После завтрака члены русской депутации осмотрели другие колледжи и учреждения Оксфорда, а потом отправились в колледж «Тело Христово» на гарден-пати (прием в саду), устроенный в их честь профессором Виноградовым и его супругой. Ефремов вспоминал:
«Многочисленное общество, состоявшее преимущественно из профессоров, доцентов и их семей, разбилось на группы, стоявшие и гулявшие по прекрасному английскому газону, другие тут же сидели на стульях, расставленных тоже на газоне, так как здесь не боятся топтать травы. Я познакомился, между прочим, с двумя англичанками, из которых одна, устроительница образовательных поездок, расспрашивала меня, как и куда лучше организовать такую поездку в Россию, а другая интересовалась деятельностью обществ покровительства животных и организацией боен в России. Неизбежный фотограф также появился в саду, но никак не мог выбрать надлежащего места; вскоре мы его увидели в окне колледжа, потом он поднялся этажом выше, и наконец выбрал там окно, из которого и снял несколько групп гостей, собравшихся в саду…»
Последние дни В Лондоне
По возвращении в Лондон из Оксфорда у русской делегации было еще множество приемов в английских учреждениях и у частных лиц: в доме лорда Уирдэля, во дворце американского миллиардера Астора, у издателя Спиктерора, в лондонском центральном здании почт и телеграфов. Вспоминая посещение английского почтамта, И.Н. Ефремов отмечал, что осмотр только некоторых наиболее интересных отделений почтамта занял около полутора часов. Русским делегатам показали телеграфное, телефонное и пневматическое отделения. «Передняя комната телеграфного отделения представляла из себя как бы центр нервного узла Англии, — писал Иван Николаевич. — Здесь помещалось около 800 аппаратов, наполняющих оглушительным шумом громадный зал… Из розданного депутатам краткого печатного отчета о работе центральной телеграфной станции в Лондоне они могли узнать, что количество телеграмм, проходящих через эту станцию, достигает 120 000–165 000 в день. Бывают дни, как например 25 июня 1909 года, когда эта цифра равнялась 300 000. Ежедневно отправляется 20–25 тысяч одних заграничных телеграмм. При этом надо заметить, что число слов в телеграммах, особенно газетных, внутри Англии громадно. Отчеты б парламентских дебатах и других событиях в некоторых случаях состояли из миллиона слов. Центральную станцию обслуживают около 4000 телеграфистов обоего пола, кроме учеников, старших чинов и прочее…» Визитеров ждал сюрприз. Неожиданно печатающее устройство начало вырисовывать слова, которые в русском переводе означали: «Весьма рады! Надеемся, члены Думы довольны визитом в Лондон». Очевидно, эта телеграмма явилась в ответ на сообщение телеграфистки в контору фирмы о посещении русских.
На одном из приемов в честь депутатов присутствовал русский посол граф Бенкендорф. Он подчеркнул, что визит членов Государственной Думы устранил «все препятствия к приезду Государя в Английские воды», о чем он неоднократно телеграфировал в Петербург. Русский посол также отметил необходимость и в дальнейшем держать народных представителей в курсе международной политики, так как только поддержка народных представителей дает силу дипломатии. Напоследок 23 июня члены русской депутации посетили королевскую регату (лодочные гонки) на Темзе. Эти гонки для англичан являлись не только забавой, но серьезным национальным делом, и вся страна ликовала при победах и печалилась о поражениях английских гребцов.
Перед своим отъездом из Лондона участники поездки опубликовали в английских газетах благодарственное письмо к пригласившим их представителям английского общества: «Ввиду того, что наше, в высшей степени приятное, пребывание в Англии близится теперь к концу, мы обращаемся к вам с просьбой принять нашу самую искреннюю благодарность за заботы, которые вы взяли на себя, принимая нас. Мы знаем, сколько трудов нужно было положить, чтобы все части программы прошли так гладко, как это было в действительности. Но больше всего мы тронуты сознанием, что все эти труды были сердечным выражением искренней доброжелательности по отношению к нам и к нашей стране. Мы надеемся, что наступит время, когда вы или другие англичане или шотландцы дадите нам возможность показать в России, насколько эти добрые чувства взаимны. Мы уверены, что такое широкое гостеприимство, какое вы нам оказали, является одним из самых действительных путей для более тесного сближения наших стран и поэтому содействует осуществлению страстного желания, лелеемого, как мы думаем, и в Англии, и в России…»
Глава восьмая
Театрально-художественная мозаика
Непревзойденный С. Дягилев
В 1911 году лондонский зритель был покорен русским балетным искусством. «Русские сезоны» посетили британскую столицу. Театральные залы рукоплескали великим танцовщицам Матильде Кшесинской в «Лебедином озере» и Анне Павловой в «Жизели». Вдохновителем и организатором замечательного действа был Сергей Павлович Дягилев — русский импресарио, коллекционер, издатель, театральный деятель.
Потомственный дворянин, окончивший юридический факультет Петербургского университета, Сергей Павлович вскоре понял, что главным его предназначением является искусство. Исследователь творческой биографии Дягилева А. Соколов-Каминский писал:
«Талант… Дягилева проявился не сразу и был особого свойства; начало было положено коллекционированием, тяга к которому обнаружилась во время заграничных путешествий… Дягилев приобрел за рубежом ряд картин, старинную мебель, бронзу; выбор подтверждал отличный вкус…»
С.П. Дягилев. Художник В Л. Серов
Сергей Павлович решил направить свои усилия на пропаганду художественного, театрального, вокального и балетного творчества. Начало Русским сезонам — ежегодным концертам и спектаклям, открывавшим Западу достижения русского искусства — было положено в 1906–1908 годах.
Балет впервые появился в «Сезонах» Дягилева в 1909 году. Значительный успех был достигнут благодаря хореографу Михаилу Фокину. В составе Сезонов принимали участие выдающиеся танцовщицы А. Павлова, Т. Карсавина, И. Рубинштейн, В. Нижинский, М. Фокин. Спектакли оформляли замечательные русские художники А. Бенуа, Н. Рерих, К. Коровин, А. Бакст, Е. Смирнова, С. Федорова, А. Больм, А. Головин и другие.
Когда «Сезоны» прибыли в Лондон, труппа была явлением не эпизодическим, а сформировавшимся, как казалось ее организаторам, и постоянным. После Монте-Карло, Рима и Парижа выступления в британской столице были приурочены к коронации Георга V. Сенсационный успех Карсавиной и Нижинского был тогда подтверждением надежд Дягилева. Но Фокин, по мнению Сергея Павловича, выступал «ниже своих возможностей».
Как отмечал исследователь творческой биографии Дягилева А. Соколов-Каминский:
«Сезон 1913 года по сути завершил первый, наиболее результативный период деятельности антрепризы, произведшей переворот на Западе в отношении к русскому искусству. Оно утвердилось в общественном сознании как передовое, изобилующее новыми, даже революционными художественными идеями. Зарубежного зрителя привлекали также ценности старого, традиционного искусства, в исполнении русских вновь обретавшие живость и глубину».
Создание на постоянной основе труппы из блистательных артистов неизбежно требовало не только творческих изысканий, но и достойного обеспечения их «хлебом насущным». И — началась череда изматывающих гастролей по городам Европы и Америки. В этот раз — ставка была сделана на танцовщика и хореографа Большого театра Леонида Мясина.
В Лондоне в 1919 году с успехом прошли спектакли с участием Л. Мясина «Волшебная лавка» на музыку Дж. Россини с оформлением А. Дерена, «Треуголка» на музыку М. де Фальи с оформлением Пикассо. Но потом Дягилев назначил хореографом труппы талантливую Брониславу Нижинскую, которая поставила после этого много значимых спектаклей с участием известных русских танцовщиков и оформителей.
