Понурившись, маленькая мартышка возвращалась назад. Но только она собралась взяться за ручку двери в приёмную льва, как та сама открылась, и навстречу вышел Чёрный маг. Настоящий и непонятно как попавший сюда!..

Марта обрадовалась.

— Как хорошо, что я вас нашла! — радостно заговорила она. — Знаете, тогда, во время вашего представления, мы пошутили. Не знали, что вы не обманщик, а фокусник. Мы хотели попросить для всех зверей нашего зоопарка… Ой!

Чёрный маг с ухмылкой показывал Марте камушек, самый красивый, который только что был у неё во рту. Та схватилась за щеку, будто у неё вырвали зуб. А маг в это время опять исчез. Через открытую дверь в приёмную и открытое окно Марта увидела, что тот уже как-то очутился на улице. Торопливо идёт куда-то, а попугай-секретарь сидит у него на плече и что-то оживлённо рассказывает. И вот они оба сели в такси и уехали.

Марта села в мягкое кресло попугая, за его стол, перед телефоном. Задумалась, стоит ли ей огорчаться или ещё рано. Даже играть в секретаршу расхотелось. За дверью в кабинет льва было слышно, как тот рычит на кого-то в телефонную трубку.

А в это в время далеко отсюда крыс Пасюк спал в своем логове, как всегда на куче монет. И монеты в ней стали потихоньку шевелиться и возмущенно позванивать. Всё больше и громче. Им совсем надоело лежать в темноте в этой норе.

Вскоре обезьяны узнали, что Чёрный маг, вообще, уволился, ушёл из цирка. Совсем. И его сова-ассистентка тоже уволилась. А потом узнали, что ушли они через свой зеркальный ящик в какой-то другой волшебный мир. Навсегда. Там Чёрный маг устроился то ли опять фокусником-иллюзионистом, то ли каким-то королём. Точно об этом никто не знал.

— Но ведь это очень плохо! — сказал Олег с огорчением.

В этот день обезьяны опять собрались в шоколадном буфете.

— Вы знаете, — с возмущением заговорила Марта, — я видела этого Чёрного мага, но он не захотел со мной разговаривать и быстро убежал. Наверное, он не так уж сильно исправился, как говорили об этом ребята в школе ШЮВ.

— Убежал, потому что он не захотел нам помогать, — совсем расстроено сказал Олег. — И никто больше не сможет нам помочь. Это значит, что мы никогда никуда не полетим. И все звери в нашем зоопарке тоже. Несколько дней, после того, как исчез этот маг, я думал, думал, как найти другой способ попасть в Африку, но ничего придумать не мог. И уже не придумаю. Не смогу, даже если залезу совсем высоко, хоть на вершину Останкинской телебашни.

— Но ведь мы обещали всем нашим, что найдём этот способ. Выполним ответственное задание, — произнес Гаврила. — Значит, мы всех подвели. И теперь все могут сказать, что мы вруны.

— И хвастуны, — добавил Олег.

«И несообразительные, хоть и человекообразные», — подумала Марта. А вслух сказала:

— Как все там в зоопарке на нас обидятся! Но нам нужно возвращаться туда. Потому что иначе наши друзья будут зря ждать и надеяться, что мы устроим им каникулы.

— И потому что нам здесь хорошо, а им сейчас плохо, — добавил Гаврила. — А это нечестно.

— И поэтому мы должны быть с ними рядом, — тоже добавил Олег.

Обезьяны поняли, что ощущают этот шоколадный запах и дышат этим шоколадным воздухом в последний раз. А Марта стала нюхать его изо всех сил, чтобы потом он подольше задержался хотя бы в памяти. Даже Шоколадный буфетчик сейчас не улыбался. Он тоже не хотел расставаться с обезьянами. А Марте так не хотелось бросать цирк, арену и своих зрителей, которые каждый вечер кричали ей «Браво» и бросали цветы. Может быть даже ей опять придётся сменить свои красивые платья на деревенский ватник или простенькие пеленки. И ещё придётся возвращаться не просто так, а с позором. Но возвращаться было нужно. Чтобы всё было по-честному!

— Недавно я рассказывал льву о наших приключениях этим летом, — говорил Олег. — Он слушал с интересом и сказал, что мы прошли огонь, воду и медные трубы.

— Воду я помню — это когда шёл дождь на станции Московское море, — сказал Гаврила. — А огонь?..

— Огонь был в железном ящике у того копченого шашлычника, — догадалась Марта.

— А трубы — сейчас, в цирке, — добавил Олег. — Медные, в оркестре. Только мы их вскоре не услышим. Никогда.

А разговор монет в логове Пасюка всё не умолкал.

— Мы здесь лежим и лежим, — с негодованием звенела маленькая копейка, — а могли бы давно обменяться на столько нужного и хорошего. Надо поднять восстание! Восстать против крыса Пасюка, этого мошенника. Призываю!

— Восстание? — вопросительно зазвенел старый-старый и почтенный пятак. Не просто старый, а даже древний и позеленевший от этой древности. — Да, восстание поднять надобно. Это можно. Токмо тихое и интеллигентное. Чтоб как-нибудь по-благородному…

— А мы просто возьмем и уйдем от этого нечестного Пасюка. Укатимся, — с иностранным акцентом прозвенел старинный дублон. Он среди монет считался самым умным. Недаром на нём было изображено сразу две головы. — Так, чтобы этот крыс поначалу ничего и не заметил. Чтобы вдруг проснулся на голом земляном полу, а нас уже нет. И больше никогда мы здесь не окажемся, не прикатимся сюда, к этому жадному жулику. Лучше вернёмся к своим прежним хозяевам. Тем, у кого Пасюк выманил нас.

— Причём обманным путём! — громко и возмущенно зазвенела молодая мелочь, копейки и пятачки.

— Только вот у многих из нас прежние хозяева были не лучше этого крыса. Такие же жадные и нечестные, — зазвякал тусклый советский гривенник, который уже давно-давно лежал здесь. — Предлагаю следующее… Таким, как я, катиться в магазины и потратиться на что-нибудь достойное. Например, на подарки, на сладости всякие. Кондитерские изделия для детей, школьников и дошкольников. У детей недавно был праздник. Первое сентября — День знаний, если по-старому…

— Ура! — радостно зазвенела мелочь. — Ура, в магазин! Мы так давно хотели в магазин…

— Так много сладостей получиться в обмен на нас. Ведь нас здесь немало накопилось, — прозвенел умный дублон. — Только как мы передадим все эти сладости детям?

— Просто, — звякнула самая главная здесь монета. Золотая, висящая на стене, будто портрет. — Я знакома со многими ребятами из школы ШЮВ…

— У нас с ними многие знакомы, — хором и непочтительно перебила её мелочь. — Ведь многие из наших попали сюда, к крысу Пасюку, в обмен на книги для школьной библиотеки. Которых, вообще, не было.

— Так вот, — продолжала золотая. — Надо отправиться на переговоры с учениками школы ШЮВ. И договориться, чтобы они в своей волшебной школе, волшебным путём сделали так, чтобы обменянные на нас сладости попали ко всем детям. И вообще, ко всем, кто любит сладкое. Чтобы никого не забыли.

— Мы отправимся, — звякнули хором двое друзей, толстяк-пятак и полушка-толстушка.

— Ну, и я с вами, — завершающе прозвенела главная золотая.

А крыс Пасюк спал сверху и ничего не слышал.

И вскоре трое делегатов от кучи монет катились в сторону Школы юных волшебников. Золотая монета, та самая, с портретом какого-то бородатого старика, впереди. Она подскакивала, позванивала и поблескивала в лучах вечернего заходящего солнца.

В это время по дороге ехали Хамко и Зуботычкин на своей жёлтой машине с ведерком на крыше.

— О, смотри, что это там блестит? — Заметил что-то Зуботычкин. — Это же монета! А вон ещё другие!

— Да, точно, средства, — Тоже заметил Хамко.

Полиционеры остановились и выскочили из машины. Кинулись ловить монеты, но те были быстрее. Полиционеры бегали за ними, метались, падали на землю, пытаясь их схватить. Но те отпрыгивали, как лягушки и проворно откатывались. Монеты, вообще, легко в руки не даются. И вот, со звоном подскакивая на асфальте, они быстро укатились вдаль. Исчезли с глаз.

Потные, перепачканные в пыли и огорченные полиционеры стояли и бессмысленно смотрели вслед сгинувшим средствам. В это время Зуботычкин опять что-то заметил. Вдалеке поднимался столб дыма. Сначала тонкий и жидкий он становился всё выше и толще.