Жена и дочь генерала

В данном случае Махмуд аль-Мизрати, главный редактор еженедельной газеты «Ливия аль-Джадида», подтвердил признание дочери одного генерала.

Полковник Каддафи, который постоянно осведомлялся о семейном положении своих подчиненных и о внешности их жен, как-то раз узнал, что жена одного из генералов его армии отличается исключительной красотой. Сам ли он отдал приказ? Или это скорее идея Мабруки? Но факт тот, что однажды после обеда в дом генерала являются три его телохранительницы и сообщают о том, что его жена приглашена на женский прием, организованный в тот вечер Сафией Фаркаш, женой Вождя. Генерал не доверяет им, он ничего не слышал о таком мероприятии и ему совсем не по душе идея, чтобы его жена ехала в Баб-аль-Азизию. Тогда телохранительница набирает номер на мобильном и протягивает ему аппарат. На линии Мабрука.

— Вождь вас удостоил удивительной чести! Это доказательство того, что он считает вас настоящим революционером. Это будет прекрасный праздник, только для жен.

Успокоившись, он отпускает жену. А когда через несколько часов она возвращается, то кажется немного странной и уклоняется от вопросов.

— Казалось, в матери что-то надломилось, — рассказывает ее дочь.

Приглашения следуют одно за другим, особенно когда отсутствует генерал. Несколько месяцев спустя жена возвращается домой с ключами от шикарной квартиры. «Подарок» от жены Вождя, сообщает она, уверяя, что они стали близкими подругами. Семья переезжает, условия жизни определенно улучшаются. Хорошо пользоваться расположением Баб-аль-Азизии! Но однажды вечером Мабрука является с двумя женщинами и сообщает о том, что Аиша, старшая дочь Каддафи, приглашает к себе дочь генерала. Мать бледнеет. Она закрывает руками искаженное ужасом лицо. А дочь в восторге.

— Сегодня вечером? Я с радостью! Единственная проблема — у меня нет вечернего платья!

— Я это предвидела! — улыбается Мабрука, поворачивается к ней и показывает чемодан. — Здесь есть все, чтобы ты принарядилась!

Девушка живо натягивает платье, подкрашивается и идет следом за Мабрукой, не понимая, почему мать прощается с ней со слезами на глазах. Сам генерал, кажется, сбит с толку. И ему станет еще хуже, когда жена, рыдая, признается в том, что приглашения от Сафии прикрывали вызовы Каддафи. И что деньги, подарки, квартира были ничем иным, как компенсацией за принудительную сексуальную связь. Генерал выходит из себя, орет, решает тотчас же отправиться в Баб-аль-Азизию. Но затем падает на пол, и его отвозят в больницу с инсультом.

А в это время его дочь с удивлением видит, как в салон, где она уже долго ждет, входит Каддафи.

— Где Аиша? — с улыбкой спрашивает девушка.

— Это я — Аиша! — холодно отвечает Вождь.

Он даже не попытается смягчить тон или соблазнить ее. Он просто насилует ее, бьет, всячески унижает ее, и не один раз. Она выйдет из Баб-аль-Азизия лишь через неделю, чтобы повидаться с умирающим в больнице отцом. После смерти последнего станет проще. Когда Мабрука регулярно звонит и вызывает дочь, она просит мать подготовить ее в соответствии со вкусами Вождя — «ты знаешь, что нужно делать» — и покрыть ей руки и ноги хной.

***

И таких историй целое множество. Нам, живущим на Западе, тяжело представить, что для них значит это признание. Не в плане травмы, она повсюду одинакова. Но в плане риска для этих женщин и их семей. Хаос, в котором сейчас пребывает Ливия, полная оружия, сопряжен с религиозным гнетом, и на данный момент исключается любое откровенное обсуждение подобных вопросов. Именно поэтому, несмотря на главные правила журналистов, требующие идентификации источников, я решила соблюсти просьбы большинства женщин, указанных в книге, и сохранить анонимность.

Те, кого международная пресса прозвала «амазонками», — телохранительницы полковника Каддафи, — весьма способствовали распространению его легенды и славы в средствах массовой информации. Они даже, вероятно, отпечатались у всех в сознании: девушки во все более эксцентричных нарядах, в очках, как у рок-звезд, с кудлатыми черными шевелюрами и с лицами размалеванных, обколотых ботоксом кокаинисток. Они повсюду за ним следовали, затянутые в самые различные униформы, некоторые с оружием, другие без; с волосами, ниспадающими на плечи или тщательно заправленными под берет, пилотку, кепку, тюрбан; сильно накрашенные, с серьгами и подвесками с изображением Вождя; обутые в армейские ботинки или, в виде исключения, в туфельки-лодочки.

Они служили ему знаменем и фоном, привлекали фотографов и очаровывали глав государств и министров, которых они встречали у самолета или принимали в Баб-аль-Азизии во время аудиенции в шатре. Бывший министр иностранных дел Франции Ролан Дюма был рад тому, что его сопровождали «очень хорошенькие вооруженные девочки», а игривые ухмылки Сильвио Берлускони красноречиво свидетельствовали о полученном им удовольствии. Но послание Каддафи было весьма неоднозначным.

Разумеется, он укреплял свою оригинальность на мировой сцене. Мегаломан и провокатор, полковник Каддафи придавал большое значение своему имиджу и постановке своих выходов и речей. Он хотел быть особенным, единственным, не переносил никакой конкуренции или сравнения, препятствовал тому, чтобы в стране и за ее пределами прославилось чье-то другое имя, кроме его собственного (никаких писателей, музыкантов, спортсменов, коммерсантов, экономистов или ливийских политиков, не подчинявшихся его режиму; даже футболистов упоминали только по номерам). Желание заинтриговать весь мир, представив себя единственным главой государства, сопровождаемым исключительно женской охраной, подкармливало эту жажду успеха.

Казалось, он также воплощал в жизнь свои речи о великом освобождении женщин. Какие проводились симпозиумы на эту тему! Какие уроки для Запада и всего арабского народа! Нужно, чтобы все об этом знали: полковник Каддафи — «друг женщин»: ни одного путешествия по регионам, ни одной поездки за границу без встречи с женскими ассоциациями, которые чеканили этот завет. Он уже высказал некую мысль о женщинах в своей знаменитой «Зеленой книге» (равенство полов, несправедливость дискриминации, право на работу для всех при условии сохранения «женственности»…), но затем его высказывания стали более радикальными, результатом чего стало создание в 1979 году Женской военной академии. Два года спустя на презентации первых дипломированных выпускниц он произнес пламенную и триумфальную речь. Эта школа, единственная в мире, должна была стать потрясающим источником гордости для Ливии, как провозглашал он. Смелость молодых ливиек, которые массово записывались в эту школу, стала ярким свидетельством переворота в образе мышления. Нужно было продолжать!

И тогда 1 сентября 1981 года он бросил неслыханный призыв: «Мужчины и женщины арабских наций вынуждены терпеть эксплуататоров. Но и внутри арабской нации женщины находятся под влиянием угнетающих сил, феодализма и жажды наживы. Мы призываем к революции ради освобождения женщин арабской нации; революции, которая станет бомбой, встряхнет весь арабский регион и подтолкнет пленниц дворцов и рынков восстать против своих тюремщиков, эксплуататоров и угнетателей. Этот призыв, без сомнения, отзовется гулким эхом и получит резонанс у всей арабской нации и во всем мире. Сегодня не обычный день, а начало конца эры гаремов и рабов и начало освобождения женщин внутри арабской нации». Таким образом, вооруженные женщины стали главной ценностью революции. И следовательно, доверить им личную охрану было символическим поступком. Акт… феминистической веры. Во всяком случае, именно так часто воспринимали на Западе привязанность Каддафи к женской охране. Какая ирония!

Словом, эскорт амазонок приукрашивал его репутацию обольстителя и подпитывал все фантазии и подозрения. До клише восточного гарема всегда было рукой подать — в противоположность феминистическим положениям, — особенно в связи с отсутствием на публичной арене официальной жены Сафии Фаркаш, на которой он женился в 1971 году (после быстрого развода), официальной матери семерых из его детей. Все эти молодые женщины служили и подчинялись ему, готовые смело отдать свою жизнь… Символ был, скажем так, подозрительным.