- Только учти, что я уж года четыре как сверху не был. Могу сделать больно.

Но больно не было, а если и было, Макс этого не заметил, полностью растворившись в непривычных, но таких неожиданно прекрасных ощущениях. Это было ошеломительно хорошо – покоряться, подчиняться, ловить ставшей необычайно чувствительной кожей каждое движение, каждое касание рук и губ, отдаваться, принадлежать… Кончая, он, кажется, кричал, чего с ним не случалось ни разу в жизни – настолько ему снесло крышу от того, что Ронни, его жесткий бессердечный мальчик, так сильно хочет его, так властно и бережно наслаждается его телом, так нежен и страстен с ним…

Потом Ронни сполз с него, приподнялся на локте, заглянул в глаза:

- Как ты?

- Нормально, - прислушался к себе Макс. – Ничего не болит. Знаешь, как хорошо было?

- Знаю, - Ронни поцеловал его, - ты кричал, и явно не от боли. Мне тоже понравилось. Будем повторять?

- Если только ты хочешь, - честно сказал Макс. – Было очень хорошо, правда, но мне как-то привычнее сверху. Но если захочешь, я не откажусь.

- Хорошо, я скажу, если захочу, - Ронни засмеялся, лег рядом, раскинув руки. – Ну вот, опять в эту воду возбуждающую надо лезть. Мы так помрем тут от истощения… Ой, что это тут шевелится?

- Что такое? – Макс поднял голову. Ронни сидел, накрыв ухо рукой, с растерянным лицом. Потом разжал ладонь, посмотрел на нее и с улыбкой протянул Максу:

- Вот, один тебе.

На ладони Рона лежали два черных, с синими прожилками, камушка – один побольше, другой совсем крохотный.

Макс осторожно взял тот, что поменьше, сглотнул вставший в горле комок. Он не знал, что сказать, зато Рон знал:

- Ну что, Макс, быть тебе Максимом О’Ши! Сам предлагал!

КОНЕЦ