Рекс Фантазия. Триптих 4 Мечта? По Чюрлёнису, в равной мере относительны и добро и зло. Жителю Земли сопутствует постоянное и в общем-то правильное убеждение, что он живет на самой лучшей, самой совершенной и самой прекрасной планете. Может, так оно и есть. Но Чюрлёнис был жителем всего огромного мира, и только потому, вероятно, он смотрел на вещи несколько объективнее. Почему Земля? А может быть, существуют более совершенные планеты? Как знать? Возможно, их нет. Наука пока мало помогает нам. Иногда приходится доверяться интуиции художника. Фантазия, надо полагать, тоже материальна, Ничто не рождается из ничего. Это вечная истина. И образы фантазии, должно быть, тоже порождение некогда сущего. Мы считаем, что наша планета – совершеннейший образец для других. Известно, что Данте и Гёте думали иначе. Они демонстрировали планете модели каких-то странных, неизвестно откуда возникших миров. Мы мыслим трезвее и реальнее, чем эти чудаки. Как знать; может, они и сами явились из других миров на нашу спесивую, круглую, а вообще-то удобную и вполне довольную собою, светящуюся отражением солнечной улыбки планету. Явились и подрывают ее корни. Разрушают самодовольство. Будят в сердце чувство непокоя, исканий. Чюрлёнис, верно, тоже пришелец с планеты Мечты, ибо каким же образом смог бы он иначе воздвигнуть в безвоздушной космической среде, в вакууме ансамбли архитектурных конструкций такой фантастической красоты? И для чего? Разве не хватало ему своей планеты? А как он сконструировал эти свои ансамбли красоты? Как это держатся они там в поднебесье, посылая нам звездный свет? С помощью каких сил держатся они? Такие силы есть. Это страдание и радость, счастье и боль, музыка и безмолвие… О, это могучие силы! А из какого же строительного материала возведены его странные архитектурные ансамбли? Для своих сооружений он использовал недоступный глазу, но очень прочный материал – любовь. Любовь к человеку. И это вовсе не материал. Скорее, наоборот, антиматериал. Да, но если это антиматериал, то из него мог быть построен разве что антимир. Так скорее всего и было. Чюрлёнис создавал антимир и противопоставлял его материальному миру. И, наверное, вовсе не потому, что он не любил его, материальный мир. Нет. Скорее, от огромной любви к этому миру. Он творил антипод мира и вопрошал мир, каким он хочет быть. Нравится ли ему гармония антимира? И мир отвечал, что нравится. И пусть он превращает антимир в мир. А как? А вот так: мир должен слиться с антимиром.- Попытаться можно, но это очень трудно.- Ясное дело, нелегко. Творчество – дело непростое. Но пусть пытается… И залетевшая в открытое окно синяя ночная бабочка сбила крыльями пламя свечи… И тогда вместе с этим огоньком угасла и мысль гения, которая облетела Вселенную со скоростью света… Но не знала этого беззаботная ночная бабочка…  Сказка замка 5 А мир? А мир таков, каков он есть сейчас, и этот час – хороший час для нас, пока другой его не сменит час… Да, мир таков, каков он есть сейчас, Но к миру черной злобы, например, есть доброты извечной антимир. А к миру лжи и к миру лживых мер есть правды неподкупный анти мир. В нем вызревает эра доброты, вглядись в него, и вдруг увидишь ты, что проступают ясные черты и наступает эра доброты… Печаль. Диптих. Часть I О антимир, где черное – бело, и антимир, где темное – светло!.. Во сне, уйдя от всех дневных забот, сегодняшнего видим антипод… Прелюд ангела КОЛОКОЛ «…словно гигантский колокол…» М. К. Чюрлёнис Над арфами сосен, над сонной лесною сенью, словно огромный колокол этой земли, медью грохочет синее небо весеннее, и по синему морю – маленькие корабли. И чайка бьется, как молния, бела и упруга, и волны – за ней, вдогонку, и ветер – в лицо. И солнечный блик серебрится, как лемех плуга. И в центре Вселенной – двух рук сплетенных кольцо. И башни. Причудливые башни воображенья и напряженья, рвущегося напролом, как душа гения, жаждущая движенья, ввысь устремленная, к птице, что бьет крылом… Демон О эти виденья! Ощущение пространства и взлета… Море и полдень… И странные рыбы в воде голубой… И янтарное море… И песчаных дюн позолота… И сети, как судьбы, таинственны… И белый прибой… И синее небо вместе с алой зарею, вспыхивающей на синем и золотом, гудит, как гигантский колокол над землею: – Только трудом! – Только трудом! – Только трудом! Гулко и звонко, отбрасывая длинноты, медный колокол рассказывает о том, что в этой «большой симфонии» «люди, как ноты» объединяются – только трудом! Только трудом! И мы наполняемся музыкой этой большою, этой гармонией творчества и труда, тою, что он услышал чуткой душою и записал, и нам подарил навсегда. |
