Затем они обсудили, что понадобится для осуществления ее плана. Дарби продиктовала ему названия приборов и их технические характеристики.

— Я все это сделаю, — сказал Сергей. — Встретимся через несколько минут. Сейчас мне надо кое-кому позвонить.

— Как насчет обвинения в ношении оружия? — поинтересовалась Дарби.

Но он уже распахнул дверь и вышел из комнаты. Толпа у входа успела рассосаться, и когда Дарби вышла из конференц-зала, то увидела, что жизнь в полицейском участке уже вошла в свое русло. Офицеры листали дела, работали за компьютером или говорили по телефону. В двери постоянно кто-то входил или выходил. Одним словом, все были заняты делом. Она увидела Купа, который махал ей рукой.

— Где Фридман? — спросила она.

— Уехал с час назад. Обвинение в ношении оружия сняли. Это не заняло много времени, потому что с самого начала было полной ерундой.

— Мне надо забрать у них свои вещи.

Полицейский, сидевший на табурете за решетчатой дверью склада, не спеша разыскал на полке конверты с ее бумажником, ключами, мобильным телефоном, ремнем и наплечной кобурой. Оружия в ней не было. Ее МК-23 конфисковали местные эксперты.

Двое мужчин, две горы втиснутой в черные костюмы бледной плоти, преградили ей путь к двери. У обоих были наушники, а под рубашками угадывались кевларовые бронежилеты.

— Вам придется обождать здесь, мисс МакКормик, — сказал один из них. — И вам тоже, мистер Купер.

Через застекленную входную дверь теплый вестибюль заливал яркий дневной свет. Со своего места Дарби видела безоблачное синее небо и ослепительное солнце. Она сделала несколько шагов к двери и рассмотрела припаркованный в нескольких футах от входа черный седан. Окно автомобиля со стороны водителя было опущено. Человек за рулем, совершенно очевидно — агент спецслужб, что-то говорил в закрепленный на запястье микрофон.

Один из по-прежнему находящихся в вестибюле агентов поднял руку.

— Отойдите от двери, мисс МакКормик. Мы скажем, когда будет безопасно.

Дарби кивнула и отступила назад. Сделав глубокий вдох, она ощутила металлический запах крови Джона Смита и его жены. Ее ногти и ладони были почти черными от этой запекшейся крови. Лицо Джона Смита снова взорвалось у нее перед глазами, разлетевшись на кости, кожу и волосы. Дарби увидела Мавис Смит и ощутила ее горячую кровь на своих пальцах. Только сейчас до нее дошла вся чудовищность того, что произошло. Отныне она будет вынуждена жить под постоянным наблюдением. Она уже никогда не сможет расслабиться. Она будет переезжать из штата в штат, менять имена и постоянно скрываться от своих преследователей, пока они не будут разоблачены. Пока все участники этой чудовищной секты не будут арестованы или убиты.

Но сколько их?

Этот вопрос рос и ширился. Одновременно в ее сознании крутился фрагмент беседы с Кейси. Дарби похолодела. Где-то за этими стенами притаились страшные люди. Они выжидали, строили планы, точили ножи и чистили пистолеты.

Куп положил руку ей на плечо, и она почувствовала, как уходит почти судорожное напряжение. Он повел ее в дальний угол комнаты, где они отвернулись от всех, чтобы хоть немного побыть вдвоем.

Не снимая руки с плеча Дарби, он наклонился и прошептал ей на ухо:

— Ну как ты?

— Нормально, — кивнула она.

Глаза Купа внимательно изучали ее лицо. Особенно ей нравился зеленый глаз. В нем сверкали золотистые искорки, которые были видны только с этого расстояния. Она ощущала тепло его ладони на плече, его запах и думала, сама изумляясь столь неуместным в данных обстоятельствах мыслям: «Вот что значит найти в этом мире свою половинку».

— Все хорошо, — подтвердила она и добавила: — Спасибо, что приехал.

— Всегда пожалуйста, Дарбс, — улыбнулся он, извлекая что-то из ее волос и бросая это что-то на пол. — Похоже, тебе не помешал бы душ. Я только хотел сказать…

— Тебя надолго отпустили?

Он пожал плечами.

— На неопределенный срок. Я сказал боссу, что уезжаю по семейным обстоятельствам. Он велел мне все улаживать и ни о чем не волноваться. С отпусками у британцев хорошо поставлено.

— Давай я расскажу тебе все по порядку, — предложила Дарби.

Она заканчивала пересказ вчерашнего разговора с Джоном Смитом, когда им сообщили, что пора выдвигаться.

Спецагенты сопровождали их до огромного черного фургона у главного входа. Они шли совсем рядом, держа оружие наготове. Агенты охраняли всю улицу, расположившись вдоль домов и на перекрестках. Один из них лежал на крыше дома напротив. Еще один стоял у боковой двери второго черного фургона, в котором сидел Кейси. Подавив страх, он смотрел, как в сотнях миль отсюда сотрудник ФБР осматривает забрызганные кровью стены, пол и тела в поисках улик, которые могли бы привести их к его жене и дочери прежде, чем они пополнят ряды мертвых.

Дарби зашла в фургон. Куп не отставал. Она увидела Сергея, который ссутулившись сидел за небольшим письменным столом. Прижав к уху телефон и опершись лбом на ладонь второй руки, он внимательно слушал человека на другом конце линии.

Боковая дверь захлопнулась, и автомобиль пришел в движение, вначале медленно, но постепенно набирая скорость. В фургоне, освещенном полудюжиной мониторов, моргающими лампами под потолком и маленькой настольной лампой, было тепло и приятно пахло новым ковровым покрытием. Оглядевшись, Дарби увидела на стене телефон, к которому был присоединен новейший шифровальный аппарат, разработанный ЦРУ. У стены за спиной Сергея стоял еще один стол, гораздо длиннее, с разложенным на нем, а точнее, с прикрученным к его поверхности криминалистическим оборудованием, в том числе двумя микроскопами и спектрометром. Слева от нее, в конце фургона, на стене висел металлический сейф для оружия.

Дарби взглянула на часы. Почти половина одиннадцатого.

Сергей приподнялся со стула и потянулся к стене, чтобы повесить трубку на место.

— Это была женщина, с которой вы просили меня поговорить, Вирджиния Кавано, — пояснил он, снова опускаясь на прикрученный к полу стул. — Вы были правы относительно тоннелей.

— Тоннелей? — переспросил Куп.

Этого она Купу не рассказала. Ей просто не хватило времени.

Сергей обернулся к монитору компьютера, взялся за его края и развернул к ним. Они увидели сделанную со спутника фотографию дома в Бруклайне, в котором некогда жили Риццо. Дом окружали пылающие всеми красками осени деревья. Дарби встала на колени возле стола, вцепившись в его край для равновесия.

— Это дом Риццо, — сказала она. Проведя пальцем по рощице за домом, она остановилась менее чем в четверти мили от него, на крыше трехэтажного фахверкового дома. — Он принадлежит женщине по имени Вирджиния Кавано, бывшей соседке семьи Риццо. Оба дома соединяет тоннель, выкопанный во времена сухого закона.

— Ты узнала о нем в бытность контрабандисткой? — поинтересовался Куп.

— Когда я работала над делом Риццо, мне кто-то рассказал, что дома Риццо и Кавано когда-то принадлежали большому ирландскому семейству, сколотившему состояние на пиломатериалах. С наступлением Великой депрессии денежный поток иссяк, а у семьи на иждивении было порядка двадцати детей и внуков.

— По ирландским стандартам это совсем небольшая семья.

— Это верно. Так вот, этот небольшой, но предприимчивый ирландский клан обратился к единственному доступному им занятию. Я подскажу вам: это не было выращивание картофеля.

— В таком случае, остается только контрабанда спиртного.

— Точно. Сухой закон был в полном разгаре, и они занялись производством дешевого виски и пива. Они производили его в подвале, после чего через тоннель перекатывали бочонки в дом Кавано. Хочешь знать почему?

— Почему?

Дарби улыбнулась. Она наслаждалась легкой болтовней с Купом, которой ей так не хватало все эти месяцы. Это позволило ей на какое-то время забыть о трагичности ситуации, в которой она очутилась и которую так остро осознала после разговора с Кейси и Сергеем.