– Нет, они и белых ненавидят за то, что те вынуждают их работать в качестве невольников, просто уже смирились со своей горькой участью. Некоторые даже с удовольствием идут служить своим хозяевам, так называемым опекунам, – ведь у тех столько всяких любопытных вещиц.

– Тем лучше для нас! – резюмировал Новицкий. – Вот только жаль, что ни у меня, ни у тебя с собой нет никаких любопытных вещиц. Хоть бы оружие достать, так уж как-нибудь пробились бы. Ладно, главное – не падать духом, все как-нибудь утрясется.

– Верно, верно говоришь, Тадек! – согласился Смуга. – Терпеть не могу паникеров! Не будет у нас оружия, ведь все припрятанное мы отдали Томеку.

– Разумеется, Томеку пришлось куда труднее, он должен был защищать Наташу и Салли.

– Не сомневался, что ты так скажешь, – с улыбкой произнес Смуга. – Мы же сами с тобой хотели, чтобы у Томека и Салли все было в порядке.

– Ты, Янек, прямо читаешь мои мысли, – обрадовался Новицкий. – Вот поэтому я и рвусь отсюда – не желаю подвергать наших друзей новым бедам.

– Понимаю, – поддержал его Смуга. – Думаю, справимся. Какое-то время придется обходиться без оружия, но потом нам наверняка удастся набрести на лагерь сборщиков каучука и там что-нибудь раздобыть.

– Надежды на это мало, да и что мы можем дать им взамен?

– Кто знает, вероятно, даже больше, чем ты думаешь, – таинственно произнес Смуга.

– Ну, раз так говоришь, я тебе верю. Знаю, ты слов на ветер не бросаешь.

– Положись на меня и ни о чем не тревожься. Главное, выздоравливай скорее. А я схожу сейчас в селение к кампа. Не сомневаюсь, они еще не наговорились о вчерашних событиях. Надо разузнать, что там у них и как. А ты отдыхай.

– Ладно, посплю. Что-то меня и правда в сон клонит после сытной еды, – ответил Новицкий, поудобнее устраиваясь на топчане.

Миновало несколько дней. Новицкий почти выздоровел, рана на ноге быстро затягивалась. Он собирался одеться и пойти в селение, когда в комнату вошел Смуга и прямо с порога объявил:

– У кампа происходит что-то необычное!

– Плохие новости? – встревожился Новицкий.

– На рассвете прибыли какие-то незнакомые индейцы. Сейчас совещаются с местными кураками[19]. Я еще ни разу не видел здесь чужаков.

– Интересно, чего их сюда принесло? – гадал явно озадаченный новостью Новицкий.

– Все так разволновались, – добавил Смуга. – Только бы ничто не помешало нашим планам.

– Нельзя дальше тянуть! Через два-три дня нужно бежать отсюда. Но что-то явно происходит! Погляди, что Агуа принесла сегодня утром.

Новицкий указал на топчан. Там лежали штаны, майка, фланелевая сорочка и кожаная безрукавка. Осмотрев все, Смуга с изумлением заметил:

– Да ведь все новехонькое и пошито словно на тебя!

– Так это и есть моя одежда, – ответил Новицкий.

– Откуда она тут взялась? Ведь среди того, с чем ты сюда явился, одежды не было.

– Чистая правда, – согласился Новицкий. – Твой бывший проводник, на которого мы случайно наткнулись, перед смертью указал нам дорогу в обход Гран-Пахонали, но мы все равно не избежали засады.

– Об остальном я догадываюсь, – вставил Смуга. – В схватке погибло несколько ваших, и часть экипировки пришлось бросить.

– Все верно! Трое погибли, а раненую Натку мы несли на носилках. Поэтому часть грузов мы припрятали в скалах. Мол, на обратном пути заберем. Скорее всего, кампа обнаружили тайник и доставили все сюда.

– Мне об этом ни словечка не сказали, – пробормотал Смуга и тут же спросил: – А кроме одежды, вы оставляли там что-нибудь еще?

– Погоди, дай вспомнить! Из больших вещей – палатку с противомоскитной сеткой, ту, в которой спали девушки, ну, еще гамаки, одежду про запас, фильтр для воды, посуду… Да много чего там было!

– А оружие оставили?

– Троих погибших кубео мы похоронили вместе с их винтовками, но кампа могли разрыть могилы и забрать оружие. А вот патроны мы захватили с собой.

– Вместе с тем оружием, с которым вы пришли сюда, получается неплохой арсенал. Хотя при той суматохе, когда вас брали в плен, я все же умудрился спрятать парочку винтовок и револьвер и потом отдал их Томеку, – сообщил Смуга. – Интересно, что кампа сделали с найденным имуществом?

– Судя по принесенной мне Агуа одежде, все у них находится здесь, в селении. Вот бы добраться до наших вещичек! Тогда сразу бы все пошло как по маслу.

– Нам пригодилось бы не только оружие. Во всяком случае, я не заметил, чтобы кто-нибудь из кампа использовал тот тип винтовок, который был у вас. О таком я бы сразу узнал – все же учу их обращаться с огнестрельным оружием. Их ружья, заряжающиеся с казенной части[20], производят во Франции и в Германии, причем специально для индейцев.

– Наверняка у кампа есть не только наши винтовки, а еще и те, что были у погибших кубео. Ян, давай я все разузнаю у Агуа. Ей хоть что-то должно быть известно.

– Вполне вероятно, она ведь любимица Онари, – согласился Смуга. – Он человек неглупый, пользуется у кампа авторитетом. Удели внимание Агуа, только, ради бога, соблюдай осторожность. Сболтнешь чего лишнего – и наши планы рухнут, а заодно с ними полетят и наши головы, что вполне возможно. Сейчас мы играем с огнем, сидя на пороховой бочке.

– Не бойся, Янек, я буду держать язык за зубами. Интересно, о чем там эти кампа совещаются? Как бы там ни было, а прятать голову в песок нам никак нельзя. Сходим лучше к ним, может, чего пронюхаем.

– Давай одевайся! – скомандовал Смуга.

И часа не прошло, как они уже входили в селение. Чувствовалось, что размеренная жизнь кампа в то утро нарушилась.

Оба белых друга прекрасно понимали: жители тропических лесов вели неустанную борьбу с агрессивной экзотической природой, чтобы обеспечить себя пропитанием. В особенности тяжело было женщинам. Они выращивали кукурузу, юкку, сладкий картофель, фасоль, рис, сахарный тростник, табак. Они же собирали фрукты, готовили еду, лепили посуду из глины, готовили масато, шили одежду, изготовляли амулеты и украшения, собирали топливо, заботились о детях. А когда муж отправлялся на войну, жена шла рядом с ним, несла лук, стрелы и мешок с провиантом.

Жизнь мужчин, хоть они и проводили немало времени за болтовней и ничегонеделанием, тоже была далека от идиллии. Они занимались охотой, рыбной ловлей, изготовляли лодки, весла, луки, стрелы, орудия труда, расчищали лес под посевы. Они охраняли женщин и детей, отправлялись на вылазки, в которых либо убивали противников, либо гибли сами. Так что порой дела заполняли весь их день почти без остатка, от рассвета до захода солнца.

Но в это утро все выглядело в селении иначе. У хижин группами собирались мужчины. Они стояли, сидели на корточках, на обрубках поваленных деревьев, о чем-то толковали. Женщины тоже не отправились на поля. Вроде бы все они занимались хозяйством, но то и дело, как и мужчины, собирались в группки, что-то обсуждали и бросали любопытные взгляды на дом, где проходило совещание. Даже дети и собаки, казалось, и те притихли.

Появление белых пленников не осталось без внимания кампа. Особый интерес вызвал, конечно же, Новицкий – жители впервые увидели его после схватки с пумой. Ему улыбались, с ним здоровались. Девушки, не скрывая симпатии, смотрели на него, дети указывали на него пальцем.

Смуга с Новицким как раз проходили мимо большой группы воинов, а один из индейцев поднялся с пня и пригласил:

– Добрый день, виракоча! Присаживайтесь с нами!

Этого воина звали Чуаси, в селении он пользовался большим уважением. Смуга хорошо знал этого кампа, ведь считал того своим лучшим учеником, усвоившим все тонкости обращения с огнестрельным оружием. Чуаси был рослым мужчиной атлетического сложения. Под смуглой кожей играли натренированные мышцы. Лицо индейца покрывала красная краска, а в густые волосы были вставлены перья попугая. Чуаси отличался граничившей с безрассудством решительностью и жестокостью в военных походах. Но невзирая на это, в обычной жизни он был добродушным, легким в общении человеком, хоть и не забывал о чувстве собственного достоинства. Чуаси знал себе цену. Дружелюбным жестом он указал пленникам на место рядом с ним: