Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

К переправе направляются части 73-й пехотной дивизии, от гула двигателей уже голова не варит. Безмерно рад, когда приходит смена. Я сразу же ложусь спать и сплю, пока дождь не разбудил меня. Я быстро прячусь от него в остатках деревянной хибары, а когда дождь перестал, снова ложусь спать на землю.

Внизу, на берегу Дона, совсем неподалеку, завязывается ожесточенная перестрелка. Но я так хочу спать, что уже не обращаю внимания даже на это.

25 июля 1942 г

В 5 утра меня поднимает постовой, но встаю я только в 6 часов, умываюсь, после этого завтракаем.

Я первым узнаю о гибели лейтенанта Шендельдиля. Довольно многочисленная группа отступающих русских сегодня ночью сумела прорваться через Дон и атаковала наше пока еще слабое предмостное укрепление. Впрочем, большую часть солдат противника перестреляли чуть ли не в упор.

Сегодня с утра снова переполох. Артиллерия гремит беспрерывно. В небе гудят бомбардировщики, все они утюжат Батайск. В городе стало заметно тише.

Мой водитель вместе с ремонтниками корячится с двигателем, я чищу пулемет и орудие.

Семеро человек из нас отправляются на откос, где у самого Дона предстоит вырыть могилу для лейтенанта Шендельдиля и ефрейтора Лангханса.

К полудню возвращаемся, я заранее раздобыл ведро картошки, и теперь ее срочно надо помыть. Местные женщины из близлежащих домов чистят картошку, а я тем временем приношу из полевой кухни картофельный суп. После жарю картошку, благо сливочного масла у нас сколько угодно — Вайне где-то сумел раздобыть. Картошка готова, я сходил нарвать целый котелок вишен для полевой кухни — повара обязали всех принести им по котелку ягод.

Затем я нарвал и отварил целую кастрюлю абрикосов, жаль только, что без сахара.

Между тем возвращается наша отремонтированная бронемашина. Быстро устанавливаю пулемет и заодно прочищаю орудийный ствол. За это время вскипает вода — я решил умыться по-настоящему, горячей водой, потому как несусветно грязный. Некуда деться от пыли, поднимаемой проезжающим мимо транспортом.

Умывшись, иду к Варзлику подстричься, больше зарастать уже нельзя. Так и проходит первая половина дня. Тут мне сообщают, что мне и еще восьмерым нашим бойцам предстоит к 17.45 прибыть на похороны лейтенанта Шендельдиля и ефрейтора Лангханса. Таков приказ лейтенанта Ревершона фон Боха. Ужин, таким образом, накрывается медным тазом, мне предстоит одеться по форме и до блеска надраить сапоги и ремень.

В конце концов, мы ждем до 19 часов, то есть до прибытия лейтенанта Барца, адъютанта и начальника нашей финчасти. Спускаемся к могиле при касках. Оберлейтенант Мильке произносит надгробную речь, потом мы забрасываем могилы землей. Около 20 часов возвращаемся.

Группу из нашей роты отправили за боеприпасами для батальона. Только сейчас выдается возможность отужинать, едим суп с манкой и вишнями, пьем вишневку собственного производства (нашего повара Хоппе).

Радисты из части ваффен-СС транслируют для нас веселую музыку. Разудалые мелодии плохо вяжутся с тем, что нам предстоит.

Около 21 часа ложусь спать.

Однако ночью поднимают всю нашу похоронную команду — перетаскивать раненых. Пожары в Ростове-на-Дону продолжаются, но вот стрельба поутихла.

26 июля 1942 г

Сегодня воскресенье. И, как я и предполагал, где-то около часу является Бартельс забрать двоих человек — меня и Герарди. Спускаемся к парому. Заметно похолодало. Еще темно, над Ростовом-на-Дону по-прежнему полыхает зарево. Лишь изредка доносятся сухие винтовочные выстрелы.

Рассчитанный на 8 т паром перевозит на противоположный берег грузовики дивизии «Визель». Вместе с нами еще 8 человек русских и двое носилок. Мы ждем, ждем, уже светает, а мы ждем. На часах 3.15, а раненых все нет. Герарди приводит двоих бойцов сменить нас, и примерно в 3.55 я возвращаюсь, встречаю Браунвеля, он рассказывает, как таскал на позиции боеприпасы, а оттуда пришлось километров, наверное, восемь тащить раненых на перевязочный пункт. Я решил не ложиться, а сесть за написание дневника.

Еще нет и 5 часов, как появляются первые пикирующие бомбардировщики, каждые полчаса группами по 16–20 машин они следуют курсом на Батайск. Оттуда доносятся звуки разрывов.

В 5 утра общий подъем, быстро завтракаем, после этого пишу несколько писем. Вместе с унтер-офицером Вестфельдом притаскиваем ведро картошки, поджариваю несколько сковородок картошки.

Абрикосы все съедены. Русские срывают их еще недозрелыми, те, что остаются после нас.

К полудню наш артогонь усиливается. На обед гороховый суп. Мы достали 4 штуки тарелки, в них еда кажется вкуснее.

Во второй половине дня приношу еще ведро картошки. Видя, что скоро мы выроем всю картошку, русские тоже начинают копать.

Ближе к вечеру готовлю обед. Каждый получает 3 штуки картофельных оладий и тарелку жареной картошки. Полевая кухня предлагает суп из манки с вишнями или абрикосами. А мы наелись как никогда.

Спим под открытым неДом.

И сегодняшний день выдался довольно спокойным.

Марш продолжим только после того, как наши бронемашины пробьются к Батайску.

27 июля 1942 г

Встаю около 6 утра. Ночью просыпался — русский бомбардировщик решил сбросить бомбочку примерно в 150 метрах от нас. Сегодня экипажу каждой машины предстоит сдать на полевую кухню по ведру картошки.

Мы с Бюссом отправляемся на поиски, но повсюду огороды пусты, картошка выкопана. Лишь изредка вытаскиваем из земли пару кустиков. Мы уже готовы вернуться ни с чем, но тут натыкаемся на невыкопанный участок, где набираем даже 2 ведра. Естественно, одно ведро оставляем себе.

Наедаюсь абрикосов, их уже почти не осталось — наши ребята неплохо поработали.

Навещаю друга Флизенберга, моего водителя периода первого наступления в России летом прошлого года, когда мы еще передвигались на легкой бронемашине. Тот сварил 6 банок варенья без сахара.

Около 10 часов мы с Бюссом приступаем к чистке картошки, очищенный картофель протираем на терке, добавляем муки и печем оладьи. Выходит по 5 штук на брата. Вкус отменный. Полевая кухня кормит нас вареной картошкой, гуляшом, абрикосами и вишневым компотом.

Едим из тарелок, как на гражданке. Да, я еще забыл упомянуть про салат из свежих огурцов.

Вот так мы и живем эти дни, без сомнения, приходилось и куда хуже.

В 14 часов построение. Рядовому Катеру за хорошую стрельбу присвоили звание ефрейтора.

После этого направляемся к Дону к захваченному у русских танку «Т-34». По нему производим испытательные выстрелы из нашей тяжелой 8-колесной бронемашины, используя различные типы боеприпасов.

2-см снаряд пробивает в броне углубление около 3 см и рикошетит. Особый заряд 2-см орудия, которых у нас, увы, в обрез, спокойно прошивает броню чуть повыше гусеницы. Из 6 выстрелов с дистанции в 100 и 200 метров 3 оказались эффективными.

После стрельб большая часть личного состава возвращается, остальные идут освежиться к роднику. Делаю несколько снимков Ростова-на-Дону, танка «Т-34» на пароме и к 17 часам тоже возвращаюсь.

Тем временем Бюсс нарезал картошки, я тут же ее поджариваю. Выходит тарелка с верхом на брата. Полученную в счет довольствия рыбу и сливочное масло оставляем на завтрашний день.

Все это решаем спрыснуть забродившим фруктовым соком, которого у нас 3 полных котелка, а старший разведгруппы Ваак выставляет бутылку водки.

Около 20 часов прибывает Оксенфарт. Ему нужны 8 человек добровольцев для акции против партизан, застреливших фельдфебеля метрах в 300 от нас.

Отправляется унтер-офицер Клюзенер и с ним еще 8 бойцов. Вскоре мы слышим выстрелы. Час спустя Клюзенер возвращается, оказывается, они опоздали — с партизанами разделались другие, при этом застрелены 2 политрука и 4 русских солдата.

Прошелся по местности, потом до 6 часов спал. После подъема выяснилось, что наш Унгер получил ранение.

4
{"b":"238980","o":1}