Мой твердый член прижимался к животу, яички налились. Черт, долго не выйдет. Я огладил пальцами головку и быстро скользнул рукой до самого основания.

Кэм поерзал, и, открыв глаза, я увидел, что он лежит на боку и смотрит на меня. Его лицо в темноте казалось совсем бледным.

— Черт, ЭлТи! — охнул я. — Не смотри на меня.

Я попытался отвернуться, но он ухватил меня за плечо.

— Не надо, Брэйди, — попросил он. — Останься.

Может, от усталости, а может, оттого что было темно, или от внезапного напряжения в его голосе — приказных ноток, которые втайне заставили меня трепетать, — но я остался. Было странно — ощущать чьи-то еще прикосновения, лаская себя, и мое сердце застучало чаще. Он прижал ладонь к моей груди, и меня тряхнуло.

Он не отпускал мой взгляд. Хорошо. Думаю, если бы он попробовал посмотреть на мой член, я бы точно устроил истерику. Господи, как будто это имело значение. Я знал, что он ощущает каждую дрожь удовольствия, пока я дрочу себе, и с каждой мурашкой мои яички поджимались все сильнее.

Он скользнул ладонью по моему горлу к подбородку и мягко повернул мою голову к нему. Я почувствовал его дыхание на своем лице и передернулся, ускоряя темп. Я не знал, что может быть так. Не знал, что это будет так ярко. Все-таки это больше, чем биохимическая связь. То, как он смотрел мне в глаза в темноте. Я никогда в жизни ни с кем не был так близок.

— Сейчас кончу, — выдохнул я, напрягшись.

— Давай, — прошептал он и наклонился меня поцеловать.

О боже. Я, содрогаясь, кончил, стоило Кэму прижаться своими губами к моим. Теплое семя выплеснулось мне на живот и на грудь, потекло с пальцев. Я тяжело опустился на матрас — голова моя все еще была повернута к Кэму — и растворился в этом поцелуе.

Он был мягким и нежным, но от него меня всего трясло. Губы Кэма приоткрылись, и мои сделали то же самое, а потом его язык прошелся по моей нижней губе. Я вздохнул. Было так приятно.

— Как хорошо, Брэйди, — прошептал он, отодвигаясь. — Было так хорошо.

— Да, — выдохнул я, заливаясь краской, когда до меня вдруг дошло. Я только что дрочил для парня. Не на пару с ним, когда соревнуешься, кто дольше продержится, и смеешься над этим, но для парня. Да еще не для какого-то там, а для единственного, который читал мои мысли. Я не мог притвориться, что это не имело значения.

И я позволил ему поцеловать меня.

Кэм потянулся и накрыл нас одеялом. Я поерзал и поморщился в темноте, когда он нащупал мою ладонь. Ну, конечно, надо было взять именно липкую. Я подумал, что он сейчас сообразит это и выпустит ее, но он не стал этого делать. Он поднес ее к своему лицу и прижался к ней губами. Я ощутил его язык на своих пальцах — он пробовал на вкус мою сперму, и мне понадобились все силы, чтобы не вырвать руку.

— Иисусе, ЭлТи, — выдавил я звенящим голосом.

Я видел, как звездный свет из окна отражается в его глазах.

— Ты вкусный. — Он улыбнулся.

А потом улегся на спину, закрыл глаза и уснул.

Ублюдок.

Не знаю, в этом ли было дело, но на следующий день Кэм казался явно сильнее. Он всего пару раз взял меня за руку, когда коммандер Леонски пришел его допрашивать. Я молча стоял, уставившись в пол, и прикидывался ветошью.

— Вы представляете угрозу для этой станции и людей на ней? — рявкнул коммандер.

— Нет, сэр.

Вооруженная охрана у двери как бы намекала, что рисковать коммандер все равно не собирался.

— Почему Безликие забрали вас?

— Не знаю, сэр, — ответил Кэм, но сердце его забилось чаще: похоть, стыд, воспоминания о холодных прикосновениях. — Я думаю, военному регенту Кай-Рену нужен был переводчик. И думаю, мысль об этом пришла ему в голову не спонтанно. Но я не знаю, почему из всех на том гов… на том транспортнике он выбрал именно меня.

Коммандер Леонски потер лоб.

— Вас пытали?

Кэм замешкался.

Я протянул руку, и наши ладони соприкоснулись. На этот раз дело было не в слабости, ну, или по крайней мере не в физической слабости.

Кэм коротко сжал мою руку.

— То, что со мной делали… не думаю, что под этим подразумевались пытки. Чтобы создать между нами биохимическую связь, чтобы я мог научиться понимать их, меня… эмм… — Он замолчал.

Я поднял глаза и увидел, как коммандер Леонски сощурился.

— Вас что? — спросил он.

Я ненавидел его за этот вопрос, но конечно, им нужно было знать. А Кэм не мог промолчать. Мне просто стало интересно, как же он собирается рассказать об этом. Кэм снова подумал о том, что тогда случилось, и я вдруг, как и он, понял. Это не было изнасилованием, по крайней мере с точки зрения Безликих. Это был способ облегчить общение. Главная задача — установить связь.

Безликие не говорили по-английски. У них не было нёба или языка, как у людей. Они не умели издавать привычные нам звуки. Кай-Рен не мог объяснить, что делает. Но Кэм понял сам, как только связь была налажена. И он простил Кай-Рена за это насилие, потому что после все стало хорошо. Невообразимо хорошо. Стоило им только начать общаться.

«Сильнее. Быстрее. Еще».

И он очень много узнал.

Я увидел два солнца в незнакомом небе. Увидел город, странный и ужасный, с башнями, тянущимися в лиловое небо. А еще мельком разглядел длинные белые волосы, бледную кожу и тонкий улыбающийся рот, когда Безликий коснулся моего лица: Кай-Рен. Мать честная. Лицо твари из моих кошмаров выглядело почти человеческим. Почти.

Я резко втянул воздух, и Кэм выпустил мою руку.

Коммандер Леонски уставился на нас, и впервые за все время до меня вдруг дошло, что, если Кэма решат выбросить в открытый космос через ближайшую шлюзовую камеру, я отправлюсь вместе с ним. Потому что если они не доверяли ему, то и мне доверять не станут.

— Отвечайте, лейтенант, — прорычал Леонски.

Несправедливо заставлять Кэма говорить это в присутствии охраны. Несправедливо вообще заставлять его говорить об этом.

Кэм скрестил руки на груди и слегка сгорбился.

— Кай-Рен взял меня силой. — Он откашлялся. — Как я уже сказал, это было сделано для того, чтобы установить связь между нами.

Коммандер Леонски нахмурился:

— Вы защищаете тварь, которая вас изнасиловала?

«Не говорите это слово». У него был привкус желчи. Оно было как удар кулаком в живот.

«Все в порядке, Брэйди».

Вот только что тут в порядке? Да это и близко не похоже на «в порядке»!

«Остынь, солдат».

«Да как хочешь». Он что, вдруг вспомнил о своем звании? После того, чем мы занимались?

Я вздохнул.

— Они пришельцы, — пояснил Кэм. — Они не такие, как мы. Он не собирался делать мне больно.

Леонски выгнул бровь:

— Но вполне собирался убить всех остальных на вашем говнолете.

— Да, сэр, — кивнул Кэм и отвел глаза.

«Они бесполезны. Они не нужны». Слабое свистящее шипение подсказывало, что Кэм вспоминает слова Кай-Рена, и вспоминать их ему по-прежнему больно. «В чем дело, Кам-рен?»

Кай-Рен на самом деле не понимал. И это пугало сильнее всего. Безликие убили тех людей, как мы шлепаем мух. Без хлопот, без заморочек, как говорится. И правда холоднокровные.

И мы должны были поверить, что они хотят мира? Черт, даже я не мог поверить в это, а ведь я торчал в голове у Кэма. Мне просто хотелось вернуться домой, увидеть красную землю и никогда даже не поднимать голову к ночному небу. Я совсем не хотел видеть место, откуда пришли мои кошмары.

Я закрыл глаза. Я просто хотел домой.

— Кто такой военный регент? — спросил коммандер Леонски. Он отвернулся и уставился на черноту за окном, убрав руки за неестественно прямую спину. Брански всегда шутил, что во время профподготовки офицеров первым делом им в задницу запихивают кол. А вторым — хирургически удаляют индивидуальность.

— Дословного перевода нет, — ответил Кэм. Его голос звучал настороженно. Пытается вычислить, что за подвох кроется в вопросе? Как и я. — Он вроде генерала, наверное, но я никогда не замечал у них иерархии, подобной нашей. Мне показалось, что он получил это звание по рождению — это я так его перевел, коммандер.