Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

— Я снова обработаю ее, когда буду перевязывать. Все. Я должен идти. — Я укрыл Молли стеганым пуховым одеялом, испытывая сожаление, что приходится покидать это тепло. — Поспи хоть немного до рассвета.

— Фитц Чивэл!

Я остановился у двери и обернулся:

— Да?

— Приходи ко мне сегодня. Независимо от того, что скажет король.

Я открыл рот, чтобы возразить.

— Обещай мне! Иначе я не переживу этого дня. Обещай, что ты вернешься ко мне. Потому что, что бы ни сказал король, знай: теперь я твоя жена. И всегда буду ею. Всегда.

Сердце мое остановилось от этого дара, и я смог только глупо кивнуть. Моего вида, по-видимому, было достаточно, потому что улыбка, которой она одарила меня, была ясной и золотой, как солнечный свет середины лета. Я поднял щеколду и отпер замок. Открыв дверь, я выглянул в темный коридор.

— Не забудь закрыть за мной, — прошептал я и выскользнул за дверь.

Глава 13

ОХОТА

Науку Силы, как и всякую другую науку, можно преподавать по-разному. Гален, мастер Силы при короле Шрюде, использовал технику лишений и вынужденных трудностей, чтобы сломать внутреннее сопротивление учеников. Забитый до состояния полного унизительного подчинения, ученик становился более открытым для вторжения мастера в его сознание и вынужденного приятия техники Силы, которую применял Гален. Хотя все ученики, выдержавшие его обучение и ставшие королевским магическим кругом, уверенно владели Силой, никто из них не был одарен особенно сильно. Гален гордился тем, что научил людей без больших способностей хорошо работать Силой. Может быть, он был прав. Или, может быть, он брал учеников с прекрасными возможностями и превращал их в послушные орудия.

Можно противопоставить технике Галена подход Солисити, которая была мастером Силы до него. Она давала начальные наставления юным принцам Верити и Чивэлу. Рассказы Верити об этих уроках указывают на то, что многое достигалось мягким усыплением бдительности учеников, благодаря которому внутренние барьеры слабели. Оба, и Верити и Чивэл, вышли после ее уроков знающими и могущественными магами Силы. К сожалению, Солисити умерла до того, как было закончено их образование, и прежде, чем Гален достиг достаточно высокого уровня, чтобы стать инструктором по владению Силой. Можно только догадываться, какие знания о Силе ушли в могилу вместе с Солисити и какие возможности этой королевской магии оказались навсегда утраченными.

В это утро я недолго пробыл в своей комнате. Огонь погас, но холод, который я там ощущал, был куда сильнее обычной сырости нетопленой комнаты. Это место было пустой раковиной жизни, которая скоро будет закончена. Сейчас комната казалась более унылой, чем когда-либо. Я разделся до пояса, вымылся холодной водой и, дрожа, переменил повязки на руке и шее. Надо было сделать это гораздо раньше, и если бы раны загноились, мне было бы поделом. Однако они хорошо заживали.

Я оделся тепло: надел стеганую горную рубашку под тяжелый кожаный камзол и такие же штаны, которые плотно зашнуровал кожаными полосками. Я взял свой рабочий нож и к тому же вооружился коротким кинжалом. Из своих запасов я прихватил маленький горшочек с порошком из бледной поганки. Несмотря на все это, покидая свою комнату, я чувствовал себя незащищенным глупцом.

Я пошел прямо в башню Верити. Я знал, что он будет ждать меня, собираясь заняться со мной наукой Силы. Каким-то образом мне придется убедить его, что сегодня мне необходимо охотиться на «перекованных». Я быстро взобрался по лестнице, желая, чтобы этот день поскорее кончился. Вся моя жизнь была сейчас сфокусирована на том мгновении, когда я смогу постучаться в дверь короля Шрюда и попросить его разрешения жениться на Молли. Одна мысль о моей возлюбленной наполнила меня таким странным сочетанием незнакомых чувств, что я замедлил свой шаг по лестнице, стараясь разобраться в самом себе. Потом я оставил эти попытки, сочтя их бесполезными.

— Молли, — прошептал я.

Это волшебное слово усилило мою решимость и погнало меня вперед. Остановившись у двери, я громко постучал.

Я скорее угадал, чем услышал, разрешение войти. Я открыл дверь и вошел, потом закрыл ее за собой.

Холодный ветер врывался в комнату, а Верити, как на троне, сидел перед открытым окном в своем старом кресле. Руки его спокойно лежали на подоконнике, а глаза были устремлены к далекому горизонту. Щеки его порозовели, темные волосы спутал ветер. Если не считать воздушного потока от окна, комната была неподвижной и тихой. Тем не менее я почувствовал себя так, словно вступил в смерч. Сознание Верити нахлынуло на меня, и я утонул в нем, захлестнутый его мыслями и Силой, уходящей далеко в море. Он унес меня с собой в головокружительное путешествие по всем кораблям в пределах досягаемости его разума. То мы касались мыслей капитана торгового судна: «…если они дают хорошую цену, грузите масло…», то перепрыгивали к женщине, чинившей сеть. Ее челнок так и порхал в ловких руках, она ворчала себе под нос, а капитан поторапливал ее. Мы нашли штурмана, беспокоившегося о беременной жене, оставшейся дома, и три семьи, выкапывающие моллюсков при слабом утреннем свете, стараясь успеть до того, как прилив закроет отмель. Этих и дюжины других мы успели навестить, прежде чем Верити внезапно вернул нас в наши тела. Я чувствовал головокружение, как маленький мальчик, которого отец поднял на руки, чтобы он мог бросить взгляд на сутолоку большой ярмарки, а потом поставил на землю, вернув привычный для ребенка вид на лес взрослых ног.

Я подошел к окну и встал рядом с Верити. Он все еще смотрел на горизонт. И неожиданно я понял его карты и почему он так любит заниматься ими. Сеть жизней, которых он так быстро коснулся, показалась мне такой же прекрасной, как если бы он раскрыл ладонь и показал мне пригоршню сияющих драгоценных камней. Люди. Его люди. Не какой-то каменистый берег или богатые пастбища привлекали его внимание, когда он стоял тут у окна. Это его народ, эти яркие искры других жизней, не прожитых им, но тем не менее нежно любимых. Это было королевство Верити. Географические связи, отмеченные на пергаменте, приближали принца к нему. На мгновение я разделил его непонимание того, как кто-то мог желать зла этим людям, и его свирепое стремление не допустить, чтобы еще хоть одна жизнь была отдана красным кораблям.

Головокружение прошло, мир восстановился, и все на башне снова застыло. Верити сказал, не глядя на меня:

— Так. Сегодня охота?

Я кивнул, не беспокоясь о том, что он не видит этого жеста. Это не имело значения.

— Да. «Перекованные» ближе, чем мы подозревали.

— Ты собираешься атаковать их?

— Вы сказали мне, чтобы я был готов. Сперва я попробую яд. Но они могут и не соблазниться им. Или все равно попытаться напасть на меня. Так что я беру с собой меч. На всякий случай.

— Так я и предполагал. Но возьми лучше вот этот. — Он поднял меч в ножнах, лежавший рядом с креслом, и дал мне его в руки.

Мгновение я только смотрел на клинок. Кожа была великолепно выделана, рукоять обладала той прекрасной простотой, которая всегда присуща оружию, сделанному мастером. По знаку Верити я достал меч из ножен. Металл блестел и мерцал, изгибы, придававшие ему силу, напоминали рябь на озере. Я вытянул руку и почувствовал, как меч лег в мою ладонь, невесомый и ожидающий. Он был гораздо лучше того, чего заслуживало мое умение обращаться с ним.

— Я, конечно, подарю его тебе со всеми церемониями. Но отдам сейчас, а то без него ты можешь и не вернуться. Во время Зимнего праздника я попрошу его назад, чтобы подарить тебе по всем правилам.

Я вложил меч в ножны, потом молниеносно вынул. У меня никогда не было ничего столь великолепного.

— Я чувствую, что должен принести вам клятву или что-нибудь в этом роде, — смутился я.

Верити позволил себе улыбнуться:

— Регал, без сомнения, обязательно потребовал бы этого. Что до меня, то я не думаю, что человек должен клясться мне своим мечом, когда он уже поклялся своей жизнью.

170
{"b":"224369","o":1}