— Я ценю вашу деликатность, ваше величество, — проговорил Джим.

Обед прошёл грустно. Раданайт был ласков и внимателен, но Джим, хоть и старался улыбаться, всё же не мог преодолеть владевшей им подавленности. Впрочем, пара рюмок маиля разлила приятное тепло по его членам, а на душе стало даже немного легче, хотя проблемы не исчезли. На какое-то время Джим ощутил себя в уютном коконе, а грусть улетучилась, как туман под лучами солнца. Маиль оставлял цветочный привкус и горьковатый холодок на языке, а душу расцвечивал яркими и тёплыми красками, и Джим, улыбаясь, обводил взглядом уставленную цветами комнату, пространство которой сияло золотистым светом. Тёплая ладонь Раданайта мягко накрыла его руку, и Джим не отнял её, продолжая улыбаться. Илидор был всё ещё под стражей, Лейлор лежал в коме, лорд Дитмар — в склепе, под прозрачной крышкой криосаркофага, а с Рэшем его разлучала Бездна, но Джим улыбался. Можно плакать, пока от слёз не потускнеют глаза, но горю этим не помочь. Лучше улыбаться, и тогда — кто знает? — может быть, боль станет легче.

— Останься до завтра, — ласково попросил Раданайт, сжимая его руку. — Пожалуйста.

— Хорошо, останусь, — улыбнулся Джим.

Он остался, и поздним вечером они гуляли в освещённом фонарями парке. Раданайт в чёрном плаще и мерцающей феоновой короне был задумчив и грустен и в приглушённом парковом освещении чем-то напоминал лорда Райвенна; наверно, таким был лорд Райвенн в молодости, подумалось Джиму. Каким станет Раданайт, когда достигнет возраста лорда Райвенна? Может быть, таким же, как он, а может быть и нет. Его руки завладели руками Джима, а его дыхание щекотало Джиму висок.

— Скажи, ты правда любишь Лейлора? — спросил Джим.

Руки Раданайта переместились на его плечи.

— Люблю ли я его? Не знаю… Он — моя яркая звёздочка, мой смысл жизни, моё дитя, мой господин, моё счастье и моя боль. Мне не нужен мир, в котором нет его. Он — моё маленькое родное существо, он лучше и чище меня, потому-то его так и ужаснуло то, что он увидел… Я сам порой ужасаюсь себе.

Джим вскинул голову, вглядываясь Раданайту в глаза.

— Что он увидел? Что его ужаснуло? Почему он сделал это с собой?

Раданайт покачал головой.

— Не спрашивай, Джим, — проговорил он глухо. — Это уже всё равно в прошлом, к которому возврата не будет. Я принял решение и назад не поверну. Если он… Если он выкарабкается, если его сердечко выдержит и сможет меня простить — клянусь, я никогда не причиню ему боли, никогда не обману, я буду предан ему до конца моей жизни, я буду любить и оберегать его и наших детей. Он нужен мне, как воздух. А если… — Голос Раданайта дрогнул, глаза потемнели от боли, и он договорил ещё глуше и тише: — Если его не станет, я не сниму траура до конца своих дней. Не отпущу волосы, не пойду ни с кем к Кристаллу и не надену диадемы. Я стану вечным вдовцом. Ты свидетель моей клятвы, Джим. Не спрашивай меня больше ни о чём… Довольно и того, что я сам себя виню.

— Не мне тебя судить, — ответил Джим тихо. — Твоя совесть — твой судья. И если Лейлор тебя простит, то так тому и быть. Всё будет решать он.

Раданайт медленно и печально, но решительно кивнул.

— Какое бы ни принял он решение, я ему покорюсь, — сказал он.

Они пошли дальше по пустынной, освещённой фонарями аллее.

— Как там Эсгин? — вдруг спросил Раданайт. — Отец сказал, что у него были преждевременные роды.

— Да, малыш родился недоношенным, — сказал Джим. — Но с ним всё будет хорошо, его выходят. Жизнь Эсгина была в опасности, но сейчас он тоже идёт на поправку.

— Это хорошо, — кивнул Раданайт. И спросил: — Как назвали маленького?

— Зелхо, — ответил Джим.

На следующий день с самого утра шёл дождь. После завтрака король отдал распоряжение доставить своего гостя домой. На мокрой взлётно-посадочной площадке дворца ждал чёрный флаер, внешней конструкцией напоминающий истребитель; когда к нему подошли две закутанные в плащи с капюшонами фигуры, из кабины выскочил пилот и выбросил трап. Две фигуры в плащах постояли минуту под проливным дождём, глядя друга на друга, а пилот стоял у трапа по стойке «смирно» и ждал команды на взлёт. Наконец одна из фигур повернулась и направилась к трапу. Из-под полы плаща показалась маленькая рука в жемчужно-серой перчатке и оперлась на услужливо поданную руку пилота, а нога в сапоге того же цвета, что и перчатка, ступила на трап. Из-под капюшона выбилась длинная завитая прядь рыжевато-каштановых волос, и фигура, подобрав полы плаща, взошла по трапу в кабину и устроилась в кресле позади пилотского. Фигура, оставшаяся на площадке, сделала рукой пилоту знак и отошла от машины, готовящейся к взлёту. Крышка кабины закрылась, и флаер, набрав высоту, исчез в затянутом дождевыми тучами небе.

В Кайанчитуме был ветреный холодный полдень. По возвращении домой Джим первым делом заехал в больницу, но там не было хороших новостей: в состоянии Лейлора не намечалось никаких положительных тенденций.

Предварительное слушание по делу Илидора состоялось семнадцатого дартмара в Кабердрайке. В зале заседаний присутствовали: коллегия из троих судей под председательством верховного судьи Оргеча, государственный обвинитель — старший советник Хэймелин, защитник — г-н Пойнэммер, а также Джим, лорд Райвенн, Серино, Дейкин и Дарган. Сегодня Джим впервые увидел Илидора с момента его ареста. Он находился в кабинке для подсудимых — будке из ударопрочного прозрачного пластика со скамеечкой внутри. На нём был чёрный арестантский комбинезон и тяжёлые магнитные ботинки, которые в случае резких движений с его стороны намертво прилипали к полу. Держался он спокойно. Сердце Джима сжалось, когда он встретился взглядом с сыном; Илидор ободряюще улыбнулся ему, приложил пальцы к губам и послал воздушный поцелуй.

За полминуты до начала заседания в зал вошёл король в сопровождении охраны. При его появлении все встали, в том числе и судья. Илидор, хмуря брови, тоже поднялся в своей кабинке. Король занял своё место, и судья Оргеч, внушительный и седовласый, в лиловой мантии на квадратных плечах, объявил предварительное слушание открытым.

— Все заявленные на сегодня участники находятся в зале? — спросил он. — Проверим по списку. Потерпевший, его величество король Раданайт… — судья скользнул взглядом в сторону короля, — присутствует. Председатель судейской коллегии верховный судья Оргеч — присутствует; судья Гоорен и судья Леинг, — Оргеч слегка наклонил голову в стороны своих коллег, — присутствуют. Государственный обвинитель, старший советник Хэймелин?

— Здесь, ваша честь, — встал обвинитель, высокий и худой, с длинным пучком пшеничных волос, собранных в виде конского хвоста.

— Хорошо, — кивнул судья. — Защитник, господин Пойнэммер?

Миниатюрная, затянутая в безупречно сидящий чёрный костюм фигурка слуги закона с чёрным пучком волос на гладко выбритой голове вынырнула с противоположной стороны:

— Присутствую, ваша честь.

— Так, — сказал судья. — Протокол заседания ведёт секретарь Дакс, обвиняемый в зал суда доставлен. Список исчерпан. Повестка сегодняшнего слушания следующая: рассмотрение ходатайства его величества короля Раданайта, вопрос об изменении обвиняемому меры пресечения в связи с поручительством уважаемого гражданина, а также порядок и сроки дальнейшего рассмотрения данного дела. Начнём по порядку. Ваше величество, суд готов выслушать ваше ходатайство.