Банкомет набрал девятнадцать, и Уилл разбогател на пятьдесят фунтов. Еще один крохотный шажок к вершине. Он сгреб свой выигрыш и подвинул карты к покровителю девицы с ястребиным профилем.

Тот на вид был примерно одного с ним возраста, лет двадцати пяти. Ему предстояло сдавать, и он буквально раздувался от важности. Даже поправил галстук, прежде чем взять в руки карты. С хорошо отрепетированным снисходительным выражением слегка наклонил голову, давая понять соседу справа, что слышит разглагольствования о своей любовнице.

— Вот что я скажу, Роанок, — тем временем говорил сосед. — Зря я спорил на то, что вы не станете долго держать ее подле себя. Она даже вполовину не так привлекательна, как та, с которой вы крутили прошлым летом. Уж больно та была хороша.

Губы Квадратной Челюсти слегка сжались — это был единственный признак того, что его оскорбило замечание соседа.

— Та одарила меня внебрачным ребенком. — Зеленый камень в запонках блеснул, когда он вытянул руки, чтобы собрать карты. — А эта не может.

— Или просто говорит, что не может, я уверен, — с многозначительным видом возразил сосед.

— Не может. — Роанок произнес это с терпением кронпринца, привыкшего к общению с тупыми подданными. — У нее внутри какие-то неполадки. Нет месячных.

Замечательно. Лишние сведения, причем такие, какие пожелал бы практически любой из мужчин, сидящих за столом. Уилл посмотрел на виконта, и тот в ответ лишь приподнял плечо. Очевидно, подобного рода разговоры здесь обычны.

Тема беседы становилась еще более мерзкой.

— Я бы тоже против такой не возражал, — высказал свое мнение тип в сюртуке бутылочного цвета и с грубыми чертами лица. — Доступна все дни месяца, правда? И не может сослаться на недомогание и прогнать тебя. Где вы ее нашли?

— Выдернул из заведения миссис Пэрриш. — Роанок подровнял карты в колоде и положил ее на стол рубашками вверх. — Можете не сомневаться, там ее хорошо натаскали. Если и есть что-то, чего она не умеет делать в постели, то я этого еще не обнаружил.

Заведение миссис Пэрриш. Даже тот, кто туда никогда не заглядывал, знал немало об особенностях этого места. И слышал немало интересного. Например, о хитром изобретении, управляя которым, одна женщина стегает мужчину, в то время как его ублажает другая. О дамах, которым нравится, когда их самих хлещут плетью, о диких, чуждых пониманию оргиях. Интересно, на каком «развлечении» этот тип познакомился со своей любовницей?

Черт побери. Это его не касается. Ему не пристало строить предположения по поводу частных дел какой-либо дамы. Это вообще не следует делать мужчинам, сидящим за столом, а они как раз принялись забрасывать Роанока наглыми вопросами: «А это она делает?», «А это она тебе позволяет?» Его скупые, односложные ответы лишь разжигали интерес, но он спокойно сдавал карты.

По спине пробежали мурашки: в нем поднялось раздражение. Она наверняка слышит все это. Она наверняка видит, как мужчины один за другим оборачиваются и окидывают ее оценивающими взглядами. Он не заметил, чтобы выражение ее лица как-то изменилось или чтобы ее движения стали суетливыми. Но чего ей стоит, спрашивал он себя, сохранять самообладание, будучи предметом вожделения похотливых грубиянов?

— А у нее есть имя? — это был его собственный голос, перекрывший другие.

Какого черта он это делает? Хочет вызвать подозрения у всей компании? По тому, как напрягся Каткарт, он понял, что привлек к себе внимание, хотя виконт даже не повернулся к нему.

А вот Роанок повернулся. Его аристократические брови слегка сдвинулись на переносице.

— Ее зовут Лидия, — ответил он и бросил следующую карту.

«Прекрати, Блэкшир». Но раздражение снова заявило о себе, причем не предупредительным покалыванием по позвоночнику, а мощной пульсацией, похожей на удары кулаков.

— Я имею в виду, как к ней следует обращаться.

Проклятие. Когда же он научится различать, что касается его, а что — нет?

— Вы желаете обратиться к ней с конкретной просьбой? — Роанок посмотрел на него очень внимательно. Его примеру последовали и остальные понтеры. Атмосфера за столом накалилась, как перед вспышкой молнии. Если он сейчас ошибется с ответом, то следующая его встреча с мистером Квадратная Челюсть состоится на дуэли.

Вот будет забавный конец. Вызван на дуэль из-за излишней воспитанности. Убит из-за женщины, которой даже не обладал.

По мере того как подобная перспектива обретала более четкие очертания, гул, стоявший за другими столами, все сильнее отдалялся от него. Несколько язвительных, не особо тонких замечаний — этого будет достаточно. Он без труда спровоцирует Роанока на охоту за его головой, а собственный выстрел попадет в молоко.

Насколько сильно подобное дурачество запачкает родовое имя? Эндрю это, естественно, не понравится, но его представительность выдержит с десяток семейных скандалов. Китти и Марта уже замужем, причем удачно. Их будущему он не нанесет никакого вреда.

Правда, есть Ник, еще один старший брат. Он полон политических амбиций, и для него важно доброе имя. Вот Нику от его безрассудства пользы не будет.

Кроме того, ему нужно выиграть порядочную сумму.

— Мне нечего ей сказать. — Он твердо посмотрел Роаноку в глаза. Нельзя отступать. — Я просто не привык, чтобы о даме говорили в такой манере и чтобы ее называли по имени. Но я давно не был в обществе. Возможно, нравы и изменились.

— То есть вы были на Пиренейском полуострове? — пронзительным голосом спросил ясноглазый юноша, которому, судя по возрасту, давно пора было лежать в кроватке. — Или даже в решающей битве при Ватерлоо?

Такие личности встречаются на удивление часто — мужчины, проглотившие горькую пилюлю неучастия: наследники, которые не имели права рисковать собой; горемыки, которые не смогли наскрести деньги на покупку звания. Теперь они желают во всех подробностях узнать, что же они пропустили.

— Лейтенант тридцатого пехотного, — представился Уилл коротким поклоном. — Боевые действия при Катр-Бра и Ватерлоо. — Если этому сосунку хочется узнать побольше, ему придется вытаскивать из него каждое слово клещами.

К счастью, господин через три места от Уилла имел собственное мнение насчет Веллингтона, а это, в свою очередь, подтолкнуло еще кого-то к оценке действий Блюхера. Дальше началось обычное осмеяние принца Оранского, а потом все, как обычно, согласились, что восемнадцатое июня прошлого года стало знаменательным днем в английской истории. Настроение у игроков поднялось, напряжение, на короткий миг возникшее между Уиллом и Роаноком, растаяло, как воск.

Уилл откинулся на спинку стула. У него по крайней мере хватало выдержки слушать подобные дискуссии. А вот у некоторых солдат — нет. Рассказывали, что у многих начиналось головокружение и они выходили из комнаты, когда поднимались подобные темы. Были и такие, кто впадал в ярость, когда слышал, как о сражении рассуждают, словно о новом виде спорта; как о чем-то вроде тысячи одновременных боксерских матчей, дополненных стратегией, безвкусной формой и оружием.

— Погибель, — пробормотал Каткарт, выдыхая клуб дыма.

Вот так всегда. Те, кто не считает нужным романтизировать событие, высказываются, что вся ситуация была «почти провальной», что лучшие солдаты находились в далекой Испании или Португалии, а на полях у замка Угумон сражались неопытные молокососы да второсортные офицеры.

Он слышал такое и раньше. От одного друга. И каждый раз подобные заявления причиняли боль.

— Действительно, погибли очень многие. — Он приложил все силы к тому, чтобы голос звучал ровно, тихо и беззаботно. — Потери были с обеих сторон, уверяю вас.

Виконт покачал головой.

— Твою погибель зовут мисс Слотер. — Перед ним шлепнулась карта, и он приподнял уголок. — Не самый оригинальный гамбит, чтобы защитить честь киприотов, но зато, как всегда, эффективный.

Любовница. Да, теперь все встало на свои места. Все семь лет, что Уилл знает Каткарта, виконт воспринимает жизнь как череду веселых забав. И с какой стати он вдруг стал бы рассуждать о военной стратегии?