Раздумывая над всем этим, я поспешила в обратный путь. К счастью, никто не скрывался в темноте, никто не притаился у лестницы, чтобы шандарахнуть меня чем-нибудь тяжелым за то, что я выведываю чужие тайны. Спускалась я торопливо, но умудрилась не оступиться – спина и так до сих пор болит. Хватит с меня. Небось еще и грязная вся – какое счастье, что это не форма, ведь утром на занятия.

Когда я почти пересекла двор, начали бить часы, а теневой циферблат появился прямо на земле. Надо же, как я вовремя!

Юркнув во все еще открытую заднюю дверь – наверное, она тоже захлопнется с последним ударом, – я стремглав кинулась по коридору, через вестибюль, мимо зеркала, взлетела по лестнице и в три прыжка достигла своей кельи.

С одиннадцатым ударом я была в проеме, и закрывающейся дверью мне чуть не прищемило ногу!

Но я успела.

Гордая, довольная, грязная и с больной спиной я упала на кровать. Все, спать-спать-спать. Едва хватило сил стащить платье – при этом я зацепила ссадины на спине и поморщилась. Надо будет выяснить, как тут обстоит дело с лечением – почему-то никто ничего не сказал. Или предполагается, что я сама умею затягивать раны? Но я не умею, к сожалению.

Я только успела переодеться в футболку, как в балконную дверь постучали. Сердце рванулось так, что чуть не выпрыгнуло из груди. Конечно, я знала, кто это. Пока голова думала, ноги подошли к балкону, а руки подняли жалюзи и отперли замок.

На пороге стоял Даймонд.

– Слушай, – извиняющимся тоном проговорил он. – Как дурак опоздал к отбою, и моя дверь закрылась. Пустишь?

Наверное, я, как честная девушка, должна была возмутиться и выгнать его с позором спать на балконе. А что? Я даже в красках представила себе эту картину: я стою с надменным лицом, жестом указываю Даймонду на выход, а он, посрамленный, с опущенными плечами, уходит…

Помотав головой, я отогнала наваждение и сказала:

– Заходи.

Он вошел, закрыл дверь и тут же сжал меня в объятиях так, что я вскрикнула от боли. Похоже, ссадины у меня не только на спине, но и на боку.

Даймонд разжал руки.

– Что ты? – испуганно спросил он. – Я тебе что-то сломал?

– Не ты, – сквозь зубы проронила я. – Просто я немного… упала.

– Покажи! – потребовал он.

Я сделала шаг назад.

– А может, я стесняюсь?

– Меня? – искренне удивился Даймонд.

Я насупилась. Можно подумать, он не мужчина – почему я не могу его стесняться?

Похоже, он понял, и его это развеселило.

– А ты забавная, – непривычно мягко сказал он. – Клянусь, я тебя не съем. Показывай!

– Все равно же темно! – испробовала я последний аргумент.

Ни слова не говоря, он протянул руку к электрическому факелу и щелкнул пальцами. Тот слабо засветился.

– Ух ты! Научишь меня? – восхитилась я.

– Не, не могу, – помотал головой Даймонд. – У меня нет ни малейшего понятия, как это получается. Просто умею, и все. Давай, я жду!

Поскольку упираться дальше было бессмысленно, я повернулась к Даймонду спиной и аккуратно задрала футболку.

– О! – вырвалось у него. – Ничего себе… Ты где так грохнулась?

Мысли лихорадочно проносились в голове. Сказать ему? А вдруг это он был внутри вихря? Хотя я была почему-то уверена, что нет, но то лишь интуиция, а не факты. Почему он опоздал к отбою? Был с Ральфом. Но Ральф не мог задержать его до столь позднего времени – значит, он где-то шлялся уже после того. С другой стороны – человек, который был на стене, ушел раньше меня!

– Я упала на лестнице, – ответила я, опуская футболку и поворачиваясь к Даймонду лицом.

– На какой?

– На нашей темной лестнице с первого на второй этаж, – не моргнув глазом, соврала я. На всякий случай.

– Врешь! – отрубил Даймонд. – А ну-ка, правду говори!

– Почему это я вру?! – я возмутилась, сама веря в свой праведный гнев.

– Потому что на этой лестнице упасть нельзя, – четко, раздельно, как непонятливому ребенку, объяснил он. – Она зачарована. Именно потому, что темная. Во избежание как раз таких случаев. Поняла? Так что давай выкладывай, где ты была.

– А почему ты меня допрашиваешь? Ты что, мне не доверяешь? – решила я перейти в наступление.

Даймонд на миг смешался.

– Я за тебя беспокоюсь, – нашелся он мгновение спустя. – Я же говорил: тут небезопасно. Кстати, скрипка твоя на месте?

О демоны! За всеми этими событиями я даже не вспомнила про скрипку!

Бросившись к шкафу, чтобы немедленно проверить, я потянула за ручку…

И тут же, откуда ни возьмись, полчища бабочек налетели, закружились, не давая ни двинуться, ни даже что-либо увидеть перед собой.

– Что это?! – вскрикнула я.

Даймонд тихо рассмеялся:

– Сигнализация же. Сама просила.

– Убери их!

– А ты тогда скажешь, откуда упала? – невинно поинтересовался он.

– Ты издеваешься?!

– Ну и стой так. Мне-то что.

– О демоны, ладно, скажу, только быстрее!

У меня уже в глазах рябило, и все вокруг качалось.

– Говори сейчас! – спокойно, но требовательно произнес Даймонд.

Ах так? Ладно же! Сказала бы правду, а теперь – обойдешься!

– Мне хотелось есть, потому что я пропустила обед, а ужин слишком скудный. Я пошла во двор за тутовником. Сначала рвала так, потом полезла на дерево – мне показалось, что наверху он крупнее. Полезла, ну и не удержалась, брякнулась на спину. Думаешь, очень приятно в таком признаваться? Если хочешь, могу это дерево тебе завтра показать, оно с белыми ягодами.

Я сочиняла так вдохновенно, как никогда в жизни. Главное – как минимум, половина здесь была правдой.

Бабочки моментально исчезли.

Я распахнула шкаф – саквояж был на месте, и его точно не открывали.

– Бедная голодная девочка, – с нежностью в голосе произнес Даймонд. – Я видел тебя возле этого дерева. Потом Ральф увел меня в подвал, и как ты лезла на него, я уже не застал.

«Повезло», – подумала я.

Мы вместе закрыли двери шкафа, и Даймонд снова обнял меня, на этот раз очень бережно.

– Я бы уже не выпустил тебя, – сказал он вполголоса. – Но у тебя на спине такие жуткие раны, что я не могу это так оставить.

– Может, кто-нибудь умеет заживлять? – предположила я.

– Умеет, – кивнул Даймонд. – Ральф. Он у нас ходячий медпункт и неотложка. Но мне не хочется его сюда звать.

Даймонд вновь отпустил меня и нахмурился.

– Хотя есть другой вариант. Он тоже не супер, но это меньшее из зол. Подожди, я сейчас.

Он кинулся к балкону и пропал.

Я бросилась за ним, но, услышав совсем рядом стук, замерла у выхода.

– Вечер добрый! – говорил Даймонд совсем рядом – видимо, он стучался в соседний номер. – Прости, пожалуйста. Но мне очень нужно…

Дальше я не слышала.

Я отошла от балкона. В ушах у меня сильно стучало. Пульс танцевал канкан. Я машинально направилась к раковине и открыла воду, чтобы умыть разгоряченное лицо.

Он пошел к Этель! Зачем?

Пока я мучилась догадками, Даймонд успел вернуться с какой-то банкой.

– Это самопальная мазь, – с порога пояснил он. – Этель у нас занимается. И знаешь – неплохо помогает. Ложись. Сейчас обработаем твои боевые ранения.

– Ты сказал ей, что это для меня? – мой голос слегка дрогнул.

– Я просто сказал, что не для меня. Не волнуйся об этом. Ложись.

Вздохнув, я улеглась на кровать, подняв футболку.

– Сними ты ее совсем, – попросил Даймонд.

Я так и сделала. Все-таки не очень приятно ходить с кровоподтеками и царапинами, а вдруг эта неведомая мазь поможет.

Первое прикосновение мази к моему телу показалось до того холодным, что я вздрогнула.

– Потерпи, – прошептал Даймонд. – Сначала всегда так, зато она снимает боль.

– Из чего хоть Этель ее делает? – запоздало поинтересовалась я.

– Она не говорит.

Час от часу не легче! Может, это жабы, пауки и мышиный помет? Впрочем, не в моем положении привередничать.

Даймонд нанес по капле на каждую из моих ран и принялся осторожно размазывать тонким слоем. Холод действительно быстро ушел, а боль притупилась. У меня так иногда бывает: я осознаю, насколько боль была сильной, только когда она проходит. Даймонд продолжал аккуратно втирать мазь, даже в те участки, где почти не болело. Теперь он делал это двумя руками. На мой взгляд, не стоило слишком уж корпеть над моим телом – мелкие синяки зажили бы и сами. Я собиралась сказать Даймонду об этом, когда его пальцы сместились к моему позвоночнику. Он осторожно провел две длинные дорожки по бокам – вниз и вверх. И я уже ничего не смогла сказать: перехватило дыхание. Словно осмелев, его руки принялись гулять у меня по спине, едва прикасаясь к коже. Недавних ран я совершенно не ощущала, зато испытывала такое чувство, как будто электризуюсь. Вдоволь нарезвившись, он перешел на плечи, слегка разминая их и поглаживая. Электричество куда-то пропало. Стало так хорошо и спокойно, что не хотелось шевелиться.