Литмир - Электронная Библиотека
A
A

— Ты это мне брось, Виктор! Застрелиться! В плен! И думать не моги! Ты летчик, командир звена – плен не для тебя. И личным оружием ты должен владеть на зависть всем подчиненным. А ну, пошли!

— Куда?

— Пошли-пошли… Стрельнем пару раз, посмотрю я, на что ты годишься.

Мы не торопясь побрели по снегу к самодельному тиру. Нужно сказать, летчики стреляли из пистолетов довольно часто, и патроны были, и желание. Да и молодые ведь все… Так что – пуляли старательно и артельно – "все в дыму, война в Крыму". Тир сделали, в тире любовно смастерили разные хитрые мишени. Например – дернешь за веревку, а у забранной тёсом стенки-пулеуловителя на шнуре поднимается с десяток пустых и раскачивающихся консервных банок из-под тушенки. Стреляй – не хочу! Были среди нас такие мастера, так гоняли пулями эти банки – любо-дорого посмотреть! Иному спецназу – осназу так стрелять не стыдно.

Уже довольно заметно стемнело, когда мы с Сергеем встали, как дуэлянты какие, прости господи, перед мишенями. Ну, понеслась!

Мой "Вальтер", как мне показалось, бил резче и звонче, чем ТТшник капитана. Банки прыгали и скакали на своих шнурках. Отработанные гильзы слабо бились в брезентовый полог, защищавший стрелков от ветра.

— Еще по обойме, заряжай! Снова – бах, бах, бах!

— Кончай, Серега! Ты что, меня к заброске в немецкий тыл готовишь, что ли? Так знай – я туда не пойду, не мое это дело! Моя стихия – небо! "Там где пехота не пройде-е-т, где бронепоезд не промчится, суровый танк не проползет, там пролетит ста-а-льна-я-я птица!" немузыкально проорал я, всаживая остаток обоймы в прыгающую под пулями банку. Вот, теперь еще пистолет чистить…

— Да, пожалуй – хорош… Настрелялись… Мастером я тебя, конечно, не сделаю, но стрелять ты умеешь.

Я настороженно замолчал, пристально вглядываясь в честные глаза контрразведчика. Зачем он употребил слово "мастер"? Опять, что ли, регистраторы пожаловали? Да вроде нет… показалось… совпадение. Хотя, чего мне бояться? Захочет Регистратор поговорить, он в любом обличье подойдет, будь то хоть особист Серега, хоть комполка Артюхов. И нечего зря дергаться.

— Да, Сергей, пошли. Замерз я. Да и скоро Сталин выступать будет, нужно послушать. Приходи к радистам, хорошо? Вот и договорились.

***

…Слабый динамик приемника с трудом передавал звуки большого, наполненного людьми помещения. Гул, фон людских голосов, какой-то бумажный шорох… Вдруг залпом вспыхнули аплодисменты… Видимо появился сам…

— …торжественное собрание… — волна немного гуляла, — посвящен…..щине Великой…. разрешите считать открыт… Слово для доклада предоставляется…арищу Сталину…. -снова шквал несмолкаемых аплодисментов, звяк стекла – наверное, наливает воду в стакан, потом глухой, невыразительный голос, старательно избегающий каких-либо эмоций, сказал:

— "Товарищи! Сегодня мы празднуем 25-летие победы Советской революции в нашей стране…"

Сталин говорил не торопясь, делая долгие паузы, как бы размышляя и приглашая поразмыслить слушателей.

"…Второй период военных действий на советско-немецком фронте отмечается переломом в пользу немцев, переходом инициативы в руки немцев, прорывом нашего фронта на юго-западном направлении, продвижением немецких войск вперед и выходом в районы Воронежа, Сталинграда, Новороссийска, Пятигорска, Моздока. Воспользовавшись отсутствием второго фронта в Европе, немцы и их союзники бросили на фронт все свои свободные резервы и, нацелив их на одном направлении – на юго-западном направлении, создали здесь большой перевес сил и добились значительного тактического успеха.

По-видимому, немцы уже не столь сильны, чтобы повести одновременно наступление по всем трем направлениям – на юг, на север, на центр, как это имело место в первые месяцы немецкого наступления летом прошлого года, но они еще достаточно сильны для того, чтобы организовать серьезное наступление на каком-либо одном направлении"…

Я перестал слушать Верховного… Сколько еще смертных мук и страданий предстоит вынести моему народу, сколько еще потерять своих сыновей и дочерей… Страшно…

— …таковы наши задачи… — я вновь обратился в слух. Сталин продолжал говорить, он уже завершал выступление:

— Да здравствует свобода и независимость нашей славной Советской Родины!

Проклятие и смерть немецко-фашистским захватчикам, их государству, их армии, их "новому порядку в Европе"! Нашей Красной Армии – слава! Нашему Военно-Морскому Флоту – слава! Нашим партизанам и партизанкам – слава!

Аплодисменты, переходящие в овацию. Еще бы!

***

На торжественный вечер мы все пришли чистые, выбритые, с орденами и медалями на гимнастерках. Спасибо БАОшникам – молодцы, здорово крутанулись! И баньку истопили, и с парикмахером подсуетились, и, как на заказ, — автолавка Военторга пришла. Я затарился по полной. Взял подворотничков, иголки, нитки, несколько плоских банок зубного порошка с резким запахом мяты, пару зубных щеток с устрашающей свиной щетиной, бритвенные лезвия для станка. Просил одеколон, но не дали – дефицит! Обещали раздобыть и привезти в следующий раз.

Со столом для президиума под скатертью и графином я угадал. В президиуме сидели командир полка, замполит, секретарь полковой парторганизации и командир БАО.

— Товарищи! От всей души поздравляю вас с праздником! — начал свою речь майор Артюхов. — Двадцать пятую годовщину Великого Октября мы отмечаем здесь, в этих заснеженных степях, обороняя город, носящий имя великого Сталина, от немецко-фашистских захватчиков…

Я подумал – нормальный ведь мужик, молодой, грамотный, с хорошей, образной речью. А как на трибуну вылезет – одни штампы. Вот ведь паразитство какое! Лезет этот формализм, душит людей. А к 80-90-ым годам разъест и партию и государство…

— …за четыре фронтовых месяца полк произвел более 760 боевых вылетов, летчики полка провели 192 воздушных боя, сбито 49 самолетов противника, мы потеряли 17 самолетов и 9 летчиков…

Да, потеряли… Летчики уходят в небо и не возвращаются… А полк пополняется молодыми летчиками из ЗАПа, которых еще надо учить и подтягивать до необходимого уровня. А делать это некогда. Каждый день надо лететь на боевое задание. И если молодого не сбили на седьмом – десятом вылете – то все! Он уже считается опытным воздушным бойцом.

— …более сорока человек за этот период были награждены орденами и медалями за боевые подвиги в небе и безукоризненный ратный труд на земле…

Еще раз – молодцы командиры! Молодцы, что не забыли наземный техсостав. Тех скромных, малозаметных, вроде бы, людей, трудом которых мы и поднимаемся в небо. Полк – это как копье. И пусть мы, летчики, его острие, но без крепкого, надежного древка копья не бывает…

— Огромное вам спасибо, дорогие боевые друзья! С праздником вас! Новых вам побед и достижений!

Рядом со мной, расплывшись в счастливой улыбке, оглушительно аплодировал Толя Рукавишников, за ним – Демыч, скромный Вася, другие ребята… Шквал аплодисментов долго не смолкал. Командир, улыбаясь, стоял за самодельной трибуной, дожидаясь окончания аплодисментов. Наконец он поднял руку: "А теперь – праздничный ужин, товарищи! После ужина – концерт художественной самодеятельности и танцы!"

Новый шквал аплодисментов потряс помещение. Программа на вечер понравилась абсолютно всем!

Глава 12

Погода нас не баловала. Холода усиливались, Волга готовилась стать, по ней уже шло "сало". Дни были какие-то темные, давило низкое, свинцовое небо.

Летали и мы и немцы редко, воздушных боев почти не было. Казалось – все замерло в ожидании чего-то, какого-то катаклизма, подобного страшному землетрясению. Имя этому катаклизму было – операция "Уран". Об этом знали в Ставке, единицы людей в Сталинграде, и я.

Наконец, наступил четверг, 19 ноября 1942 года. Погода была нелетная – сплошной обложной туман. Я с самого утра стоял перед землянкой, дрожа не от холода, а от взведенных нервов.

22
{"b":"286013","o":1}