Однако Жива и её сёстры Рожаницы также не поддержали свою мать. Богиня так и осталась не понятой. Однако случилось чудо: по возвращении паломников домой начался дождь. Для обитателей Радогоша, ирийцев, стало загадкой: было ли это вмешательством со стороны Матери Сырой-Земли? Или всё-таки дождь пролился естественным путём? Учинили совет, на котором ирийцы-таки пришли к непреложному выводу: дождь пришёл сам, без помощи Ваттена Матери Сырой-Земли.

Однако Креслав, возвращавшийся в рядах бодричей в Велегош, принёс богине клятву: коли родится у него дочь – станет жрицей в храме Матери Сыра-Земли. В положенный срок Милослава разродилась девочкой, которую в храме Матери Сыра-Земли нарекли Ладомирой. Перед лицом богини Креслав повторил своё обещание: Ладомира станет жрицей.

Милослава приняла решение мужа, хотя в душе с ним не смирилась. Ибо знала: в жрицы богини Матери Сыра-Земли отдавали девочек-сирот или из семей, где родятся одни дочери. И без Ладомиры хватало желающих служить её культу.

В последнее время Милослава всё чаще хотела поговорить с мужем об участи дочери, но не решалась. Она хотела убедить Креслава – Ладомира должна выйти замуж, познать материнское счастье. Ведь старший Коршень не намерен связать себя семейными узами. Воинская служба – его удел. Что же станет с их семенем?

…Ладомира незаметно выскочила через малые ворота, пробежала по мосту. Ещё немного и пастухи будут гнать скотину домой, а затем ворота затворят на ночь. Но девушку охватило безумие, она неслась, не чуя земли под ногами. Ладомира более не терзалась сомнениями и не думала: что сделает с ней отец, когда узнает, что она провела ночь вне дома в объятиях охотника Лесьяра.

Ладомира ступила в сумрачный лес. Тотчас раздался голос Охальника:

– Руку давай… До хижины Лесьяра проведу. Чай заплутаешь ещё…

Ладомира отдышалась и пришла в себя – перед ней стоял леший, стыдливо прикрывший плащиком.

Она решительно протянула ему руку:

– Веди!

Охальник хихикнул.

– Совет вам да любовь, как говорится…

Ладомира не ответила. В этот момент она уже думала лишь об одном, как она скинет рубашку и бросится в объятия Лесьяра.

Ладомира и Охальник добрались до хижины Лесьяра, когда лес окончательно окутал мрак. Средь деревьев заиграл свет факела.

– Дошли! Говорил же: проведу. Я по лесу с закрытыми глазами ночью ходить могу.

Ладомира сверху вниз взглянула на Охальника. В этот момент его зелёная лохматая голова и длинные заострённые ушки показались девушке отчего-то особенно привлекательными. Она нагнулась и чмокнула лешего в нос. Её обдало запахом сыроежек, леший их особенно любил употреблять в пищу. Во время сезона грибов он собирал их и засушивал про запас.

– Спасибо тебе… – поблагодарила Ладомира. – Дальше я сама…

Леший вздохнул и скрылся в лесу. Девушка уверенно устремилась навстречу своей судьбе. Когда она вышла на небольшую полянку, на которой располагалась охотничья хижина, Лесьяр сидел на пеньке подле своего жилища и натягивал тетиву на новый лук. Рядом на кованой треноге пылал факел, хорошо освещая всю полянку.

– Лесьяр, – произнесла она. – Я пришла…

Охотник вздрогнул и оторвался от своего занятия.

– Ты?! – воскликнул он, отбросил лук наземь и устремился к Ладомире. – Не побоялась прийти?! – не верил он своим глазам, пока не заключил девушку в свои жаркие объятия.

– Боялась, ох как боялась… – призналась Ладомира. – Отец с меня завтра шкуру живьём спустит… Ну и пусть… Мне теперь всё равно, лишь бы с тобой быть…

Лесьяр, охваченный желанием, поднял Ладомиру на руки и унёс в хижину.

В полночь из леса на поляну вышла Вила – осмотрелась. Факел догорал в треноге. Неожиданно из хижины до неё донеслись девичий смех и голос Лесьяра. Вила метнулась к окну, затянутому бычьим пузырём. Но разглядеть через него внутренне убранство хижины ей не удалось. Тогда Вила прильнула к двери – та оказалась не запертой изнутри. Лесной дух в образе прекрасной девы, незаметно проскользнул в жилище и притаился за занавеской, отделявшей крохотные сени от горницы.

Взору Вилы открылся пылающий очаг. Подле него на шкурах нежились обнажённые Ладомира и Лесьяр. Медовые косы девушки разметались по медвежьей шкуре. Сама же она лежала, прильнув к груди охотника, утомлённая любовными ласками.

Неожиданно Вила ощутила укол ревности. Доселе она не придавала значения увлечению охотником. Тем паче, что горожанки не часто захаживали в его хижину, ибо слава о красавце охотнике, соблазнившем княгиню лютичей, шла впереди него. Теперь она понимала: Лесьяр потерян для неё навсегда. И не привлечь ей охотника множеством меркулов из своего потаённого сундука.

Вила также бесшумно, как и вошла, покинула хижину. Обернувшись, она плюнула на дверь, и хотела было лишить по своему обыкновению Лесьяра в отместку мужской силы. Но передумала и произнесла:

– Призываю кикимору, шишагу, полевого анчутку, бесов, оборотней, водяных, леших – всю лесную нечисть в свидетели. Не будет для Лесьяра боле счастья. Пусть погубит его любовь к Ладомире…

Вила перевернулась три раза на месте, плюнула через правое плечо и добавила:

– Ключ, замок, так тому и быть…

И ушла прочь.

Мокошь во славе великой приходишь к нам из Ирия, творя достаток детям своим. Твои руки склоняются к нам плодовитыми ветвями. Улыбку твою видим в тепле осеннем. Богатыми урожаями одариваешь нас и мы чтими кланяемся Земле святой – Мокоши – кормилицы нашей. С любовью славим Тебя как дети верные твои.

Едва забрезжил рассвет, Ладомира попрощалась с возлюбленным и засобиралась в городище.

– Батя хворостиной меня отхлещет, как пить дать, – сказала она, утопая в объятиях охотника. – Ну и пусть… Теперь ничто не разлучит нас…

Лесьяр крепко поцеловал её в губы и сказал:

– В лесу в паре вёрст отсюда сохранилось древнее капище богини Лады. Когда-то в нём совершались свадебные обряды. Позже хутора, что стояли вокруг него, пришли в упадок, но капище – и алтарный камень и изваяние Лады стоят по сей день. Мы можем принести жертву, к примеру, зайца, что символизирует плодовитость, найти пару свидетелей и вступить в брачный союз. Тогда твой батя ничего супротив богини не сделает.

Ладомира вздохнула.

– Так тому и быть, но только позже… Сейчас мне нужно уходить…

Девушка шла по лесу в направлении городища, дурные предчувствия терзали её душу. Неожиданно перед ней явилась Вила. Ладомира вздрогнула, сердце её сжалось в комок.

– Знаю, Ладомирой тебя кличут… – плавным голосом начала Вила. – Сколь раз тебя в лесу видала… Думала – девчонка ещё… А ты, стало быть, для любви созрела…

Ладомира гордо вскинула подбородок, понимая, что перед ней – та самая Вила в образе прекрасной девы, которая любилась с Лесьяром.

– Да хоть и так! – дерзко ответила девушка. – Я – человек! Лесьяр тоже! Ты ж – просто дух.

Глаза Вилы блеснули ненавистью.

– Права ты, девка! Я – дух лесной! – произнесла Вила, приблизилась к девушке и дотронулась рукой до неё груди.

Голова Ладомиры закружилась, лес поплыл перед глазами – она лишилась чувств.

– Так-то вот! – наставительно произнесла Вила. – Не достанется он ни тебе, ни мне!

Затем она, словно пушинку подхватила бесчувственную Ладомиру, и пошла прочь к тракту, ведущему от слободы воеводы Колота, что раскинулась на правом берегу Альбы, к заставе княжича Калегаста и далее – к Велегошу.

Тем временем по тракту двигался небольшой вооружённый отряд кметов[24] под предводительством Яромира, старшего сына воеводы Колота. Почитай последние три года Яромир провёл в слободе безотлучно, как того требовали интересы князя Радомира.

Слобода, которой твёрдой рукой правил Колот, занимала выгодное стратегическое положение и контролировала огромную территорию вдоль правого берега реки. Всё чаще разведчики Колота доносили: за рекой, происходит какое-то постоянное движение. Воевода сколь раз жалел, что не владеет крыльями сокола и острым глазом птицы, а то взмыл бы в небо и сам воочию узрел, что же, наконец, происходит на левом берегу.