Какой-то человк, весь красный от волнения, прибежал через кусты терновника.

– Это не сэр Дэниел, – задыхаясь проговорил он. – Их только семеро. Стрела долетела до вас?

– Только что прилетела, – ответил Эллис.

– Черт побери! – крикнул гонец. – Мне послышался ее свист. А я-то должен отправиться без обеда…

В течение одной минуты члены «Черной стрелы», кто бегом, кто быстрыми шагами, смотря по тому, кто где находился, исчезли из окрестностей разрушенного дома, и только котел, потухавший костер и остов мертвого оленя на кусте боярышника указывали, что они были тут.

Мальчики лежали смирно, пока последние шаги не заглушил шум ветра. Тогда они встали и с большим трудом, так как очень устали от неудобного положения, в котором им пришлось лежать, проползли по развалинам и перешли снова через ров по бревну. Мэтчем поднял крюк и прошел первым, Дик следовал за ним с арбалетом в руке.

– А теперь вперед, в Холивуд, – сказал Мэтчем.

– В Холивуд! – вскрикнул Дик. – В то время, когда будут избивать хороших людей? Только не я! Я скорее согласен видеть тебя повешенным, Джек!

– Так ты бросишь меня, бросишь? – спросил Мэтчем.

– Что делать! Приходится, – ответил Дик. – Если я не успею предупредить их, я умру вместе с ними. Не могу же я бросить людей, среди которых прожил всю жизнь! Дай крюк от моего арбалета!

Но Мэтчем вовсе не собирался исполнить это приказание.

– Дик, – сказал он, – ты поклялся перед святыми, что доставишь меня здравым и невредимым в Холивуд. Неужели ты откажешься от своих слов? Неужели покинешь меня, как клятвопреступник?

– Нет, я клялся от души, – ответил Дик, – и хотел выполнить свою клятву. Знаешь что, Джек, иди со мной. Дай мне только предупредить этих людей и, если будет нужно, пострелять с ними; потом, когда все прояснится, я пойду в Холивуд и сдержу свою клятву.

– Ты насмехаешься надо мной, – сказал Мэтчем. – Те люди, которым ты хочешь помогать, ищут моей погибели.

Дик почесал голову.

– Я не могу поступить иначе, Джек, – сказал он. – Тут нет другого средства. Тебе не грозит большая опасность, мой милый, а они стоят на пути к смерти. Смерть! – повторил он. – Подумай об этом! Черт побери, зачем ты задерживаешь меня здесь? Дай мне крюк. Клянусь святым Георгием, неужели все они должны умереть?

– Ричард Шелтон, – сказал Мэтчем, пристально смотря ему в лицо, – неужели ты присоединишься к партии сэра Дэниела? Разве у тебя нет ушей? Разве ты не слышал, что говорил этот Эллис? Или у тебя нет сердца для твоего отца, убитого этими людьми? «Гарри Шелтон», сказал Эллис, а что Гарри Шелтон был твоим отцом – это так же верно, как то, что солнце светит на небе.

– Чего ты от меня хочешь? – крикнул Дик. – Неужели ты хочешь, чтобы я поверил ворам?

– Я слышал это и раньше, – сказал Мэтчем. – Молва о том, что его убил сэр Дэниел, сильно распространена здесь. Он убил его, преступив клятву; он пролил невинную кровь у него же в доме. Небо жаждет отмщения за это убийство, а ты – сын этого человека – идешь утешать и защищать его убийцу!

– Джек! – вскрикнул мальчик. – Я не знаю. Может быть, это и было так, почем я знаю! Но, видишь ли, этот человек воспитал меня, кормил; с его людьми я охотился, играл с ними – и вдруг оставить их в час опасности! О, милый, если бы я сделал это, то был бы совершенно лишен чести! Джек, не проси меня, ты не захотел бы видеть меня бесчестным.

– Но твой отец, Дик? – несколько колеблясь, проговорил Мэтчем. – Твой отец? И твоя клятва мне? Ты взял в свидетели святых.

– Мой отец? – сказал Шелтон. – Он был бы за то, чтобы я пошел туда! Если сэр Дэниел убил его, то эта рука убьет сэра Дэниела, когда настанет час, но в опасности я не покину ни его самого, ни его людей. А что касается моей клятвы, то ты сам, Джек, освободишь меня от нее. Ради спасения жизни многих людей, не сделавших тебе никакого зла, и ради моей чести ты освободишь меня.

– Я освобожу тебя, Дик? Никогда! – ответил Мэтчем. – Если ты бросишь меня, ты нарушишь клятву, и я объявлю это всем.

– Кровь моя кипит! – сказал Дик. – Отдай мне крюк! Отдай его мне!

– Не отдам, – сказал Мэтчем, – я спасу тебя помимо твоей воли.

– Не отдашь? – крикнул Дик. – Я заставлю тебя отдать!

– Попробуй! – сказал Мэтчем.

Они стояли, глядя в глаза друг другу, готовые броситься. Дик сделал прыжок. Мэтчем сейчас же повернулся и побежал, но Дик нагнал его двумя прыжками, вырвал у него из рук крюк, грубо бросил мальчика на землю и встал над ним разгоряченный, грозно занеся кулак. Мэтчем лежал там, где упал, лицом в траву, не думая сопротивляться.

Дик натянул тетиву.

– Я покажу тебе! – бешено кричал он. – Без клятвы или с клятвой – мне все равно, будь ты повешен!

Он повернулся и побежал. Мэтчем сразу вскочил на ноги и бросился за ним.

– Что тебе нужно? – крикнул Дик, остановившись. – Чего ты бежишь за мной? Убирайся прочь!

– Я могу идти за тобой, если мне угодно, – сказал Мэтчем. – Лес открыт для меня.

– Отойди, клянусь Пречистой Девой! – сказал Дик, поднимая арбалет.

– Ах, какой ты храбрый мальчик! – возразил Мэтчем. – Стреляй!

Дик опустил в смущении арбалет.

– Смотри, – сказал он, – ты сделал мне достаточно зла! Иди подобру-поздорову своей дорогой, а то мне невольно придется прогнать тебя.

– Хорошо, – упрямо проговорил Мэтчем. – Ты сильнее из нас двоих. Делай самое худшее. Я все равно не перестану следовать за тобой, Дик, разве что тебе удастся силой заставить меня уйти.

Дик был почти вне себя от бешенства. Ему было совестно побить такое беззащитное существо, а между тем он, хоть убей, не знал другого способа отделаться от нежеланного и, как ему начало казаться, неверного товарища.

– Мне кажется, ты с ума сошел! – крикнул он. – Дурачок, ведь я спешу к твоим врагам, я дойду к ним так скоро, как только могут меня унести ноги.

– Мне все равно, Дик, – ответил мальчик, – если тебе суждено умереть, Дик, я также умру. Я предпочитаю идти с тобой в тюрьму, чем быть свободным без тебя.

– Ну, – сказал Дик, – мне некогда стоять тут и болтать. Иди за мной, если уже тебе так нужно, но если изменишь мне, плохо тебе придется, запомни это. Я пристрелю тебя.

Сказав это, Дик снова пустился бежать, придерживаясь опушки чащи и зорко оглядываясь по сторонам. Он выскочил из лощины в более открытую часть леса. Налево показалась небольшая возвышенность, покрытая золотистым дроком и увенчанная группой черных елей.

«Отсюда я могу увидеть что-нибудь», – подумал Дик, шагая по заросшей вереском поляне.

Он прошел только несколько ярдов, как вдруг Мэтчем дотронулся до его плеча и указал ему вдаль. К востоку от возвышенности почва опускалась и переходила в долину; вереск еще не отцвел, и вся поверхность походила на заржавленный, невычищенный щит, на котором редкие вязы казались пятнами. Там Дик увидел человек пять в зеленых куртках, поднимавшихся на холм; во главе их, заметный по рогатине в руках, шел сам Эллис Декуорс. Один за другим они достигали вершины, взглядывали на небо и потом исчезали на противоположной стороне.

Дик посмотрел на Мэтчема более ласковым взглядом.

– Так ты будешь верен мне, Джек? – спросил он. – Я думал, что ты принадлежишь к другой партии.

Мэтчем зарыдал.

– Это еще что! – крикнул Дик. – Святые угодники! Что ты хнычешь из-за одного слова.

– Ты сделал мне больно, – проговорил, рыдая, Мэтчем. – Ты ушиб меня, когда бросил на землю. Ты трус, потому что злоупотребляешь своей силой.

– Ну, это дурацкая болтовня, – грубо сказал Дик. – Ты не имел права не отдавать мой крюк, мастер Джон. Надо было бы отколотить тебя как следует. Если собираешься идти со мной, то должен меня слушаться. Теперь пошли!

Мэтчем раздумывал, не остаться ли ему, но видя, что Дик шагает к возвышенности и ни разу не оглянулся в его сторону, передумал и в свою очередь побежал. Но поверхность была чрезвычайно неровная и крутая, к тому же Дик мог бежать гораздо быстрее. Он прошел далеко вперед и уже давно взобрался на вершину, прополз между елей и спрятался в заросли дрока, когда Мэтчем, задыхаясь, словно загнанный олень, добрался до него и молча улегся рядом.