Марго повернула налево и медленно двинулась по коридору, пытаясь понять, где может быть выход. У большой развилки остановилась и, до боли в глазах вглядываясь в темноту, стала думать, куда свернуть. Разве здесь не должно быть указателей “Выход”? Очевидно, их пока не установили. Как водится. Но левый коридор казался предпочтительнее: он как будто вел в большой зал, невидимый в темноте.

Боковым зрением Марго уловила движение. Руки и ноги у нее стали ватными, девушка нерешительно глянула вправо. Какая-то тень – черная на черном фоне – бесшумно скользила к ней, петляя между витринами и усмехающимися артефактами.

Ужас прибавил сил, и Марго понеслась по коридору. Скорее ощутила, чем увидела, что коридор кончился и стены расступились. Потом она разглядела две вертикальные полоски света, окаймлявшие проем большой двустворчатой двери. Не замедляя шага, Марго бросилась на нее. Дверь распахнулась, что-то застучало. Ворвался тусклый свет – красный, горящий в музее по ночам. Прохладный воздух охладил ее щеки.

Зарыдав, Марго захлопнула дверь и прислонилась к ней. Закрыла глаза, прижалась лбом к холодному металлу и, всхлипывая, силилась вновь обрести дыхание.

В полумраке за ее спиной явственно раздалось чье-то покашливание.

– Что происходит? – послышался суровый ГОЛОС.

Марго повернулась, ноги ее подкашивались от облегчения.

– Борегар, там... – начала было она и замолчала на полуслове.

Полицейский, поднимавший сшибленные дверью медные столбики, услышав свою фамилию, поднял взгляд.

– О, да вы та девушка, которая пыталась пройти на выставку! – Глаза его сузились. – В чем дело, мисс, вы не понимаете слова “нет”?

– Послушайте, там... – заговорила снова Марго и умолкла.

Полицейский отступил и сложил руки на груди. Потом на его лице появилось удивленное выражение.

– Что за черт? Что с вами, леди? Марго сгибалась пополам, смеялась – или плакала, она сама не могла понять – и утирала слезы. Борегар взял ее за руку.

– Пожалуй, вам придется пройти со мной. Смысл этой фразы – необходимость сидеть в комнате, полной полицейских, снова и снова повторять свой рассказ, ждать вызова доктора Фрока или даже доктора Райта, возвращаться на выставку – заставил Марго выпрямиться. Они просто сочтут меня сумасшедшей.

– О, в этом нет необходимости, – заявила она, шмыгая носом. – Я просто слегка испугалась. На лице Борегара отразилось сомнение.

– Все же думаю, нам следует пойти поговорить с лейтенантом д’Агостой. – Свободной рукой он достал из заднего кармана большую записную книжку в кожаной обложке. – Как ваша фамилия? Я должен буду написать рапорт.

Было ясно, что он ее так просто не отпустит.

– Меня зовут Марго Грин, – сказала она наконец. – Я аспирантка, работаю под руководством доктора Фрока. Выполняла поручение Джорджа Мориарти – он занимается этой выставкой. Но вы оказались правы. Там никого не было.

Говоря, она мягко высвободила руку из пальцев полицейского. Потом стала пятиться к мемориальному залу Селоуса, продолжая говорить. Борегар смотрел на нее, потом пожал плечами, раскрыл записную книжку и стал писать.

Оказавшись в зале, Марго остановилась. Возвращаться в кабинет было нельзя: время близилось к шести, и это явилось бы серьезным нарушением. А домой она ехать не хотела – не могла.

Потом вспомнила о распечатке для Мориарти. Прижала локоть к боку. Сумочка была на месте. Чуть постояв, Марго подошла к пустому справочному киоску. Сняла трубку внутреннего телефона и набрала номер.

Один гудок, затем голос:

– Мориарти слушает.

– Джордж? Это Марго Грин.

– Привет, Марго, – сказал Мориарти. – В чем дело?

– Я нахожусь в зале Селоуса, – ответила она. – Только что вышла с выставки.

– С моей выставки? – удивленно переспросил Мориарти. – Что ты там делала? Кто тебя впустил?

– Искала тебя, – ответила она. – Хотела отдать текст. Ты был там?

Марго вновь ощутила приступ страха.

– Нет. Выставка должна быть опечатана до открытия в пятницу вечером, – сказал Мориарти. – А что?

Марго глубоко дышала, пытаясь овладеть собой. Руки дрожали, и трубка постукивала по уху.

– Что скажешь о ней? – с любопытством спросил Мориарти.

У Марго вырвался истерический смешок.

– Страшная.

– Мы привлекли экспертов, чтобы разработать систему расположения и освещения экспонатов. Доктор Катберт даже нанял человека, который спроектировал Мавзолей с привидениями. Знаешь, он признан лучшим специалистом в мире.

Марго наконец почувствовала, что может снова говорить нормально.

– Джордж, со мной на выставке что-то находилось.

С дальней стороны зала к Марго направился охранник.

– Как это понять – что-то?

– Именно так!

Девушка мысленно перенеслась обратно на выставку, в темноту, к той жуткой статуэтке. И ощутила во рту горький привкус страха.

– Ну-ну, не кричи, – сказал Мориарти. – Слушай, пойдем в “Кости” и там все обсудим. Нам все равно пора покинуть музей. Я слышу, что ты говоришь, но не понимаю.

Заведение, которое в музее именовали “Костями”, местным обывателям было известно как “Самоцвет”. Невзрачный фасад бара находился между большими нарядными домами прямо напротив южного входа в музей, на другой стороне Семьдесят второй улицы. В отличие от других баров северного Вест-Сайда в “Самоцвете” не предлагали паштета из зайца или пяти разновидностей минеральной воды, но там можно было получить колбасный хлеб домашнего приготовления и кувшин пива за десять долларов.

Сотрудники музея прозвали заведение “Костями”, потому что Болейн, владелец, прикрепил гвоздями и проволокой на каждой свободной плоской поверхности поразительное количество костей. Стены были увешаны бесчисленными бедренными и берцовыми костями. Плюсны, лопатки и коленные чашечки складывались в причудливые мозаики на потолке. Черепа странных млекопитающих находились в каждом мыслимом углублении. Где он добывал эти кости, было тайной, но кое-кто утверждал, что Болейн совершает ночные набеги на музей.

“Люди приносят”, – неизменно объяснял хозяин бара, пожимая плечами. Естественно, у работников музея “Самоцвет” стал любимым местом сборищ.

И сегодня недостатка в посетителях не наблюдалось. Мориарти и Марго пришлось протискиваться сквозь толпу к пустой кабине. Оглянувшись, Марго заметила несколько знакомых, в том числе и Билла Смитбека. Журналист сидел у стойки, оживленно разговаривая со стройной блондинкой.

– Порядок, – сказал Мориарти, повысив голос, чтобы перекрыть гомон. – Так о чем ты говорила по телефону?

Марго сделала глубокий вдох.

– Я пробралась на выставку, чтобы отдать тебе распечатку. Там было темно. И за мной что-то ходило. Преследовало меня.

– Опять “что-то”. Почему ты так говоришь?

Марго раздраженно потрясла головой.

– Не проси объяснения. Там были звуки, похожие на глухие шаги. До того осторожные, что я... – Не найдя подходящих слов, девушка пожала плечами. – И странный запах. Отвратительный.

– Послушай, Марго, – заговорил Мориарти, но тут же отвлекся, делая официантке заказ. – Эта выставка и задумана так, чтобы от нее бежали по коже мурашки. Ты сама говорила, что Фрок и еще кое-кто считают ее чересчур сенсационной. Могу представить, каково тебе там было: одна, взаперти, в темноте...

– Другими словами, я все придумала? – Марго невесело усмехнулась. – Ты даже не представляешь, как бы мне самой хотелось в это верить.

Официантка принесла для Марго легкого пива, для Мориарти пинту “Гиннесса” с положенным полудюймовым слоем пены поверх краев. Тот отпил глоток, словно дегустируя.

– Эти убийства, слухи, которые ходят по музею. Я, наверное, реагировал бы точно так же.

Марго, немного успокоившись, осторожно продолжила:

– Джордж, эта статуэтка индейцев котога на выставке...