— Драконы умирают от голода.

— Боюсь, что у меня нет в запасе мяса.

— Обычно они едят зерно.

— Хорошо, зерно у нас есть. Мы дадим овес и пшеницу, — Ранар повернулся к дочери:

— Дочь Эйлса, найди поваров и прикажи им сварить овсяной каши для этих драконов.

Эйлса в сопровождении Сильвы отправилась выполнять приказание.

Таррент, по просьбе вождя, представил его каждому дракону и дракониру. Со своей стороны, драконы вели себя как можно осторожнее, чтобы не спровоцировать оцепенение у неподготовленных людей клана.

Вождь клана Ранар обнаружил, что даже ему приходится бороться с ужасом, когда он встречается лицом к лицу с этими чудовищами. Что-то в неподвижности взгляда рептилии пробуждало первобытные страхи. Когда процедура представления закончилась, Ранар отметил, что его собственное сердце стало биться гораздо быстрее, а руки тяжело повисли вдоль тела. Драконы стояли, спокойно перешептываясь друг с другом, а дракониры начали трудиться над их снаряжением и шкурой. Вскоре их окружила любопытная и обо всем расспрашивающая толпа. Парни старались отвечать как могли, несмотря на трудности в понимании речи жителей гор.

Командир эскадрона Таррент и вождь клана все еще беседовали, когда вернувшиеся Эйлса и Сильва объявили, что повара приготовили горячую овсяную кашу. К сожалению, акха у них не было.

Драконы огорчились.

— По крайней мере, это можно было и приготовить, — пробормотал Пурпурно-Зеленый.

— Они не могут выращивать такие вещи здесь, в этих холмах, мой дикий друг, — сказала Альсебра.

— Кажется, что они здесь не выращивают ничего, кроме вереска, — прокомментировал Мануэль.

— Отчего же у дракониров нет с собой акха?

— Потому что вы едите столько, что его не запасти.

— Ба, эти ленивые дракониры, они всегда такие! Эти милые пререкания были вечны и неистребимы, причем драконы и дракониры придерживались прямо противоположных мнений. Собравшиеся поглазеть на гостей жители с выражением почтения пытались понять, что происходит. Почтение еще более усилилось, когда гости подошли к кострам поваров и под изумленными взглядами местных жителей съели всю овсяную кашу, которую смогли приготовить в своих котлах бедные повара.

— Драконы всегда так много едят? — спросила Сильва Релкина, оторопело глядя, как Пурпурно-Зеленый приканчивает третий котел каши.

— Они быстро становятся голодными. Они согреваются пищей, наши драконы. Мануэль вступил в разговор:

— В действительности они еще более теплые, чем любой человек, так меня учили в академии.

— Вы должны таскать целую кучу еды с собой, — сказала Сильва.

— Обычно мы возим за собой телегу или две, это уж точно, — сказал Релкин.

Он почувствовал, что взгляд Эйлсы устремлен на него.

— Я слышала, что вы женаты на принцессе большого города в Урдхе, — вдруг произнесла она.

Релкин покраснел от смущения и гнева. Это наверняка Свейн натрепался!

— Я должен опровергнуть эти слухи. Я не женат. Не имею права, пока не прослужу десять лет.

— О-о? — Эйлса ласково улыбнулась ему. — И сколько же вы отслужили?

— Этот год — третий год нашей службы.

— Нашей?

— Моей и моего дракона, — он кивнул в сторону Базила, сидевшего над четвертым котлом.

— Клянусь дыханием Матери, я думаю, что они съедят все наши припасы, прежде чем насытятся.

— Это весьма возможно.

Влок отправился за очередным котлом.

Эйлса взглянула на Релкина странным оценивающим взглядом. Сильва захихикала, Эйлса бросила на нее грозный взгляд, но затем рассмеялась сама.

На измученном местном пони прискакал разведчик, он подъехал прямо к вождю клана, спешился и преклонил колени для доклада.

Вождь клана Ранар выслушал его и скорчил гримасу — это были плохие новости, самые худшие. Враг приблизился к беженцам на пару миль. Защитники были на грани поражения.

Ранар из Ваттеля не стал раздумывать долго. Он давно все обдумал и решил, что должен делать. Он приказал трубить в трубы и привести его коня.

— Командир Таррент, — обратился он к Tap-ренту, — полагаю, что капитану Идсу понадобится наша помощь. Клан Ваттель отправляется воевать.

Набив животы, драконы почувствовали себя посвежевшими и отдохнувшими, хотя и немного сонными, и теперь легко спускались по ровной дороге.

Релкин механически переставлял ноги, а голова его была полностью забита мыслями об Эйлсе, дочери Ранара. С одной стороны, его огорчало, что она наслушалась диких историй Свейна об экспедиции в Урдх, но с другой стороны, был очевиден ее повышенный интерес к некоему дракониру первого класса из Куоша. Ее глаза во время последнего разговора светились каким-то особенным огнем. Сердце мальчика все еще не могло успокоиться и громко стучало в груди.

Все в ней очаровывало его, начиная от взгляда и заканчивая произношением. Все жители Ваттеля говорили так, будто они только что вышли из глубины веков, но только голос Эйлсы приковывал к себе все его внимание. И потом, она так чудесно выглядела. Просто красавица, хотя и худощавая, широкая в плечах, подбородок выдается вперед, а нос слишком велик, с точки зрения классических канонов. Но у девушки были темно-голубые, яростно-голубые глаза, легко вспыхивающие, как голубые звезды в ночи! В ней было все, что мог бы пожелать молодой человек, подобный Релкину из Куоша.

И только когда Мануэль пристроился рядом и спросил, что он думает о предстоящем сражении, Релкин очнулся и вспомнил, где он и что с ним происходит.

— Тебе не приходило в голову, что никто из нас может и не выжить? Они здорово превышают нас по численности.

Релкин вытянул губы и пожал плечами:

— Их могло быть и больше, но я полагаю, что эти горцы покажут им, что такое по-настоящему сражаться. Если бы ты меня спросил, я мог бы тебе сказать, что они еще злее, чем дикие волки.

— А отчего ты не молишься, как я посмотрю? Все остальные это делают.

Релкин вновь пожал плечами:

— Я не поклонник этих богов. Мне больше по душе старые.

— Если они существуют, тогда, возможно, тебе следует попросить их о помощи.

— Не знаю, как звать их на помощь. Когда они сами тебе помогают, ты просто получаешь лишний счастливый шанс.

Мануэль улыбнулся:

— За последние несколько месяцев у тебя было много таких шансов.

— Когда старина Каймо помогал мне, тогда мне ужасно везло.

— Так ты не боишься?

— А ты что — первый раз в большом сражении?

Мануэль слегка поник головой:

— Да.

Он был старше Релкина и хорошо образован, но знал, что Релкин видел больше сражений за три года службы в легионе, чем многие люди — за целых десять лет.

— Мануэль, сколько бы раз ты ни был в сражениях, всегда есть вероятность, что на этот раз ты не уцелеешь. Знаешь ли ты, какие самые серьезные раны может получить драконир?

Мануэль взглянул на него, и в глазах у него внезапно промелькнул огонь:

— Конечно, на меня может наступить дракон. Релкин кивнул:

— Правильно, и ты можешь забыть весь этот вздор о славе и чести, который в тебя впихивали в академии. Сражение — это просто состояние страха и ярости, которые все повторяются и повторяются столько, сколько ты можешь это вынести. Сражаться — это значит: ты, я, драконы и все остальные в эскадроне. Это все мы, это сражающийся Сто девятый. Только мы. Мы видели много боев и попадали в разные переделки, но мы всегда возвращались. Никто не сможет победить нас, понимаешь?

— Понимаю.

Релкин видел: теперь Мануэль будет драться, понимая, что стал частью целого — Стодевятого драконьего эскадрона.

Верным было и то, что Релкин рассматривал предстоящую битву слегка отстранение, в чем было и некоторое любопытное смирение для военного. После битвы при Селпелангуме любая другая должна казаться незначительной. После осады в Урдхе любые передряги воспринимаются относительно спокойно.