил за „объективность и справедливость". Я, как говорится, машинально тоже протянул ему руку, и тут же до меня дошла вся нелепость подобной ситуации! Слава богу, что, кроме конвойных, в это время в зале уже никого не было!