— И, несмотря на всё это, ты остался?!

— Да, несмотря на всё это… Потому что ваш мир невероятно разнообразен. Это захватывает меня. Ваша музыка различает так много звуков и тонов. Ваши книги, в которых всё новые истории побуждают к жизни, а каждый человек неповторим. Для меня это был удивительный опыт.

То, что он внезапно заговорил в прошлом, испугало меня. Я закусила губу и молчала.

— Но ваше разнообразие в жестокости и ваша неспособность учиться на собственных ошибках вызывают опасения. Должно многое измениться, прежде чем мы решим открыть вам наше существование…

Мой мобильник оглушительно зазвонил. С испугу я не могла пошевелиться.

Я погрузилась в написание своего сочинения по «Сну в летнюю ночь». Я сама выбрала эту тему, но напряжение в последние дни было настолько большим, что я едва могла сконцентрироваться на работе и постоянно терялась в тексте.

Я знала, что это был Кэлам, и взяла трубку.

— Кэлам? — сказала я. Тишина… — Кэлам? — спросила я снова. — Пожалуйста, скажи уже что-нибудь.

— Время пришло, — заговорил он тихо. — Я получил приглашение на заседание Совета. Эмма, они хотят, чтобы ты тоже пошла. Но ты не обязана делать этого. Я бы хотел, чтобы ты осталась дома. Так будет безопасней. Мы не знаем об их решении, и с ещё большей неохотой я взял бы тебя только в логово льва.

Я старалась понять его.

Значит, Элин правда сделал это. Он поднял этот вопрос перед Большим Советом. И, должно быть, он очень уверен в себе. Но что там сказал Кэлам? Мне показалось, что я ослышалась.

— Кэлам, я пойду в любом случае. Я не позволю тебе идти одному. Это касается меня так же, как и тебя, — я старалась звучать не слишком раздражённо. О чём он думает? Как будто я смогу спокойно сидеть здесь, когда где-то в другом месте решается моя жизнь.

— Ты такая упрямая, — прошипел он в рубку.

— Ты придёшь сегодня ко мне? — попросила я, пропуская его гневный тон мимо ушей.

— Я не знаю. — Кэлам повесил трубку. Я уставилась на телефон в своей руке. С тех пор, как Элин увидел нас вместе, казалось, прошла целая вечность и в то же время совсем ничего.

Ещё две недели до летнего солнцестояния. Трудно представить, что этот день изменит нашу жизнь. И я не могла представить, что решит Совет, хотя, возможно, это и к лучшему.

Во мне поселился страх. Я вскочила и побежала на кухню. Питер стоял у раковины и мыл стакан. Я достала из холодильника коробку апельсинового сока. Осматриваясь в поисках стакана, коробка выскользнула из моих рук на пол, и сок разбрызгался по всей кухне.

— Эмма, всё в порядке? Ты сама не своя.

— Звонил Кэлам. — Я пыталась совладать с хаосом в моей голове. Питер выжидающе смотрел на меня, пока я вытирала пол.

— И? — спросил он, когда я не продолжила.

— Пришло приглашение на заседание Большого Совета. Они хотят, чтобы я пришла. Хотя Кэлам запрещает мне это. Он злится на меня.

Это абсурд, сидеть на полу в нормальной шотландской кухне, вытирать сок и обсуждать этот тайный Совет. Я начала хихикать. При взгляде на Питера, смех застрял у меня в горле. Он, кажется, расценивал эту ситуацию иначе. Питер округлил глаза, услышав мои слова.

— Эмма, тебе вообще известно, что кроме посвящённых, ни одному человеку не было позволено предстать перед Советом?

— Откуда ты всё это знаешь? Ты сводишь меня с ума, Питер! — Я нахмурила брови и бросила тряпку в раковину, не сполоснув её.

— Я говорил тебе, ты должна больше интересоваться миром Кэлама. То, что они вызывают тебя, это странно. Возможно, Кэлам прав. Будет лучше, если ты не пойдёшь туда.

— А, возможно, он неправ, и будет лучше, если я пойду туда, — передразнила я его чересчур умный тон.

Он молчал, и я села на один из стульев. Я не была уверена, как долго смогу стоять на ногах. Я притянула ноги к груди и обняла руками. Затем я спрятала своё лицо между коленей.

Питер сел рядом со мной, положив свою руку мне на плечи.

— Я часто был у доктора Эриксона, — заговорил Питер, извиняясь. — Он мне всё объяснил. Мне нужно это знать, если я хочу войти в круг посвящённых. Большой Совет должен принять мою кандидатуру, и мне придётся сдать экзамен. — Этого я не знала. — Я буду сопровождать вас.

Я посмотрела на Питера, и меня переполнило облегчение. Внезапно он показался мне скалой в бушующем прибое.

Две недели пролетели слишком быстро. Я едва бывала с Кэламом наедине. С нами постоянно находились либо Питер, либо доктор Эриксон, чтобы подробно рассказать, что меня ждёт.

— Важно, чтобы ты всё запомнила, — в тысячный раз повторил Питер. Я застонала, уткнувшись лицом в плечо Кэлама.

— Питер, я пока неплохо соображаю. Ты всё объяснил весьма доходчиво. Я знаю, что должна делать. Было бы прекрасно, если бы ты оставил нас одних.

Питер взглянул на Кэлама, словно хотел получить его согласия. Кэлам кивнул, тогда Питер встал и ушёл.

— Это невыносимо, — простонала я. Без лишних слов Кэлам посадил меня на свои колени.

— Они беспокоятся о тебе, — пробормотал он. — У тебя всё ещё есть выбор. Ты не должна идти. Я приму любое решение.

— Я останусь с тобой, — сказала я и закрыла его рот поцелуем. Мы сидели на садовой лавочке на заднем дворе дома. Солнце грело нас своим теплом. Воздух мерцал, а среди цветов и кустов порхали бабочки и пчёлы. Лишь изредка тишина, окружавшая нас, нарушалась лаем собак или шумом проезжающих мимо машин. Было тяжело представить, будто что-то может нарушить эту умиротворённость. Кэлам проводил тёплыми пальцами по моему лицу. Я закрыла глаза, наслаждаясь его прикосновениями.

Покашливание прервало наше уединение. Питер. Я резко тряхнула головой. Он начинал меня злить.

— Эмма, пошли, пожалуйста. Нам нужно собрать вещи, и к тому же мы выезжаем очень рано. Пора идти.

Я попыталась подавить недружелюбное высказывание и крепче обвила руки вокруг Кэлама.

— Сегодня ночью придёшь ко мне, — шепнула я ему на ухо, надеясь, он понял, что это не было вопросом. Кэлам поцеловал меня в лоб и встал.

— Питер прав, ты должна выспаться, — сказал он скорее ему, чем мне.

Я сердито потопала за Питером к машине. Всю обратную дорогу я не обмолвилась с ним и словом.

Зайдя в свою комнату, я громко хлопнула дверью, давая всем понять, чтобы оставили меня в покое.

И действительно, в этом доме это граничило с чудом, но до самого ужина меня никто не беспокоил. У меня было достаточно времени, чтобы решить, что взять с собой. Я долго рылась в своих вещах. Откуда я могу знать, какой вкус у фей, оборотней, вампиров и других существ, которые там появятся? Конечно, мужчины упустили эти подробности. Может, мне позвонить Софи? Она бы могла подсказать что-нибудь подходящее. Но я передумала. Вдруг она принесёт мне одно из своих пёстрых платьев. Я содрогнулась от этой мысли. Хоть она и выглядела в них феноменально, я не могла представить ни одну другую женщину в такой одежде.

После долгих раздумий, я решила надеть узкие коричневые брюки, белую рубашку и трикотажный зелёный кардиган с короткими рукавами. Это выглядело не слишком развязно и не слишком строго. Я хотела чувствовать себя комфортно хотя бы в своей одежде.

Кардиган мне подарила Бри на рождество. Она связала его сама и подарила точно такой же Амели, только бордового цвета.

После того, как я сложила свои вещи, а телефон поставила на зарядку, я села за свой лэптоп, чтобы дописать своё сочинение, хотя я не была уверена, что решусь его сдать. Но об этом мне не хотелось даже думать. В порыве вдохновения, в течение часа я записывала каждую мысль, приходившую мне на ум, об Обероне, Лизандре, Деметрии и Гермии. В итоге я написала свою работу, даже ни разу не перечитав её.

Я посмотрела на часы. Уже было полвосьмого, так что я решила завершить свою самоизоляцию и отправиться на кухню. Вместо шума, как это обычно бывало, я услышала тихий шёпот. Напряжение тут же взяло меня в свои тиски, и я почувствовала то неприятное чувство в животе, которое редко покидало меня в последнее время.