Проснувшись с первым лучом солнца, Мельбурн не сразу понял, где находится. Так бывает, если приходится постоянно передвигаться. Отодвинув мирно посапывающую сестру в сторону, он поднялся и, ополоснув лицо, водой вышел на улицу.

В лагере было тихо. Повсюду валялись пустые фляги из-под вина, воины спали в своих палатках, посреди лагеря тлели угли вчерашнего костра. Заметив Роберта Холла, который дремал сидя, возле груды покрывал. Его рука крепко сжимала меч. Услышав чьи-то шаги, Роберт выпрямился и выкинул вперед руку, направив меч на Мельбурна. Но, узнав в приближающемся мужчине своего хозяина, опустил оружие.

– Это ты, – сказал он с облечением, устало проводя рукой по лицо. Он кивнул в сторону груды тряпья, и только сейчас Ричард заметил бледную руку, выглядывающую в складках брошенных на землю одеял. – Только не говори, что она сдохла.

– Нет. Мне всю ночь пришлось отгонять этих псов. Она едва жива и истекает кровью. Должен сообщить, что твоя месть удалась. Этот ублюдок Флетчер не успел исполнить свой супружеский долг, умчавшись отвоевывать свои земли, как только ему донесли, что мы осадили Ридсдейл. Ты погубил невинную девушку.

– Это она тебе сказала? – скептически усмехнулся Ричард.

– Она была не в состоянии говорить. Купер похвастался. И что нам теперь с ней делать? Девчонке нужен доктор.

– А шлюхи, которые путешествуют с нами, не сгодятся? Они же женщины, знают, что нужно делать, когда клиент перегнул палку.

– Один клиент, а не десять человек.

– Так мало? – скривившись, Ричард в притворном удивлении приподнял брови. Роберт смотрел на него, не скрывая осуждения.

– Я не узнаю тебя, Мельбурн, – сказал он, осуждающе качая головой.

– А это и не я. Больше нет Ричарда Мельбурна, благородного рыцаря в сверкающих доспехах.

С этими словами, граф развернулся, и отправился в шатер.

– А если сучка сдохнет, Роберт, спрошу с тебя, – бросил он ему напоследок.

Выругавшись, мужчина посмотрел на несчастную девушку, чей силуэт едва вырисовывался под одеялом. Его поражала сила духа хрупкой женщины. Перенести такой ужас, не пролив ни единой слезинки и сопротивляясь до самого конца. Он осторожно откинул край покрывала, чтобы посмотреть на ее лицо. Пара безжизненных бледно-голубых глаз смотрела прямо на него. Сначала Роберт испугался, решив, что она мертва, но потом заметил, как она сжала пересохшие окровавленные губы. Ее били по лицу, потому что она кусала своих насильников. В изможденной грязной, покрытой синяками и абсолютно голой девушке с трудом можно было узнать вчерашнюю красавицу с надменным взглядом. Волосы скатались в грязный колтун, лицо опухло от побоев.

– Жива? – проглотив образовавшийся в горле комок, спросил Роберт Холл. Девушка едва заметно кивнула. – Пить хочешь? – и снова короткий кивок.

Роберт поднялся, испытывая огромное облегчение. Похоже, девушка не из слабого десятка, и выкарабкается. Он пошел в палатку, где спали женщины. Разбудив самую старую из них, Марису Брут, он шепотом велел ей идти с ним, прихватив воды, вина и чистую одежду.

Роберт отвернулся, пока старая шлюха стирала с тела Элизабет Невилл кровь и грязь, и одевала ее. Ни одного стона, ни одного звука не донеслось до его слуха, а только причитания Марисы, потрясенной тем, что сделали с девушкой мужчины. Элизабет одели в серое платье из грубой ткани, на ноги надели стоптанные ботинки и накрыли плащом. Свернувшись калачиком, она не моргая, смотрела на тлеющие угли, губы ее были плотно сжаты.

– Как она? – спросил Роберт у Марисы, когда она закончила. Вода в ковше, из которого женщина обмывала Элизабет, окрасилась в красный цвет.

– Плохо, но жить будет. Не двинулась бы умом. Странная она какая-то. Ни шелохнётся, ни заплачет, – ответила Мариса. – Не знаю, как вы ее повезете.

– Это не твоя забота. Возвращайся и отдыхай. Скоро выезжаем.

Весна. Замок Мельбурн.

– В чем дело, Роберт? – опрокинув на стол кубок с вином, закричал граф Мельбурн, резко поднимаясь на ноги. Огромное количество алкоголя дало о себе знать, и Ричард пошатнулся, вновь упав в массивное дубовое кресло. Запустив пальцы во всклоченные черные волосы, он тряхнул головой, пытаясь справиться с приступами тошноты и головокружения.

– Черт побери, это всего лишь девица, – хрипло проговорил он. – И вы целый месяц не можете мне ее достать, – Мельбурн бросил на друга полный ярости взгляд.

– Милорд, Прадхо хорошо охраняется. После пропажи дочери, Томас направил в замок внушительную армию, а граф Нортумберленд разослал своих шпионов по всему Пограничью. Перси сделает все, чтобы разыскать свою дочь. И я слышал, что он сам собирается прибыть в Прадхо. Он уверен, что Элизабет похитили разбойники с целью выкупа. Было бы неразумно сунуться сейчас в замок. Мы недостаточно сильны, чтобы противостоять Нортумберлендам. Если похитить сейчас Беатрис Флетчер, мы можем пустить их по нашему следу. Неужели вы хотите пойти войной на столь могущественный клан, милорд? И ради чего? Алекс Флетчер не спешит потребовать свою жену обратно, если, вообще, догадывается, что она у нас. А к вашей мести Томас Перси и его брат не имеют никакого отношения. И, если Флетчер не спешит сообщить своему тестю о личной вражде с вашим сиятельством, то и нам не стоит высовываться.

– К черту твои разглагольствования, – подняв руку оборвал собеседника граф Мельбурн. – Я не успокоюсь, пока не истреблю всех, кто имеет хоть какое-то отношение к подонку Ридсдейлу. Я даю вам срок – один месяц. И, если, к истечению этого срока вы не достанете мне девицу Флетчер, я соберу армию и пойду походом на Прадхо.

– Как вам будет угодно, милорд, – не скрывая неодобрения, кивнул Роберт Холл.

Его проницательный взгляд скользнул по мятой, распахнутой на груди рубашке графа, он явно ходил в ней не первый день, а, судя по спящим прямо за столом собутыльникам, которые выглядели не лучше Мельбурна, пьянка не прекращалась с тех пор, как сэр Роберт Холл и несколько воинов тайно покинули замок под покровом темноты, а, следовательно, Ричард не просыхал последние четыре дня. Неудивительно, что от него разит, словно от бочки с забродившим вином.

Роберта не на шутку тревожило состояние графа. После беспощадной чудовищной расправы над жителями замка, учиненной бароном Ридсдейлом, Ричард совсем потерял голову. Конечно, причины были, и очень веские. И Роберт тоже многое потерял в одночасье, но, когда каждый день имеешь дело со смертью, смотришь ей в лицо, споришь с ней, пытаешься обхитрить, начинаешь привыкать к ее присутствию, как бы дико это не звучало, и к тому, что смерть всегда умнее и всегда впереди. Окунув свои руки по локоть в кровь врагов, а иногда и невинных жертв, Роберт чувствовал себя глухим, очерствевшим. Он был твердо уверен, что Флетчеру нужно отомстить, и только месть освободит их души от боли утраты, но, не теряя при этом головы, без риска проиграть самим в неравной схватке. Ричард же был ослеплен яростью. Он был готов броситься на любого, кто не согласен с ним, он даже внешне переменился. Прежде всегда уравновешенное красивое лицо с чувственной улыбкой, которая кружила голову многим женщинам, приобрело звериное дикое выражение, а сардоническая усмешка, иногда кривившая губы графа, только усиливала впечатление. Граф перестал следить за собой, он не мылся неделями, беспробудно пил и засыпал, где придется и с кем придется, забросил хозяйство, и никого не принимал, даже держателей его земель, которые ежемесячно приносили ренту. Роберт сам был крупным арендатором Мельбурна, но пока его друг детства и соратник пребывал в состоянии безумия, он принял все тяготы управления поместьями графа на себя. Сборы налогов с крестьян и наместников, обеспечение продуктами обитателей замка, оборона границ графства и многое-многое другое легло на плечи Роберта Холла, но Ричард не только не проявлял благодарности, но еще и выливал на друга свою ядовитую ярость и бешеную злобу. Если бы Роберт верил в одержимость демонами, то мог бы предположить, что полгода назад в графа Мельбурна вселился целый легион злых духов.