— Савьера, Кинсли…жду вас в кабинете шефа!

Заметив усмешки на губах лётчиков, Савьера насупился. Бросив на них угрюмый взгляд, Савьера повернулся и зашагал прочь. Раздражение его росло по мере того, как он приближался к кабинету Боуда.

— Сколько это можно терпеть? — еле слышно бормотал себе под нос Савьера, двигаясь вперёд неторопливым шагом. — Обязательно ей надо перед всеми показаться моим начальником. Шеф вернётся, я обязательно поговорю с ним на эту тему. Я вкалываю побольше неё. Значит, он просто обязан меня повысить. Или уж на худой конец пусть её понизит в должности. Так будет…справедливо.

В кабинете Боуда находилась лишь одна Кинсли. Она, как и все агенты, была одета в белый комбинезон. Длинные волосы были убраны назад и затянуты в тугой узел на затылке. Она была настолько поглощена своими мыслями, что даже не заметила появления Савьеры. Савьера остановился. Наблюдая за отрешённым лицом Кинсли, он начал незаметно для самого себя усмехаться. «Размечталась», — насмешливо подумал Савьера и решил ненавязчиво вывести её из состояния апатии. Его насмешливый голос прозвучал наигранно громко:

— Слышь, Балаболка…я, конечно, понимаю всю эту хрень про неравный брак и прочую ерунду. Но ты уж слишком забираешь. Тебе ведь нет и тридцати? Правильно? Правильно. А ему лет пятьсот не меньше…тебя такая разница в возрасте не смущает?

— Вы это о чём, капитан? — Кинсли лишь бросила на него косой взгляд, задавая этот вопрос.

— Завязывай, Балаболка, — Савьера насмешливо махнул рукой в её сторону, — ты знаешь о чём. Я про этого князька Евстаса, по которому ты сохнешь последние месяцы. Всё управление об этом знает…

— Это никого не касается! — отрезала Кинсли, демонстративно поворачиваясь к нему спиной.

— Ещё как касается. Я ещё не забыл, что ты выделывала со вторым и третьим уровнями. Понятно, что он тебе помогал. Но как здорово таки было,…а как нас всех обманул? Стрелять, видите ли, не умеет,…зачем ему стрелять, когда он движением пальца может всё сделать. В общем, этот старикашка мне очень даже по душе. И если тебя разница в возрасте не смущает, я, пожалуй, не буду возражать, если ты с ним…ну, ты понимаешь, Балаболка? Это ведь пойдёт на пользу всему управлению.

— Я вас когда–нибудь убью, капитан! Если не за эти слова, так за эту отвратительную усмешку! — с необыкновенной твёрдостью пообещала ему Кинсли.

Усмешка на губах Савьеры стала шире.

— Сначала в очередь стань за моей женой,…Балаболка…

— Она уступит! — неожиданно раздался голос Метсон. Она не останавливаясь прошла в кресло Боуда. Савьера проводил её недовольным взглядом, а затем уже заговорил таким же голосом.

— Алисия, сколько раз можно просить…ну не говори ты таким тоном, когда обращаешься ко мне по всему управлению. Неужели так трудно сказать что–то типа,…пожалуйста, прошу вас капитан Савьера…или просто «дорогой капитан»…

— Пожалуйста, прошу вас, капитан Савьера…сядьте в кресло! — Метсон насмешливо указало на кресло за столом. Савьера с весьма недовольным видом уселся напротив Кинсли.

— Ситуация резко осложняется! — Метсон сразу стала серьёзной и заговорила, постукивая пальцем по столу. — Боюсь, нам всем придётся готовиться к самому худшему развитию событий, которое мы только можем представить. Боевые группы должны быть готовы выступить в любую минуту и в полном составе.

— Что случилось? — в один голос встревожено спросили Кинсли и Савьера.

Услышав этот вопрос, Метсон помрачнела.

— У нас пока спокойно. Но мы фиксируем всплески всех четырёх уровней по всему миру. Активность необычайная. Такого мне видеть не приходилось. При этом центр наивысшей активности постоянно перемещается в одном и том же направление. Недавно мы засекли большую активность в России. Теперь же наблюдаем повторение этой ситуации, но уже на Западной Украине в районе Львова. Думаю, в ближайшие часы мы получим оттуда очень плохие новости. Что будет дальше, никто даже близко представления не имеет. Посему, в управление введен красный уровень опасности. Начиная с завтрашнего утра, никто не имеет права покинуть стены управления. Четыре группы под руководством капитана Савьеры будут немедленно переброшены на Украину в район бедствия. Кинсли так же отправится, но в качестве помощника. Это личное распоряжение Боуда. Приказ исходит из Белого дома. Так что ни о каких обсуждениях не может идти и речи. Дальше. Вернулся отец Джонатан. Он будет нам помогать здесь. На случай, если ситуация начнёт выходить из–под контроля.

И Кинсли, и Савьера выглядели подавленными. И было отчего. Новости были хуже некуда. И это после стольких месяцев спокойствия.

— А что шеф? — негромко спросил Савьера. — Когда он вернётся?

— Неизвестно! — коротко ответила Метсон. — В данный момент он находится в Турции вместе с профессором Коэл и русским профессором Александровой. Что он там делает никто, и понятия не имеет. На этом всё. Готовьтесь к отправке. Вас и всё оборудование перебросят военным транспортным самолётом В-52. Будьте очень осторожны и берегите себя…

Самбор. Западная Украина. Река Днестр

Как прекрасна летняя ночь. Миллионы звёзд, сверкающие в небе. Полная луна, освещающая мягким светом землю. Лёгкий ветерок, нежно треплющий листву и колосья пшеницы. Прохлада реки, наполняющая свежестью. И среди всего этого очарования сотни молодых парней и девушек, облачённых в расписные одежды с незатейливыми узорами. Отличительная черта парней, раскрытые ворота рубашек. А девушек — цветочные венки на головах. Именно так проходил праздник Ивана Купалы в эту ночь. Вдоль берега Днестра пылали десятки костров. Воздух раскалился от звука девичьих визгов и озорного смеха юношей. Река отсвечивала вздымающие языки пламени и перекатывала по воде призрачные человеческие фигуры, которые исчезали, едва приблизившись к отражению костра, чтобы тут же появиться с другой стороны. Прыжки через костры продолжались с неуёмным азартом и диким восторгом, которые чередовались с заразительным хохотом. Целые группы носились рядом с кострами и во всё горло вопили: «Лови их!». Чуть в стороне целая толпа парней и девушек, вперемежку и держась за руки, образовала круг и с криками вытанцовывала необычный и необузданный танец. В самый разгар веселья девушки начали подбегать к берегу реки. Они срывали с головы венки и бросали в воду. Эти действия сопровождали взрывы озорного смеха. Тут же послышались возмущённые крики:

— Нас обманули! Обманули!

Юноши один за другим прямо в одежде бросались в реку и вылавливали венки. Всплески воды и крики подбадривания сопровождали действия юношей. Выбрав в воде венок, юноша тут же выскакивал на берег и начинал метаться в поисках его обладательницы. Возникла суматоха. Лишь немногим удалось создать себе пару. Все остальные смеялись и кричали, практически не слыша друг друга. Возле одного из костров на земле оказалась целая куча народа. Вокруг них тут же собралась огромная толпа. Они кричали, подбадривая каждого, кто делал попытки выбраться на свободное пространство. Лишь дрыгая ногами и извиваясь всем телом, удавалось выбраться из этого завала. Но вот последний из упавших поднялся. И тогда далеко вокруг разнесся хор голосов:

— Марено! Купало!

Вся толпа юношей и девушек без промедления ринулась в сторону поля, где стояли стога с сеном. Возле одного из стогов были воткнуты в землю два тонких шеста. К ним уже привязывали две соломенные куклы. Одна была одета юношей, другая девушкой. Снова загремел хор голосов:

— Марено! Купало!

А чуть позже раздался ещё один хор голосов:

— Поджечь! Поджечь!

Крики звучали снова и снова, набирая всё большую силу. Юноши и девушки плотным кольцом обступили шеста с привязанными куклами и раз за разом призывали к исполнению обряда. Но никто не хотел первым поджигать чучело кукол. Неожиданно для всех, перед шестами показался…уродливый карлик. Грянул настоящий хохот. Послышались весёлые крики парней:

— Где же твоя подруга?