– Как они могли уйти спать, не дождавшись нас? А, вон они! Полюбуйтесь! Сбились в кучку на траве, точно бараны.

– Боже, а что это с ними? – удивился Корсан. – Слышите? Они как будто храпят?

В самом деле шестеро танкиа вместе с кормчим лежали на траве в расхлябанных позах и то храпели, то бормотали что-то бессвязное.

– Виски! – вне себя вскричал американец. – Эти желтые морды выпили все мои запасы! – Он бросился к навесу и увидел, что ужин съеден, а шесть совершенно пустых бутылок виски валяются на полу. – Вот скоты! Нажрались, как свиньи!

– Клянусь пушкой, – сказал поляк, – нас ограбили.

– Я сейчас сделаю бифштекс из этой собаки Луэ Коа! – завопил американец, расточая удары направо и налево, но пьяницы даже не шелохнулись.

– Тише, Джеймс, угомонитесь, – вступился капитан.

– Да разве вы не видите, что все бутылки выпиты?

– Купим еще виски в Чжаоцине.

Еле-еле капитану удалось утихомирить вспыльчивого американца, да и то лишь тогда, когда Казимир подал на ужин с полдюжины жареных гусей. Обжора мигом упрятал пару штук в свой вместительный, как у Гаргантюа, желудок и заметно подобрел. Около полуночи все четверо разлеглись под навесом, любуясь тем, как луна, выплыв из-за леса, осветила чу́дную картину уснувшей природы.

Ночью путешественников никто не беспокоил: ни дикие звери, ни пираты, хотя их много в китайских провинциях, особенно вдоль побережий. Когда Казимир высунул голову из-под навеса, шестеро гребцов и рулевой еще спали.

– Сэр Джеймс, – сказал юноша американцу, который зевал, как медведь, не спавший целую неделю. – Сразу видно, что ваш виски высшего сорта. Посмотрите-ка, эти пьянчужки еще дрыхнут, да с таким блаженством, что позавидуешь.

– Ничего, скоро им будет не до сна, – угрюмо ответил Корсан. – Ты еще удивишься, какую шутку я сыграю с этими желторожими собаками. Уверяю тебя, я отобью у них охоту пить чужой виски и отомщу за то, что они обокрали гражданина свободной Америки.

– Готов помочь вам в этом.

– Не делайте глупостей, – строго предупредил капитан. – Луэ Коа может выдать нас властям в Чжаоцине и восстановить против нас народ.

– К черту Чжаоцин! – закричал янки. – Великий Боже! Чтобы трое таких людей, как мы, побоялись семерых китайцев? Смешно подумать! – В эту минуту Луэ Коа проснулся и стал тереть глаза, и американец накинулся на него со сжатыми кулаками: – Тварь! Животное! Где мой виски?

– Вы сами зверь хуже всех, – пробормотал китаец.

– Еще осмеливаешься дерзить, пират?! – заревел Корсан и ударил кормчего прикладом ружья.

Китаец отпрянул и в бешенстве заорал:

– Прочь, чужеземец! Лифу, Лианг, ко мне!

Гребцы моментально прибежали на помощь.

– Ах ты, тварь! – воскликнул Джеймс в сердцах. – Ну погоди, желтая рожа, я тебе выпрямлю твои косые глаза. Давай сбросим их в воду, Казимир! – С этими словами янки снова ударил рулевого, который упал, но тотчас вскочил и, выхватив нож, завопил:

– Еще раз тронешь, пойдешь под суд! Убирайся с нашей земли, чужестранец!

– Смерть белым! – дружно прокричали гребцы, окружив своего хозяина.

– Подлецы! – свирепствовал американец. – Долой нож, урод! Что ты, комедию, что ли, разыгрываешь? Так я выбью сейчас твои косые глаза!

– Это еще посмотрим, – прошипел Луэ Коа.

Капитан Джорджио, услышав крики, покинул капитанский мостик и бросился усмирять ссорящихся.

– Прекратить! – скомандовал он. – Сдурели вы, Джеймс? И ты тоже хорош, Казимир! Вы что, хотите, чтобы нас зарезали за шесть бутылок виски? Уберите ружье к чертовой матери!

– Эй, зубастый, – сказал Мин Си рулевому, – ты бы помалкивал, а то кончишь тем, что получишь пулю в лоб.

– Дайте мне перерезать горло одной из этих собак, Джорджио! – надрывался американец. – Если их не проучить, в один прекрасный день они убегут, прихватив все наше оружие.

– Хватит, Джеймс!

– Вы слишком добры, капитан, и напрасно. Этих желторожих надо держать в узде, как вы не понимаете?

Ссора, чуть не дошедшая до смертоубийства, слава богу, стихла, но не так скоро. Обе стороны еще посылали друг другу ругательства, угрозы и упреки, и только авторитет Джорджио Лигузы заставил замолчать разбушевавшихся драчунов. Палатку и съестные припасы перенесли на джонку, и капитан дал сигнал к отъезду. Под сильными ударами шести весел джонка выбралась на середину реки и помчалась вверх по течению, держась правобережья. Часам к двенадцати путешественники приблизились к селению из пятидесяти хижин, но подойти к берегу не удалось, так как жители встретили новоприбывших страшными криками, многие швыряли в них камни, а некоторые даже подняли ружья и прицелились с явным намерением спустить курок.

– Проклятые китайцы! – вопил американец. – Боятся, что мы завоюем их империю. Ради чего, скажите? Ради какой-то вонючей бумаги?

– Ладно, сэр Джеймс, – устало сказал Казимир. – Небесная империя не стоит стольких бранных слов.

– Небесная империя! Да кто этот осел, назвавший Китай Небесной империей?

– Так много таких ослов, в том числе и американцы.

– Никогда не поверю! Что за глупости? Китай не заслуживает такого величественного имени!

– А вот и нет, – вмешался капитан. – Китай, который вы так презираете, милейший, в Азии считают обетованной землей, настоящей Небесной империей, и это еще не всё: Китай называют Сипдсо и Сiи-си, что означает «срединная империя». Наша древняя Европа и ваша Америка, по мнению азиатов, – только сателлиты Китая.

– Еще чего! – огрызнулся Джеймс. – Мне наплевать на мнение неграмотных лодочников.

– Говорят, что Китай – это солнце, а Америка – лишь малый спутник.

– Для чистокровного американца это звучит оскорбительно, Джорджио.

– Для европейца тоже, Джеймс.

– Ну так и прекратим эти басни. Вы просто издеваетесь надо мной и хотите, чтобы меня разорвало, как котел. Эти мерзкие желтые рожи еще вчера ничего не знали о своем существовании. Откуда такие высокие фразы?

– Что вы, Джеймс! – перебил капитан. – Китай знал о себе очень многое на несколько веков раньше Америки.

– Клянусь Бахусом! Вы ошибаетесь, этого быть не может, Америку узнали…

– …после Китая, – добавил капитан, – а если конкретнее, то Китай был известен за девять веков до нашей эры.

Корсан изменился в лице и долго молчал, после чего грустно сказал:

– Как жаль, что Америку не открыли раньше Китая…

– Пеняйте на Христофора Колумба, – засмеялся Казимир. – Вы не правы, сэр Джеймс, я на стороне капитана Джорджио.

– Я тоже, но все-таки обидно за Америку.

– Будет вам, Джеймс, – улыбнулся капитан. – Америка, хотя ее и открыли всего три с половиной столетия тому назад, опередила одряхлевшую Китайскую империю. Истинная правда, что в давно прошедшие времена Китай стоял во главе цивилизации и даже Европа отставала от него, но так же верно и то, что за две тысячи лет он остановился в своем развитии, как машина, у которой перестали двигаться колеса, понимаете?

– Браво, капитан! – захлопал в ладоши Корсан. – Вы гениальный историк и дипломат!

Джонка пристала к острову с плантациями бамбука, тутовыми и ореховыми деревьями и ананасовыми растениями. По знаку капитана Луэ Коа привязал лодку к стволу.

– Хорошенькое местечко! – воскликнул американец, спрыгнув на берег с ружьем в руках. – Смотри, Казимир, сколько здесь уток и гусей! Пошли на охоту!

– Островок этот так себе, – произнес поляк, пожимая плечами, – и виски здесь вы не найдете, это точно.

– Да я особенно и не ищу. Придет время – я доберусь до какого-нибудь кабачка, где выпью столько виски, что просплю после этого целую зиму.

– Ах, сэр Джеймс!

– Довольно! Надо добыть жаркое на ужин.

Гребцы поставили палатку и разожгли костер. Джеймс и Казимир съели штук двадцать сухарей, выпили два чайника чаю, зарядили карабины и отправились вглубь плантаций. Вечерело. Солнце, красное, как медный диск, быстро опускалось за высокие западные горы, бросая последние лучи на верхушки деревьев. Дул свежий ветерок, донося запах магнолий и сирени и раскачивая бамбук на плантациях. Со всех сторон поднимались в воздух целые стаи уток, гусей и фазанов, нарушая тишину сумерек шумом своих крыльев.