Восстание на Сучане и вся партизанская борьба в Приморской области шли под знаменем восстановления власти пролетарских советов, свергнутых контр-революцией в 1918 г., т. е. за осуществление задач  с о ц и а л и с т и ч е с к о й  революции, а не для осуществления чисто-д е м о к р а т и ч е с к и х  требований, как это считают тт. Яковенко и Щетинкин. Недолгий срок, в течение которого была проявлена величайшая по своему значению работа советов в 1918 году, остался памятным в умах трудящихся и делал лозунг «борьба за советы» более конкретным и родным. Мы думаем, что кто-нибудь из товарищей, руководивших революционным движением на Дальнем Востоке до чехо-словацкого переворота, возьмется наконец за перо, чтобы осветить деятельность советской власти того времени.

Партизанское хозяйство. — Патронные мастерские. — Выкупы. — Помощь партии и рабочих Владивостока.

Группа товарищей из Приморского областного комитета РКП(б), выступавших против партизанского движения в январе 1919 года (см. выше), между прочим указывала, что партизаны обречены будут на тяжелое поражение уже потому, что им не удастся преодолеть трудности, связанные с питанием, вооружением и проч. Как опыт показал, эти соображения оказались по меньшей мере преувеличенными.

Партизанские отряды ни в первоначальный период своего развития ни в то время, когда борьба приняла самый напористый, ожесточенный характер, не испытывали материальной нужды в такой степени, чтобы можно было, — вернее, нужно было, — ставить вопрос о свертывании наших сил и тем более о ликвидации отрядов. Слов нет, трудности в этом отношении нам пришлось терпеть необычайные; они были неизмеримо бо́льшими по сравнению с тем, что пришлось испытывать нашим врагам, колчаковцам. В распоряжении Колчака все же был какой ни-на-есть тыл — фабрики, заводы, финансы, запасы военных снаряжений, транспорт, мошна «союзников» и своей буржуазии, государственный аппарат и прочее. Партизаны были лишены всего этого; но именно этим самым, если не принимать во внимание такие вопросы, как соотношение (количественное и качественное) военных сил, были предопределены характер революционной борьбы, организация и способы ее ведения: именно поэтому с первых дней повстанческое движение приняло  п а р т и з а н с к о е  н а п р а в л е н и е  и не было  д а ж е  п о п ы т о к  создавать фронты, копать окопы для защиты своего влияния и т. п., что потребовало бы непосильных средств, ненужных жертв и, может быть, поражений.

Политически партизанское движение было связано в одно целое с пролетарской диктатурой, с Советской Россией, и оно было сильно своей связью с социалистической революцией. Партизаны должны были играть роль  л а з у т ч и к о в, передового отряда Красной армии, действующих в тылу противника. Этим предопределялась и  с и с т е м а  снабжения отрядов. Партизаны были органически связаны с избой крестьянина и семьей рабочего и своего хозяйства по существу не имели. Продовольственный вопрос разрешался «самотеком», естественным путем. Изба крестьянина всегда была гостеприимно открыта для партизан и играла роль маленькой хозяйственной ячейки. Сами крестьяне в каждом селе через сельсовет или, где его не было, через специально уполномоченных лиц организовали дело так, чтобы наиболее рационально в соответствии с достатком каждого крестьянина распределить тяжесть кормежки бойцов и лошадей. При расквартировании отрядов в деревне роль командиров сводилась только к тому, чтобы сообщить председателю сельсовета о количестве едоков, числящихся в его отряде на довольствии, а потом уже сами крестьяне размещали товарищей по хатам, где они получали пищу не только на время стоянки, но и на два-три дня похода. Нужно заметить, что за все время ни разу не приходилось прибегать к принудительному «вселению» партизан в избу, исключая те единичные случаи, когда речь шла о попах и кулаках. В отношении этой категории, как правило, применялись особые меры: к попам и кулакам назначалось вдвое-втрое больше обычной нормы едоков. На таких началах было организовано и фуражирование лошадей, принадлежавших партизанским отрядам. Таким образом основная тяжесть материального содержания партизанских войск не лежала на плечах нашего командования и Ревштаба. Естественно, что при таком положении вещей регулярность снабжения всецело зависела от того, в каком районе оперирует отряд, насколько этот район богат и какое число едоков в нем сконцентрировано. Нередко по оперативным соображениям в бедных и редко населенных местах приходилось группировать далеко непропорциональное местным возможностям количество партизан. В этом случае требовался подвоз продовольствия из ближайших более богатых районов. С другой стороны, тяжесть походной жизни понуждала нас к тому, чтобы питание партизанских отрядов было поставлено в лучшие условия, чем это мог дать крестьянин. Оба эти момента налагали на нас обязанность принимать дополнительные меры к добыванию средств и к созданию своего собственного снабженческого аппарата. Тут перед нами были только два пути: 1) доставка продовольствия из Владивостока и 2) экспроприация буржуазии и кулачества. Оба эти способа были использованы с достаточной полнотой. Приморский областной комитет РКП(б) создал специальный отдел для снабжения партизанских отрядов, который потом в целях усиления материальной помощи нам был расширен и объединен с аналогичными органами других партий (максималистов, анархистов и левых эсеров) и на средства, собранные рабочими Владивостока, стал развертывать свою работу. Объединенный революционный комитет, составленный всеми названными партийными организациями, к концу весны 1919 г. настолько расширил свою работу, что помощь его стала играть для партизанских отрядов выдающуюся роль. Между бухтой Находка, расположенной в зоне нашего влияния, и гор. Владивостоком было налажено правильное курсирование шаланд, катеров, моторных лодок и проч., словом — был создан свой «флот», который доставлял нам все необходимое. Партизаны в мае месяце отобрали у колчаковцев катер, который потом развозил полученный груз по берегу моря в те места, откуда ближе всего можно было доставить его к отрядам. Однажды, кажется в июле месяце, благодаря удивительной изворотливости и ловкости владивостокских товарищей, особенно руководителей большевистского отдела снабжения — тт. Воронина А. А. (Птицына) и Шишкина В. П. (Володи Маленького), им удалось при помощи уездной земской управы (производившей в этот период смену своих политических вех) так обвести колчаковскую власть, что та дала свое согласие на отправку «в пострадавшие от гражданской войны районы» 2000 пуд. муки по железной дороге. Эта мука нами была разгружена на виду у белых и интервенционных гарнизонов и без всякого препятствия с их стороны доставлена в партотряды.

Нелегальная квартира отдела снабжения Далькрайкома РКП(б) во Владивостоке. Стоят руководители снабжения партизан тт. Кушнарев (X) и Шишкин (Володя Маленький) (XX).

С своей стороны мы всякими путями старались удовлетворить потребности отрядов собственными средствами. С первых дней восстания партизаны выбросили лозунг: «тяжесть борьбы с контр-революцией должна быть переложена на наших врагов». По этой программе все кулаки были обложены натуральным налогом, все товары купцов были конфискованы, имущество буржуазии объявлено народным достоянием. В результате всех этих мер мы несколько смягчили свою нужду. Особенно полезной оказалась конфискация имущества у буржуазии. В селе Петровке мы забрали в свое ведение рыбные заводы, рыбалки русско-японской фирмы Люри и К° в бухте Находка и консервный завод. Благодаря этому не только удалось снабдить рыбными и крабными консервами и селедкой отряды, но и оказалось возможным раздать остаток рыбных запасов беднейшему крестьянству и рабочим. Предприятия фирмы Люри и К° нами были пущены в ход и эксплуатировались около 7 месяцев, пока их снова не захватили колчаковцы. С консервными заводами нам справиться не удалось: консервирование мяса и икры оказалось работой настолько сложной, что без специалистов, которые бежали от нас в лагерь противника, ничего поделать было нельзя. Зато на этих заводах мы нашли внушительные запасы готового продукта, которым питались все отряды в течение трех месяцев: каждому партизану выдавалось по банке в день этих дорогих, аристократических деликатесов. Это было такой роскошью, которую не всякий буржуа позволял себе в лучшие для него времена (банка крабовых консервов в довоенное время стоила около 1 руб. 75 коп.).