Одетый по-дорожному, вернулся старик Ильич.

— Поехали, — сказал он.

Вельбот скользнул по припаю в воду, за ним другой, и люди быстро стали грузить собак. Охотники несли их в вельбот на руках, как младенцев. Псы скулили.

Застучали моторы, взвились паруса, и вельботы пошли вдоль побережья.

Лось стоял на берегу и глядел на отходившие вельботы. Ильич сидел на руле и зорко смотрел вперед.

Лось вспомнил всю историю с удушением этого старика и с удовлетворением подумал:

«Вот так и надо поступать. Надо вырывать здешний народ из цепких лап суеверия, тьмы и невежества. И мы, большевики, это сделаем».

Вельботы скрылись из глаз, и Лось пошел в ярангу Ильича, где теперь он жил.

В пологе старика Ильича, несмотря на отсутствие двух мужчин, было тесновато. Лось разделся и, укрывшись байковым одеялом, быстро уснул.

Утром приехал Ярак. Жена Эрмена стала угощать его. Они тихо обгладывали тюленьи косточки, готовясь к чаепитию. У другой стенки лежали дети. Все молчали, чтобы не разбудить Лося.

С улицы доносился шум шелестящей крыши. Внезапно Лось проснулся и, прислушиваясь к шуму, не поворачиваясь к людям, спросил:

— Какой ветер дует?

Женщина отложила косточку и торопливо ответила:

— Хороший. Южак дует. Теперь вельботы далеко ушли. С мотором и парусом они быстро побежали, на собаках не догонишь.

Лось повернулся на другой бок и увидел гостя Ярак был в матерчатой рубашке и молча улыбался, поправляя прическу.

— Яра-а-ак приехал! — радостно крикнул Лось, поднимаясь с постели.

— Да, приехал. Опять помогай, Лось, — сказал Ярак.

— С Мэри что-нибудь случилось?

— Нет. С ней ничего не случилось. Маленький родился. Она лежит у доктора. Все очень хорошо. А сначала боялась доктора и не хотела идти. И Мэри и Рультына говорят, шибко хороший доктор.

— Ну, поздравляю тебя! А что же случилось?

— Пушнина пропадает, — тихо, с грустью ответил Ярак. — Много пушнины пропадает. — И он неторопливо рассказал о своем столкновении с Жоховым. Железными пломбами запер мешки с песцами. Вот какие новости, — закончил Ярак.

— Нехорошие новости, — сказал Лось.

— Совсем плохие. Жохов — неправильный человек. И доктор сердился на него. Письмо писал тебе, но только я забыл его, торопился.

— Хорошо, Ярак. Ты очень хорошо сделал, что приехал. Ты привез важные новости. Сегодня же вместе с тобой я поеду к Жохову.

— Опять на охо-о-о-ту. Лось? — спросила жена Эрмена.

Лось чувствовал, что дорога уже утомила его. Ежедневно просиживать на нарте по восемь — десять часов было нелегко: часто заставала пурга, постоянный холод изнурял его. И все же Лось выехал вместе с Яраком в тот же день.

На пятые сутки ночью они прибыли в селение Лорен. Мэри все еще лежала в больнице. Ярак сам приготовил кофе, и, закусив, они легли спать.

Рано утром Ярак убежал в больницу взглянуть на Мэри и новорожденного сына. В комнату вошел Жохов. С учтивостью и с беспокойством в глазах он обратился к Лосю, разглядывавшему букварь:

— Здравствуйте, Никита Сергеевич. Редко вы нас навещаете.

— Да, очень, очень редко… И это очень плохо, — ответил Лось.

— Конечно, плохо. Вот и Ярак отбивается от рук. Взял да и уехал больше чем на неделю, не спросясь. Увез ключи, и в пушной склад не попаду. А пушнину надо проветрить.

Лось молча смотрел на Жохова.

— Да, нехорошо, — неопределенно сказал Лось.

— Это самовольство посеял инструктор Осипов. К дисциплине, к порядку их надо приучать, товарищ Лось, а не к самовольству. Народ они темный. Прислушиваться должны, учиться у нас, русских.

Жохов грузно опустился на стул. Стул заскрипел. Лось встал и, кружа по маленькой комнате, говорил:

— Но кое в чем они нас могут поучить…

— Конечно, к примеру, в тюленьей охоте они лучше понимают.

— Вы раньше где работали, Жохов? До революции?

— Я?.. В Красноярске работал. Двадцать пять лет там работал меховщиком. Я — в Красноярске, Русаков — в Чите. Мы крупные специалисты. Из Красноярска меня вызвало ОКАРО. Председатель правления меня хорошо знает. Дружок мой, — подчеркнул Жохов.

— Что ж, покажите мне свою факторию.

— Пойдемте, пойдемте. С удовольствием.

Они зашли в комнату Жохова. В ней было просторно, несмотря на то что вся она была заставлена мебелью. Здесь стояли гардероб, кровать, буфет, диван, шесть стульев и старая качалка мистера Томсона. На полу — ковры из оленьих шкур.

— Может, кофейку хотите или ликерчику? — спросил Жохов.

Лось оглядывал комнату.

— Прямо мебельный магазин у вас, а не комната. Вы живете холостяком, а у Ярака, вашего служащего, пустая комната, причем Ярак — семейный человек и с такими же правами в вашей торговой системе, как и вы. Правильно вы поступаете? Неправильно. Я думаю, вот этот гардероб или шкаф, пару стульев следует отдать ему.

— Так они не привычны к этим вещам.

— Трудно привыкнуть к тому, чего нет. Привыкнут. Ну, пойдемте в магазин и склады.

В магазине Лось нашел полный порядок. Пришли к пушному складу.

— Вот видите, замок, — у Ярака ключ.

— Пошлите за ним.

Но Ярак уже сам бежал, размахивая ключом.

— Ты что же так делаешь? Скрылся без спросу! — строго сказал Жохов.

— Это я вызвал его в ревком по срочному делу, — сказал Лось.

Склад был завален мешками с пушниной, и около тысячи хвостов висело еще на веревках.

— Говорят, пушнина у вас не в порядке, не обезжирена? — спросил Лось.

— Это все болтуны какие-нибудь говорят, непонимающие люди, — ответил Жохов. — С пушниной-то мы знаем, как обращаться.

— Не болтуны говорят, а вот сам Ярак. Он тоже кое-что понимает в пушнине. Покажи мне, Ярак, парочку песцов.

Ярак быстро сдернул песца и, вывертывая его чулком, сказал:

— Смотри, Лось. Сам смотри. Видишь, сколько жиру на мездре?

— Что вы скажете на это, Жохов?

— Что сказать? Я собирался обработать пушнину попоздней.

— Нет, не собирался, — вмешался Ярак. — Собирался и эти хвосты в мешки зашить. Не успел только. Уехал я.

Ярак вывернул песца ворсом наверх и, дуя в мех, сказал, обращаясь к Лосю:

— Смотри, смотри: вот она, ость, корешки ее стали желтеть. А подпарится еще в трюме — вся вылезет.

Жохов злобно смотрел на Ярака и не узнавал его.

«Откуда такая наглость? — думал он. — Еще совсем недавно он лебезил передо мной, как голодный щенок, глядящий на кусок мяса».

— Товарищ Лось, я отвечаю за пушнину перед правлением. Я знаю, что я делаю, — сказал Жохов.

— Я не сомневаюсь в том, что вы хорошо это знаете. Но почему вы задумали сгноить такую большую партию пушнины, этого я пока не знаю. Когда Ярак вам предлагал обезжирить пушнину, почему вы не разрешили ему? Или вы умышленно все это делаете?

— Что вы, что вы, Никита Сергеевич, помилуй бог! — испуганно воскликнул Жохов. — Может быть, правда я тут оплошку дал. Мы в Красноярске вот так и отсылали прямо на фабрику, в Москву…

Лось взял у Ярака песца и, поднеся к самому лицу Жохова, гневно сказал:

— Смотрите! Я никогда не был пушником, а ясно вижу, в чем тут дело. Вы за двадцать пять лет не научились понимать простых вещей в меховом деле? Я не верю вам. Вы разве не знаете, что пароход находится в пути сорок — пятьдесят дней? Вы хотите сгноить пушнину в душных трюмах парохода?

— Что вы, Никита Сергеевич?! Мне и дума такая в голову не приходила. Может быть, это от моего упущения, незнания местных условий.

— Вы все отлично знаете. — И Лось угрожающе замахал пальцем перед носом Жохова.

Ярак торжественно смотрел на Лося.

— Вам доверили огромное государственное имущество, а вы хотите уничтожить его всякими хитрыми способами? Вы знаете, как это называется?

Жохов молчал.

— Десять дней сроку вам на приведение пушнины в полный порядок.

— В пять дней все сделаем, — сказал Ярак.

— И еще одно предупреждение: если вы после моего отъезда вздумаете отыграться на Яраке, я немедленно отстраню вас от работы. Понятно?