— Слишком мало места, — пробормотал Рель. — Мы там не вместимся.

— Я его увеличу, — сообщил Кантарр после некоторой заминки. Словно решал что-то очень важное, будто отрезал себе все пути назад.

Рель и Дар переглянулись.

— Давай мне Таю, — решил светлый, шагая вперед.

На мгновение ему показалось, что воин не выпустит из рук бессознательную девушку, но мгновение прошло. Кантарр опустил девушку на руки светлого эльфа и шагнул в ледяной грязевой поток. То, что случилось дальше, объяснить не смогли бы ни Рель, ни Дар — вода успокоилась.

Человек… по крайней мере, тот кого они считали человеком, отличным воином и стратегом, но ни разу не магом! не применял вообще никаких заклинаний. Ничего. Он не использовал силу, что благодаря Тае текла вокруг. Он не использовал ни жестов, ни слов, ни-че-го. Но вода остановилась. Стих грязевой поток, она мгновенно очистилась, и подобно пушистому ковру лежала под ногами Кантарра.

— Чтоб мне после перерождения оборотнем стать, — пробормотал Рель. — Ты — …

— Не говори этого! — Кантарр круто повернулся, только темные глаза сверкнули не упрямством — злобой. Темной, душной волной вокруг него снова расплескалось могущество и снова стихло.

Вода на миг взвихрилась темными грязевыми облачками и снова очистилась.

В наступившей тишине хорошо были слышны приблизившиеся шаги.

Остров, на который ступил Кантарр, начал меняться. Его края, подобно глине, потекли, меняя свою форму. Из выпуклого, подобно черепаховому панцирю, он стал словно неглубокая миска, а затем опустился ниже в воду. Внутри, в этой миске появились несколько стульев и все.

— Я не смогу справиться с зеркальщиками, — сказал Кантарр глухо. — Поэтому…

— Эшшеды, — тихий надтреснутый голос Таи заставил мужчину вздрогнуть и покрыться мурашками от ужаса. Эта девчонка всегда была слишком умна. Сложно было, зная о ее авантюрном характере, о ее поведении предположить, насколько острый ум скрывается за непримечательным лицом. Сложно было даже догадаться о том, что она умеет оперировать логикой и очень быстро разгадывает загадки, которые ей подкидывает Кириан.

Стоять сама Тая не могла, и когда Дар перешел в «миску», она не покинула его рук. Она смотрела на Кантарра, чтобы по мгновенным изменениям не его мимики или уж тем более не положения его тела, понять, насколько правдивы ее догадки.

Воин молчал, сжав губы.

Молчала и Тая, не в силах больше сказать ни слова. Зубы выбивали стаккато дрожи, от холода ее тело стало не столько белым, сколько даже уже немного синеватым.

— Для начала, — Дар стащил с плеч свой плащ, затем рубашку. — Нам придется тебя раздеть.

— Я могу сделать это и сама!

— Безусловно. Но не когда у тебя совершенно ледяные и негнущиеся пальцы.

— Дар!

— Ты же не стесняешься нас, Тая?

— Было бы чего стесняться, — буркнула девушка.

— Рель, помоги мне. И… расстегнуть мы вряд ли что сможем, бери сразу нож. Кантарр, посиди спокойно. Мы справимся сами.

Промокшая грязная ткань падала на дно острова полосками ни к чему не годной ткани. Пока Рель срезал нагромождения ткани и легкой кожаной брони, Дар растирал тело подруги, сноровисто смывая с кожи грязь. Царапин к счастью не было, а синяки он мог залечить так, что Тая даже не узнала бы о том, что случилось.

Минут через десять, девушка, закутанная в рубашку Дара и плащ Реля, сидела в руках светлого, греясь в потоках теплого воздуха, которым укутал себя и её. И смотрела на Кантарра. Именно он мог подтвердить ее догадки. И Тая собиралась разобраться с этим делом, во что бы то ни стало.

Потому что уже и без того было слишком поздно…

— Все началось задолго до Великого падения. Все началось к тому моменту, когда магия начала уходить с Кириана. Драконы вымирали, вырубались священные деревья, убивали тех, кто мог производить магию. Таких, как я… — девушка вздохнула, нервным жестом коснувшись собственной шеи, потом продолжила. — Меня все время что-то смущало в ваших рассказах, а я никак не могла понять, что же именно. Потом поняла. Люди. Крайними в ваших историях все время были люди, которых вы не считали вообще ни за что. За мусор, который ничего не стоит, ничего не может. Люди не могли одни вытянуть всю эту историю. Никак. Особенно с учетом того, что кто-то вначале устранил всех эшшедов. Не убил. Нет, никто не мог бы убить тех, кто «равен богам». С ними что-то сделали. Но, об этом думаю, немного позднее. Сначала, я подумала о том, что в истории есть кто-то из кукловодов, кто-то, в чьей голове родилась вся эта идея. Весь этот безумный план. Почему — дело десятое и сейчас не очень важное.

— Тая? — хрипло спросил Дар у девушки над головой. Но она не замолчала, продолжила с долей досады на себя:

— Старшие расы. Только тогда я задумалась насчет старших рас. Эшшеды. Драконы. Эльфы. Вампиры. Эшшеды выпадают из обоймы. Они не мертвы, но участь их — проклятых, хуже смерти. Продолжим, драконы. На Кириане остался один-единственный дракон, которого мы так и не нашли. Но судя по тому, что для питания этот дракон использовал механических ящериц, не в силах даже обеспечить себе пропитание… вариант отпадает. Остаются три варианта: вампиры, светлые эльфы, темные эльфы. С учетом того, что меня приволокли сюда на планету именно эльфы, логично было бы подумать о вампирах. Но вампиры утеряли даже тень собственного могущества. Остаются эльфы. Но какие? Темные или светлые? Только когда я увидела этот город, я все поняла.

— Что именно? — почти прорычал Рель.

Тая взглянула на него в упор.

— Помнишь, еще когда я только прибыла на Кириан, когда мы выполняли свои первые задания, ты восхищался могуществом эшшедов? А еще очень удивлялся, как же их смогли убить? Повернись, Рель, — в голосе девушки зазвучала власть. Это была не просьба. Это был приказ, перед которым темный эльф не мог устоять. Но поворачиваться ему не хотелось. Он смотрел на Таю и видел в ее усталых глазах, что его мир рушится на куски, потому что если он повернется, все — больше никогда ничего не будет.

Мира не будет в том числе.

Он не сломается, он сильный. Но он не хочет знать того, что скажет эта чуждая-чужая девушка. А она не могла уже замолчать, она говорила, быстро, торопливо, захлебываясь не словами — захлебываясь той горькой правдой, которая за ними стояла.

— Это место. Оно особенное. Бездна, которая здесь всегда была, появилась не просто так. Это тюрьма. Это место, которое создали специально, чтобы заточить здесь эшшедов. Хотя, это раньше они были подобные богу, сейчас они — проклятые… Они те, кого исказили темные эльфы. Нет, Рель, не ты, не твои предки. Повелитель темных эльфов. Бессменный, который не менялся уже пару десятков поколений. Этот план родился в его голове. Он создал город. Заложил его в месте, где нарушены магические жилы, порождая аномалии. А потом он заманил сюда эшшедов. Одна его рука отдавала приказы об убийстве их, а вторая — приманивала. Он обещал им безопасность. Говорил, что этот город станет оплотом их безопасности. Я могу только предполагать, — Тая сжала кулаки, — я могу только догадываться, что именно он обещал эшшедам, чем клялся им, но они купились. Они пришли в этот город. Но… они не знали, что здесь создано все для того, чтобы они менялись. Чтобы искуроченные магические жилы — меняли их. По образу и подобию… Эшшеды — мерила окружающего мира, лакмусовая бумажка. Здесь мир искажен, и то же самое происходило со всем народом. Они — зеркала мира, это их внутренняя сущность, здесь она проявилась во внешней сущности.

Тая взглянула на другой берег реки, и Рель повернулся, подчиняясь тоске в ее глазах. На том берегу толпились зеркала. Самые разные зеркала, в которых все отражалось криво, искаженно.

— Вот они! — голос Таи зазвенел, она не знала, откуда появляется информация. Откуда перед ней в воздухе появляются буквы, начертанные алым, словно кровью. Чужой кровью, а может быть, даже ее собственной. — Вот они — эшшеды, вот они те, кого предали жители Кириана. Не в силах умереть, не в силах жить. Они могут только притворяться людьми время от времени, а потом расплачиваются за это. Они — те, кого здесь заперли. Город семи огней. Город семи жертв. Темные эльфы обещали безопасность, забрали самых маленьких и закололи их на алтарях, вложив детские сердца в ворота. После этого эшшеды не могли покинуть этого города, навечно оставшись здесь. А потом уже и покидать было некому. Эшшедов в городе не осталось. Остались лишь кривые зеркала, которые питались чужими душами, в надежде набрать достаточно сил, чтобы покинуть это место. Чтобы найти помощь для своего народа.