Карета доставила нас во дворец в мгновение ока, и Юлий первым же делом распорядился, чтобы Эсфирь отвели в палату.

— Пока ее лечат, осмотрись здесь, как следует, и выбери комнату по душе, — предложил король. Как будто бы при первом визите я, как следует, не осмотрелась.

Я была готова к любым разочарованиям. Если уж тронный зал с выщербленными стенами выглядел так, словно по нему прокатилось колесо войны, то чего ожидать от комнат? И да, что там король говорил о комнатах?

Ни одной комнаты во дворце не оказалось. Зато оказалось множество просторных залов. В отличие от королевских «апартаментов», там было на что взглянуть. В первом зале, напротив широкого окна, стоял беленький чистенький телескоп. Во втором красовался — тоже белый — рояль. Третий зал уж точно облюбовала бы какая-нибудь модница — столько там было зеркал и вешалок с нарядами. А за дверью четвертого зала обнаружилась зеленая площадка для мини-гольфа с искусственной травой и целым арсеналом клюшек. Интересно, где поселится Эсфирь? И захочет ли она жить со мной в одном зале?

Эсфирь привели спустя два часа, бледную, ослабленную. Она сразу же повалилась на мою кровать.

— Полежу тут, ладно?

Я не возражала. Главное, что теперь всё в Эсфири вернулось на свои места: два угольно-черных глаза, черные волосы без намека на рыжину. И руки с ногами положенной длины.

— Не хочу уезжать, — сказала я, сев на краешек кровати. — В Вечнозеленом меня поджидает Фарид с шайкой головорезов. А Пуаро уж как-нибудь сам справится. В крайнем случае, его будет подкармливать Арчи.

— Ты слишком строга с ним, — прошелестела Эсфирь.

— С кем? С этим негодным псом?

— Нет, с Арчи. Он, может, и строит из себя пижона, да только это всё напускное. У Арчи светлая душа.

— Пойду, что ли, на рояле поиграю, — сказала я. Не нравятся мне разговоры о чужих душах, что поделать?

Сев за рояль, стала наигрывать мотивчик, запомнившийся еще с музыкальной школы.

Полное выздоровление наступило лишь через три дня, а до этих пор Эсфирь провалялась в постели и почти ничего не ела. Головная боль и частые мышечные судороги мешали ей спать. Иногда ночью у нее поднималась температура, и я вскакивала, чтобы помочь сбить жар. В общем, одно я уяснила определенно: отравиться зельем перевоплощения — это вам не прошлогодние консервы съесть.

Наши с Эсфирью прогулки по городу Пышнолистному оказались плодотворны. Мы глазели на мраморные фонтаны и местные достопримечательности, облазили музей Простого Искусства и познакомились с некоторыми интересными личностями. Самой примечательной из них была Адель.

Одним искрящимся морозным днем я заметила ее на улице — за ней грациозно двигалась процессия в виде одной-единственной кошки. Эта серая полосатая кошка и Адель были неразлучны, прямо как когда-то мы с Пуаро.

— Погляди, — шепнула мне Эсфирь. — Что она делает?

— А что такого? — удивилась я.

Адель раздавала нищим варежки. А еще шапки и шарфы.

— Бедняжка Адель. Никому-то она не нужна, — пробормотала рядом со мной интеллигентная пожилая дама, завернутая, как букет увядших роз в бумагу, в плотную шерстяную шаль. Когда я обернулась, старушка уже ковыляла прочь.

«И как это Адель может быть ненужной? — подумалось мне. — Вон, сколько людей нуждается в ее заботе!»

На площади, возле солидного здания городской оперы, собралась, наверное, вся беднота. Мы с Эсфирью медленно шли за Аделью и видели, как мало-помалу тощает ее битком набитая сумка. Из сумки появлялись то рукавицы, то шапки — и перекочевывали в руки к стучащим зубами старикам и старухам. Адели в ноги кланялись пьянчуги с испитыми лицами и уличные художники, которые зимой едва сводили концы с концами. Ее дергали за пальто чумазые детишки. Кошка на них шипела и угрожающе выгибала спину дугой.

Мы наблюдали за Аделью ежедневно во время прогулок. Как-то раз, когда в ее сумке стало совсем пусто, ее подозвал какой-то старик. Морщин на его лице было так много, что, казалось, оно вот-вот рассыплется в пыль.

— Не найдется ли чего-нибудь и для меня? — прошамкал старик, дрожа от холода.

— Увы, — вздохнула Адель. — Ничего не осталось. Хотя постойте-ка…

Она повесила сумку на плечо, сняла с себя толстый красный шарф и бережно обмотала вокруг шеи старика.

— Грейтесь, дедушка, — сказала она и, подняв воротник пальто, двинулась прочь.

— Надо же, какая жертвенность, — поразилась я.

— Надо же, какая жертвенность! — вместе со мной воскликнул кто-то. Этим кем-то определенно была не Эсфирь. Голос принадлежал мужчине. Обернувшись, я увидела группу франтовато одетых молодых людей. Они нагло дымили папиросами и гоготали. Типичная кучка задир.

— Что, влюбился? — Приятель толкнул локтем парня, который восклицал.

— Ничего подобного! — возмутился тот.

— Иди, давай, догоняй. Эта милашка любой графине фору даст, — издевательски проговорил сосед. — Вон какая походка! А личико-то прямо ангельское! Иди, говорю, лови момент.

Пока юноша колебался, «милашка»-Адель свернула за угол и благополучно скрылась.

Следующая неделя была такой скучной и унылой, словно нас опять затянуло во временной коридор. Часы ползли со скоростью черепахи. Юлий устраивал у себя в резиденции приемы заграничных послов, директоров шоколадных фабрик и швейных мастерских. Адель бродила по городу, избегая шумных компаний и всё так же раздаривая неимущим шапки, шарфы и варежки, а ее кошка неизменно держала хвост трубой и при всякой возможности злобно выгибала спину.

Из-за этого беспросветного однообразия на меня стали нападать поочередно то бесцветная хандра, то жажда убежать, куда глаза глядят. Последняя подвигала меня на поступки не совсем адекватные. Например, я могла запросто уйти из королевского дворца на день, а то и на два, вернуться, как ни в чем не бывало, и отвечать на расспросы Эсфири загадочным молчанием. О нет, она не узнает, что я наведывалась в пустой оперный театр (тайные ходы и незапертые дверцы, как же я вас обожаю!), где подолгу блуждала в темноте или слушала редкие репетиции оркестра, лежа на сидениях бельэтажа.

Я тяжело переносила зиму, еще тяжелее — разлуку с Пуаро и опасностями (ах, милые, добрые опасности!), которые поджидали меня в городе Вечнозеленом. Возможно, я немного тосковала по Арчи, но признаваться себе в этом что-то не хотелось. Однажды, слушая какофонию оркестра в театре, я задумалась об Арчи, и перед мысленным взором тут же всплыл образ его невыносимой тетки. Вернее, псевдо-тетки. Я была уверена, она ему и близко не родня. Но как это доказать?

Впрочем, моя мысль сразу перепрыгнула к другому вопросу: пора строить воздушный шар. Чертежи имеются. А король наверняка достаточно богат, чтобы ссудить часть денег на материалы и инструменты.

Поразмыслив так, я направилась из театра прямиком в тронный зал, где Юлий восседал на троне со скучающим видом.

— Только что приходил посол из страны Лунного камня, — печально сообщил он. — Сказал, наши поставки вечнозеленых растений им больше не нужны. У них там какие-то проблемы с почвой… Что, Жюли? Что ты так неуверенно улыбаешься? Решительней! Нужно быть решительней во всем, даже если рискуешь ошибиться!

Король вскочил с трона и стал мерить шагами зал.

— Вот я и пришла сюда, потому что решилась кое о чем вас попросить, — ответила я, глядя на удаляющуюся спину в пятнистой мантии.

— Правда? И о чем же? — полюбопытствовал король и повернулся на каблуках лакированных туфель.

— Я тут подумала, не дадите ли вы мне денег на материалы для воздушного шара?

— Воздушный шар? — поморщил лоб Юлий. — Зачем? Улететь от нас вздумала?

— Ну-у-у, — помялась я, — в общем, да.

Король сделался мрачнее тучи, и сразу стало понятно: ничего-то он мне не даст.