Она стукнула по клавишам, и картинка увеличилась, являя взгляду мужчину в джинсах и темно-синей футболке-поло.

Скай промолчал, и Шала оглянулась:

– Ты его знаешь?

– Да. – И ему это не нравилось.

– Кто он?

– Чарли Рейнмейкер. – Скай схватил телефон и начал набирать номер Филлипа. – Он возглавляет движение против туризма. Даже петицию составил.

– Думаешь, он за всем стоит?

– Думаю, ему придется многое объяснить.

На том конце линии отозвались, и Скай заговорил в трубку:

– Филлип, это Скай. Шала изучила снимки и нашла кое-что, что может оказаться полезным.

– Я просматриваю их прямо сейчас, – ответил рейнджер. – Она чертовски хороший фотограф.

– Знаю, она великолепна, – согласился Скай, чувствуя, как его распирает от гордости. Странно, но он не помнил, чтобы вот так гордился хоть одной женщиной, с которой встречался. Ну, была одна, что попала на разворот «Плейбоя», но это другое.

– Назови номера кадров, – попросил Филлип.

– Секунду. – Скай повернулся к Шале: – Можешь написать номера снимков?

– Уже. – Она протянула ему листок и быстро отвела взгляд, будто не хотела подслушивать.

Надеясь дать понять, что она не лезет не в свое дело, Скай положил руку Шале на плечо, пока говорил:

– Итак, что у нас имеется… – Он рассказал приятелю все, что они выяснили, и продиктовал номера. А когда Филлип предложил послать кого-нибудь за Рейнмейкером, возразил: – Нет, я сам наведаюсь к Чарли.

Прежде чем повесить трубку, Скай договорился о времени допроса Шалы.

Затем бросил сотовый на стол рядом с ноутбуком и посмотрел на нее: сидит, уставившись в стенку…

– Все нормально? Ты же сможешь поехать и поговорить с Филлипом? – Скай оперся на край стола, и Шала повернула голову:

– Без проблем.

– Эй… – Он поднял ее со стула и прижался к ее лбу своим. – Ты как, Голубые Глаза?

Шала слегка кивнула, и на ее губах медленно расцвела ухмылка.

– Что? – спросил Скай.

Улыбка стала шире.

– Ты потерял полотенце.

Рэдфут лежал в кровати, пялясь в потолок. В голове проносились образы из сна. Индеец просил духов подсказать ему, что делать. До сих пор он не понимал значения выражения «Неведение – благо». Если бы Рэдфут мог вернуться назад и не просить совета духов, он бы так и поступил.

К сожалению, ему предоставили план. Рэдфуту он не нравился, но духи, несомненно, придут в ярость, если он проигнорирует их послание. А рассерженные духи – это плохо. Проще подоить быка, чем успокоить злого духа. Рэдфут как-то попытался – подоить, – когда был моложе, перебрал виски до отупения и попался на подначки друзей. Шрамы, дарованные быком, до сих пор никуда не делись. И иногда на собраниях старейшин племени, они все еще рассказывали эту историю.

Рэдфут хотел бы иметь побольше времени, чтобы поваляться в постели, предаваясь воспоминаниям о прошлом, но он должен направить будущее в правильное русло.

Индеец закрыл глаза и подумал обо всем, что хотел бы увидеть осуществившемся в жизни любимых людей. Обо всем, что считал судьбой. Человеку не нравится оказываться неправым, но принятие собственных ошибок и исправление их – есть неотъемлемая часть бытия. Рэдфут встал и направился к шкафу. Отбросил одну рубашку. Затем другую. Индеец искал одежду, которую не жалко запачкать кровью.

– Отлично смотришься на кухне, – раздался хриплый голос, и Мария оглянулась.

В дверях, наблюдая за ней, стоял Хосе. Она чувствовала, как его пристальный взгляд движется вверх и вниз, изучая ее новое открытое платье, что подчеркивало все нужные изгибы – платье, которое Мария купила, надеясь впечатлить Мэтта. Но и восхищение в глазах Хосе подначивало ее женскую гордость. Сколько она ждала, чтобы он посмотрел на нее с таким желанием? Долгие годы, прежде чем Хосе наконец ее заметил.

– Как шея? – спросила Мария.

От нее не ускользнули ни его идеально подогнанные джинсы, ни дорогая рубашка, что демонстрировали все достоинства мужского тела и отражали личность. Хосе не из тех, кто добровольно стал бы носить потертые джинсы и футболки. Так что даже одежда выделяла его из непринужденного образа жизни их маленького городка.

Хосе повертел головой:

– Удивительно, но не болит.

– Отлично. – Мария указала на стойку: – Кофе там.

– Спасибо.

Он двинулся в ту сторону.

Закрыв глаза, Мария слушала, как он наливает себе кофе, и думала, с чего начать разговор. И стоит ли начинать его сейчас. Скоро появится Рэдфут – не хотелось бы, чтобы он что-нибудь подслушал.

Иногда Марии казалось, что отец и так все знает о них с Хосе, но потом она начинала сомневаться. Рэдфут никогда никого не подталкивал к откровенным беседам. Он просто наблюдал за людьми и давал небольшие советы, но порой Мария думала, что он видит ее насквозь.

Мария обернулась к Хосе. Тот внимательно ее изучал, прислонившись к стойке, и в этот момент сильно напоминал отца. О Рэдфуте им тоже нужно поговорить. Вчера, когда они все вместе смеялись, напряжение спало, но Мария знала, что оно вернется, если только она не поможет мужчинам прозреть и понять: их различия не должны мешать им любить друг друга. Мария обязана восстановить мост, коим для мужа и сына когда-то служила Эстелла. Но как?

– Позже, – начал вдруг Хосе, поглядывая в сторону двери, – когда никто не будет мешать, мы должны поговорить.

Удивленная, Мария смогла лишь кивнуть.

В кухню вошел Рэдфут. Замер у стола, нахмурился и по очереди посмотрел на Хосе и Марию.

Она следила, как упрямцы здороваются. Кивками.

«И мы опять вернулись к киванию».

– Есть кофе.

Рэдфут вздохнул:

– Я возьму себе по дороге.

– По дороге? Куда? Разве ты не должен отдыхать?

– Док сказал, что я в норме.

– Да, но… Куда ты собрался?

Меж бровями старика пролегла глубокая складка.

– Поговорить кое с кем. О лошади.

«То есть не лезь не в свое дело», – поняла Мария. Она могла бы порасспрашивать, но вытягивать ответы из Рэдфута – все равно что учить камень танцевать танго.

Упрямый старик пересек комнату, схватил с крючка свои ключи и по пути к двери оглянулся к сыну:

– Ты идешь?

– Я? – опешил тот. – Я… должен идти с тобой, чтобы с кем-то говорить о лошади?

– Угу. Ты ведь тоже в кашу соли подсыпал.

– В какую кашу? – не понял Хосе.

– Зачем подсыпал? – влезла Мария, но Рэдфут уже шагнул за порог.

– Что происходит? – уставился на нее Хосе.

– А мне, блин, откуда знать? Но за ним лучше приглядеть.

Хосе поставил чашку в раковину и ринулся вслед за отцом.

– Кофе готов, – возвестил Лукас, когда Шала и Скай вышли из спальни.

Шалу отнюдь не смущал факт их совместной ночевки. Пока она не столкнулась с хозяином дома. Теперь же вдруг возникло непреодолимое желание во всеуслышание заявить: ничего не было! Но ведь было. Ну, почти… Однако это «почти» чувствовалось как… нечто большее. Нечто прекрасное и жутко неправильное. Хотя первое, безусловно, перевешивало.

– Я пас, – сказал Скай. – Мне нужно поболтать с Чарли Рейнмейкером.

– Я так и подумал, что это он, когда Шала показала мне фото, – заметил Лукас.

Шала пошла наливать себе кофе, по пути прокручивая в голове образы. Вот губы Ская касаются ее груди. Вот его руки в ее трусиках. Вот она говорит, что ей нужно чуть-чуть больше времени. Что, в сущности, означало, мол, в конце концов я все равно с тобой пересплю. А это в свою очередь значит, что Шала решила к чертям разрушить все свои эмоциональные барьеры.

«Боже, о чем ты думала? Погодите-ка… ты вообще не думала».

Она чувствовала.

Поднося кружку к губам, Шала заметила, что Скай внимательно за ней наблюдает. Поймав ее взгляд, он улыбнулся и подмигнул. Щеки тут же запылали.