На «Несси» не было места для изолированных помещений и коридоров. Двери в обе спальные каютки вели из чуть более просторной кают-компании, она же служила камбузом, а в противоположной стене была дверь в рубку. Единственный санузел располагался между обеими каютами и попасть туда можно было тоже только из кают-компании. Вот и вся жилая часть корабля. С другой стороны рубки был трюм, тоже совсем небольшой, а дальше уже двигательный отсек.

Весь первый прыжок пассажир проспал. Макс успел поесть, поспать, два раза принять душ, благо установил в свое время ионный – вопрос экономии воды не стоял, приготовить обед и весь известись от ожидания, заняв стратегическое положение в кают-компании. Он сам не мог понять своей реакции – ну подумаешь, красивый мальчик, что он, не видел таких? Видел и даже… ладно, не имел, но ведь мог?.. Но когда выспавшийся Ронни, потягиваясь на ходу, вышел из своей каюты и, улыбнувшись припухшими со сна губами, скользнул в санузел, Макс перевел дыхание и честно признал – таких не видел. Дело было не столько в красоте, как таковой, сколько в ее необычности, даже экзотичности и абсолютной естественности. Ронни не был ухоженным, стильным, холеным, как другие виденные Максом парни модельной внешности. Он был просто прекрасен, как дикий зверь, леопард или олень, без изысков и украшений. Макс, было, подумал, что парень и сам может не понимать, насколько он хорош, но Ронни быстро опроверг это мнение.

- Ты русский? – спросил он за обедом. – Фамилия вроде русская.

- Да, - ответил Макс. – А вот ты О’Ши, но на ирландца не похож совсем.

- У меня отец был ирландец, - пояснил Ронни, - а мать – японка. Вот я и получился такой. Все лучшее взял от предков, скажи?

- От скромности не помрешь, - одобрительно подмигнул Макс. – Молодец, свои плюсы знать надо.

Ронни кивнул, нисколько не смущаясь:

- Ага. Я и танцую хорошо, с координацией все в порядке. Если что, в стриптизеры пойду, так что с голоду пропасть не боюсь.

- Тогда уж лучше сразу к папику на содержание, - съязвил Макс. – Зачем трудиться? У тебя данные позволяют, только мигни, очередь выстроится за таким сладким мальчиком.

- Нет, - очень серьезно ответил Рон. – За деньги не трахаюсь. Ты меня только что проституткой назвал, а за это я могу и язык отрезать.

- Извини, - стушевался Макс. – Просто… шутка неудачная. Извини, я не хотел тебя обидеть.

Но парень, похоже, обиделся всерьез. Молча доел, сухо поблагодарил и ушел к себе, оставив незадачливого шутника маяться вопросом – чувствовать себя виноватым или оскорбленным?

Ронни на самом деле был обижен. Неуклюжая шутка Макса задела самое больное его место. Как Ронни ни храбрился перед друзьями, но улетать в большой мир со скучного, бесперспективного, но родного, до мелочей известного Кобальта ему было чертовски страшно. Дома его все знали и любили, у него там были люди, которым он мог полностью доверять, свой дом. Дураком и самовлюбленным нарциссом он не был и прекрасно понимал, что такая яркая внешность скорее минус, чем плюс для молодого парня, желающего спокойно жить и честно зарабатывать деньги. Ронни на самом деле любил секс, любил зрелых сильных мужчин и от многих из них с удовольствием принимал подарки. Чаще всего, это, конечно, было из серии: «Пожрать повкуснее, выпить послаще», но были и более щедрые и состоятельные ухажеры. То, как тонка граница между подарком от желанного партнера и партнером за желанный подарок, Ронни в свое время очень хорошо объяснил дед, искренне беспокоившийся за беспутного внука.

- Хоть бы пожестче кто тебе попался, покруче мужик, - вздыхал Рон О’Ши-старший. – Чтобы согнул тебя в бараний рог, да дома сидеть заставил. Так ведь у тебя еще и норов поганый, наш, фамильный. Ты же никого над собой терпеть не станешь. Но деньги, Ронни, деньги могут сильнее тебя оказаться. А самое это последнее дело – за деньги себя продавать.

И еще как-то сказал:

- Ты, внучок, уж прости меня, блядь первостатейная. Но бляди бывают разные: те, которые всем дают от того, что всех любят, и те, которые от того, что никого не любят. С первых спроса нет, да и с мозгами у таких обычно негусто. А вот ты, Ронни, как раз из вторых. А такие, если вовремя не угомонятся, плохо кончают. Ты слушай, слушай меня, дед дурного не скажет. Одни мы с тобой на свете, вот помру, и поучить тебя некому будет.

Ронни на деда фыркал, пытался спорить, но в глубине души знал, что тот прав. Оттого слова Макса задели его действительно за живое.

«Он бы еще прямо шлюхой меня назвал и цену предложил, - старательно накручивал себя Ронни, ожесточенно роясь в багаже в поисках ножа, с которым отныне решил не расставаться. Не то чтобы он собирался пустить его в ход или боялся, что не справится с Максом голыми руками, просто они с дедом считали оружие неотъемлемой принадлежностью настоящего мужчины. – И пусть только попробует лапы свои поганые тянуть, я ему покажу мальчика на содержании».

Ронни нашел нож, сунул его в карман шортов, вынул из сумки мем-блок, подключил его к своему комму и улегся на койку. Лучше поменьше общаться с Измайловым, спокойнее будет. А материалов в архиве хватит на всю неделю, да еще и останется, даже если не перечитывать уже прочитанное.

Глава 2.

За ужином разговор не ладился, да и некогда было. Время прыжка истекало, и Макс торопился в рубку. Виноватым он себя не чувствовал — подумаешь, какой нежный, слова ему не скажи. И он же извинился, так что пусть мальчик дуется, сколько влезет. Все равно долго не выдержит, такие избалованные вниманием создания одиночество переносить не умеют, а уж тогда Макс свое возьмет.

Следующим утром они вообще не встретились. Когда допоздна проработавший накануне единственный член экипажа встал, пассажир уже позавтракал и опять засел у себя в каюте.

К обеду Макс начал закипать. Такой игнор действовал на нервы сильнее, чем ему раньше думалось. «Вот ведь сучонок, - раздраженно думал он, накрывая на стол. – Строит из себя принцессу-недотрогу… Что мне, в ногах у него валяться, чтобы поговорить соизволил? Да я б его…» Додумать, как бы он его и где, и сколько раз, Макс не успел. Ронни вышел из каюты и, как ни в чем не бывало, спросил:

- Уже обед? Может, помочь?

- Да все уже готово, - Макс широким жестом указал на стол, - прошу!

И сел сам, чувствуя какую-то совершенно необъяснимую радость.

За обедом разговор пошел о Каролине. Как выяснилось, Ронни, со времени прибытия с Земли в четырехлетнем возрасте, Кобальт ни разу не покидал и о Большом Мире имел представление, почерпнутое только из Сети и разговоров. Поскольку последние три года Каролина была официальным местом обитания Макса, ему было что рассказать. Благо жил он в главном городе планеты – Кэрриполисе, был холост, достаточно обеспечен и довольно общителен.

- Так что, Каролина – нормальное место для жизни, - воодушевленно расхваливал он, - не Земля и не Гера, конечно, но очень цивилизованный мир. Кэрриполис вообще земным городам ни в чем не уступает, я знаю, о чем говорю, до двадцати на Земле жил.

- А на Земле где? – полюбопытствовал Ронни.

- Знаешь, так даже сложно сказать, - Макс пожал плечами. – У меня мать – вечная кочевница, работа у нее такая. Она на «Морган Киб» работает, занимается запуском новых производств. Мы больше двух лет на одном месте не жили. И все по промышленным центрам.

- Ты тоже, можно сказать, кочевник… Нравится?

- Да. Мне бы скучно было на одном месте всю жизнь сидеть. Да еще и на Кобальте, - Макс передернулся. – Так что ты правильно сделал, что свалил оттуда. А родители у тебя там остались?

- Нет у меня родителей, - поскучнел Ронни. – Я их и не помню даже. Они в шторм попали на парусной яхте, экстремалы были, дед говорил. Мне всего два года тогда было.

- А дед?

- Умер в прошлом году.

- О… Прости…

- Да ничего, я уже привык, - ответил Ронни, но оживление в его глазах пропало, и вообще парень как-то увял.