Зура хорошо понимала его. Она помнила, каково это, когда тебя швыряет черная бездна, и когда голубая зыбь расступается под ногами и руками, и когда тебя душат многие и многие слои воды над головой.

Может быть, отчасти именно поэтому он и затеял все это дело. Сделать что-то для спасения хотя бы этого клочка океана. Стать с ним вровень. Показать, что у него, у человека тоже есть свои силы в сравнении со стихией.

Что же затеяла Руиша для того, чтобы справиться со своим страхом?

Кажется, Лин понял, что она поняла. Они встретились глазами, и маг то ли кивнул, то ли качнул головой.

Когда они вышли из здания Ассоциации магов Тервириена, он спросил Зуру:

— О чем ты догадалась, акай?

— Руиша готовит что-то типа твоего заклинания, но покруче и убийственное? Что-то, чтобы вырезать весь морской народ?

— Не знаю, заклинание это, магическая машина или сущность, — вздохнул Лин. — Но, по всей видимости, ты права. Нужно попросить Майю разведать…

— Она разведает, — кивнула Зура. — Майя может. А пока что?

— А пока мы делаем то же самое. Только быстрее, — Лин вздохнул. — При всех ее недостатках, нужно отдать Руише должное: она великолепна. Как держалась!

…Но Майя не разведала. По крайней мере, разведала не до конца. Все, что она узнала: тервириенские маги действительно задумали нечто, и они прячут это в одной из бухт к западу от Тервириена. Все. В одном она не сомневалось: ударь они, вожди морского народа тоже приведут в движение более мощные силы.

Иными словами: возможно, вместо того, чтобы остановить войну, Лин способствовал тому, чтобы она вспыхнула с новой силой.

Зура не собиралась этого допустить. Ей ведь тоже стало это важно. А еще — очень не нравилась эта сучка Руиша Салем, аж до дрожи.

Беготня — это не такое уж захватывающее событие, как может показаться.

Зура не знала, сколько прошло времени. Ей казалось, много, но солнце не успело забраться по небу высоко, и тени лежали примерно там же.

Она умудрилась положить еще двоих из магов, но это оказалось нелегко. Менее опытные в бою, чем Зура, они располагали большим запасом сил. А в конечном счете все сводится к этому. К силе. К выносливости.

Сейчас Зура сражалась с одним из нападающих, прижатая спиной к крутому склону. Топорик против меча: не идеальная комбинация, но сойдет.

Она уже задыхалась, ее противник — невысокий мужчина с сединой на висках — выглядел немногим лучше. И остальные (а их оставалось еще трое) не били ее магией только потому, что истощили себя предыдущими ударами. Руиша сидела поодаль на коленях, баюкая вывихнутое запястье.

Проблема была в том, что и Зуру уже успели ранить. Как минимум два раза.

Боли в ноге она не чувствовала, но в сапоге у нее хлюпала явно не вода. А вот левый бок отдавался тупым ощущением всякий раз при неловком замахе. Ныли натруженные мышцы.

Ну и серьга.

Серьга в ухе и браслет накалились, как угли. Так и казалось — еще немного, и будут обжигать.

— Может, сдашься? — крикнула Руиша с земли. — Деньгами не одарим, но оставим в живых и дадим воды.

— После того, как я уложила половину ваших? Не думаю. Ах нет… — Зуре удалось задуманное: топор рубанул седого по руке и, когда тот выронил меч, она добавила противнику по шее. — Больше половины.

Пятеро. Еще трое осталось. Кроме того, в синем плаще. Где-то он прячется? Если только он ей не показался. А ей могло показаться. Солнце… белые скалы…

Руиша рыкнула. Вокруг нее соткался веер крохотных капель — откуда она взяла неиспарившуюся воду, ведомо только диким ветрам. Может быть, во фляге хранила на всякий случай, может, была у нее какая другая заначка. Эта бешеная женщина как была, с вывихнутым запястьем, бросилась на Зуру, и та поняла в каком-то проблеске ясности, что капли прорежут тело насквозь. Но серьга — как уголь…

Все же Зура вздернула магический щит: почти рефлекторно. Серьга почти тут же обледенела. Все.

А между тем, ведь было еще двое магов. Из-за боли в руке Зура неловко держала топорик, и ей пришлось двинуть Руишу топорищем. Она обернулась к атаковавшему ее сбоку — и вдруг чуть не захлебнулась струйкой воды, попавшей ей прямо в нос и в рот. А чей-то меч вошел ей в живот.

Говорят, что раненые не успевают подумать о чем-то связном. Но Зура подумала. Даже две мысли. Во-первых, что от ранений в живот умирают долго и трудно, но пустынная жара, а более того истощение всех сил ей помогут; во-вторых, что Лин будет справедливо считать себя виноватым, хотя она, Зура, точно винить бы его не стала: все там будем. Ей хотя бы удалось помочь со стоящим делом напоследок.

Так она упала на камни, а потом на запястье ей, в том месте, где кожа особенно нежная, наступили каблуком.

— И верно, — проговорила Руиша, — ты убила больше половины наших, сучка. После такого и впрямь легко не отделываются.

А дальше было непередаваемо ослепительное солнце. И встревоженное, белое до пепельности лицо Лина, которое это солнце закрывало, и руки, которые… которыми…

…он тянул кровь из ее тела и называл ее дорогой и милой, или ей показалось? Нет, насчет идиотки точно не показалось.

Если бы можно было проваляться всю дорогу в забытьи, было бы гораздо легче.

Но увы.

Забытье то приходило, то отпускало. Когда накатывалось мертвым океаном, то погребало под собой, оставляя только чувство тяжелого, болезненного удушья. Когда отпускало, Зура отлично осознавала, где она: трясется, привязанная к спине гигантской черепахи-зариата на горных тропках, и вокруг немилосердное солнце или ночной ледяной холод.

От перевала до Ронельги в прежнем темпе им оставалось бы меньше суток, но из-за времени, которое потратили на засаду, получилось больше. Хорошо, что зариаты всегда идут примерно с одной и той же скоростью, не то их неминуемо нагнала бы погоня. Особенно рассвирепевшая, надо думать, от того, что они расправились с засадой.

В итоге их все-таки нагнали, но уже в предгорьях с обратной стороне хребта, где были зеленые деревья, ручьи и даже речка — Риета, приток Роны. Поэтому атаковать погоня не решилась.

Все это рассказал Зуре Тиан, который ехал вровень с ее зариатом и следил, чтобы веревки, которыми была привязана Зура, ее не задушили (или ей хотелось надеяться, что он за этим следил). Сама Зура ничего толком не понимала, а после не могла вспомнить.

— Все ты, капитан, — сказал ей Тиан уважительно, обращаясь так, будто она была командиром отряда наемников. — Если бы не ты, взяли бы нас в клещи. А так мы с Антуаном добили засаду — ни луком, ни мечом он особо не умеет, но в рукопашке на него положиться можно… Однако раны у тебя… Ей богу, если бы не наш маг, я бы сказал, что ты не жилец. А так, может, еще подрыгаешься. Если довезем.

— Спасибо… на добром слове, — пробормотала Зура, пытаясь облизнуть спекшиеся губы.

— Ты уж постарайся, — Тиан наклонился к ней низко, так, что губы чуть не задевали ее ухо.

И добавил что-то еще про Лина, но Зура уже это что-то не могла разобрать в солнечном мареве.

Влаги не хватало. Никакой влаги. Весь мир был ссохшимся, растрескавшимся и пылающим, словно печь. Прекрасное сверкающее море у подножия маяка или даже вонючие волны, накатывающие на пирс Тервириена, — все это осталось где-то очень далеко, все это было сказкой. Водные маги… не было их никогда. Была только раскаленная дичь, были только душные базальтовые горы, где у нее кончались стрелы и приходилось орудовать тяжелым мечом, и не было конца бою, потому что…

А потом вода все-таки потекла ей в рот, влажные руки омыли ее лицо и стало легче. Это был Лин, Зура без тени сомнений знала, что это Лин. Кажется, она пыталась поймать его, удержать, но не удавалось даже поднять руки…

Позже Лин ей приснился.

Неизвестно, можно ли назвать такое видение сном. Зура не видела Лина, если не считать рук. Эти руки, перепачканные свежими чернилами, как раз что-то писали, Зура даже смутно понимала что. Вот странно: обычно во сне Зура никогда не могла открыть книгу и прочесть ее… впрочем, книги ей почти никогда и не снились. А тут, разбирая под пером Лина отдельные слова, Зура даже откуда-то знала даже то, что еще не было написано.