— Так что да, — кивнул я, пытаясь сформулировать для Дока то, что сам до конца не понимал. — Я чувствую его физические и эмоциональные реакции, и еще мы видим общие сны. В его снах я это он. Нет никакого переключения, никакого эхо, просто я это он.

— И работает это в обе стороны, — вставил Кэм. — Мне снилась твоя семья.

Мы оба подумали о Люси — нам обоим ее не хватало.

— И чем вы ближе, тем сильнее связь? — подытожил Док.

Я покраснел.

— Я разговаривал с коммандером Леонски, — сказал Док, повернувшись к Кэму. — Это так Безликие с вами общались?

— Да, — ответил Кэм.

Ему все еще было стыдно за это. У меня тоже свело живот. Но теперь я знал, что он стыдится не того, что случилось. Он стыдится только того, как теперь смотрят на него другие. Он не хотел их жалости или презрения. Ему это было не нужно.

Док был не из таких.

— Ну хорошо, — наконец произнес он. — Хорошо, если все действительно так. Но больше ничего от меня не скрывать, ясно?

— Да, сэр, — сказал Кэм.

Я кивнул:

— Хорошо, Док.

Тот хмуро поглядел на меня, а потом погладил меня по голове большой ладонью.

— Будь осторожен, сынок.

Интересно, Кэм ощутил, как переполнилось от чувств мое сердце, когда Док это сделал? Хотя само собой ощутил. Моя жалкая жизнь была для него как открытая книга.

Док собрал инструменты.

— Пойдемте, мальчики. Я отведу вас на ужин.

Я выпрямился.

— Ужин?

Офицерская столовая выглядела точь-в-точь как наша: ряды стальных столов и стульев и длинная очередь за едой. Я даже как-то расстроился, пока не добрался до окошка выдачи. Потому что еда была хороша. Сегодня подавали котлеты по-киевски. По крайней мере так было написано мелом на доске. Я знаю только, что смотрелось здорово, а пахло еще лучше. Док расхохотался, когда я поднял поднос к лицу, чтобы вдохнуть запах.

«Побирушка». — Кэм улыбнулся. Улыбка была нервная. Мы привлекали немало косых взглядов. Я — потому что был рядовым, а Кэм — потому что никто не знал, что он такое и чего от него ждать.

На Кэме была форма, которую прислали из штаба этим утром. С нашивками пилота Ястреба, значком «Щит-8» на плече, лейтенантскими шевронами и его фамилией на переднем кармане. Я уловил его настороженную гордость, когда он одевался, он словно радовался тому, что наконец надевает на себя правильную форму, и боялся, что ее снова отнимут.

К нему относились почти как к офицеру, а не к предателю. Единственное, что выделяло его теперь, это слабый загар и волосы. Никто так и не сказал ему подстричься, а сам он инициативу не проявил. Может, ждал приказа, чтобы убедиться, что его на самом деле считают своим.

Что было далеко от правды. Любой это видел. Когда мы проходили мимо, все разговоры умолкали, а за спиной слышался встревоженный шепот.

Мы сели за стол с Доком, капитаном Локом и каким-то незнакомым парнем в очках. Значок на форме свидетельствовал, что он из отдела материально-технического снабжения. Вполне возможно, что это его мне нужно было благодарить за котлеты. Он читал какой-то затертый роман и, казалось, находился за миллион миль отсюда, что вызвало у меня острый приступ зависти.

В столовой офицеров все было куда более чинно. Никто не ставил локти на стол, не горбился над подносом, словно пес, боясь, что тарелку отберут прежде, чем он успеет доесть. Никто не пытался перекричать сотню других разговоров и не тушил сигареты в тарелке новеньких, чтобы поржать.

— Гаррет. — Капитан Лок кивнул мне, когда я сел.

— Сэр.

Лок с любопытством посмотрел на меня, и я задумался, не рассказал ли Док ему, чем занимались мы с Кэмом. Он обещал не вносить это в личное дело, но что если он достаточно доверял Локу? Ну, это ведь должно быть интересно с медицинской точки зрения? А может, я просто параноик. Может, Лок, как и все в этом зале, просто думал, предатель Кэм или нет и не подхватил ли я это от него, словно инфекцию.

— Другое дело, а, Брэйди? — спросил Док, зарываясь вилкой в пюре. — Приятно сменить обстановку?

— Да, Док, — кивнул я, втыкая вилку в котлету.

Оказалось, Док привел меня сюда не просто так, а для задушевной беседы по вопросам продвижения по службе.

— Ты заканчиваешь через три месяца, — заметил он за десертом.

Десерт! Это был всего лишь рисовый пудинг, но сладкий и с молоком — я собирался стащить у Кэма его порцию, если он не поторопится.

Кэм взглянул на меня, улыбнулся и подвинул ко мне свою чашку.

Док фыркнул под нос и откашлялся.

— Ты заканчиваешь через три месяца, — повторил он.

Я вытер рот рукавом.

— Да, сэр.

Либо я закончу, либо буду уже мертв.

— Я хочу направить тебя на подготовку фельдшеров, — сказал Док.

У меня екнуло сердце.

— Это же для интернов, Док.

Я учился на простого медика, а не на фельдшера. Медики останавливали кровотечения, накладывали повязки и отсылали парней к настоящим врачам. Парамедики работали на совсем другом уровне: катетеризация, медикаментозная терапия, анестезия, интубация, наложение швов и уход за ранами. И Док знал, что я не хочу быть офицером. Даже ради всего рисового пудинга во Вселенной.

Док вскинул кустистые брови.

— На станции не хватает врачей, Брэйди, и меня попросили кого-нибудь порекомендовать.

Я положил ложку на стол. Значит, он для этого притащил меня в офицерскую столовую. Док знал, что, чтобы заставить меня что-нибудь сделать, обычно достаточно всего лишь подкупить приличной едой. Но не в этот раз.

— Нет. Я не хочу быть врачом.

На самом деле это было не совсем правдой. Я просто не хотел становиться офицером. Я не собирался отдавать еще пять лет армии. К тем семи, что мне оставались. У меня была жизнь, которую я хотел вернуть. Мне нужно было вернуть ее. У отца нет двенадцати лет. Черт, да у него и семи нет.

Док знал мою ситуацию.

— Через четыре года ты мог бы стать офицером, Брэйди. Это хорошие деньги.

— Знаю, — сказал я.

Я никогда не умел толком обращаться с цифрами. Никогда. Так что же лучше? Надеяться, что я вернусь домой через семь лет, и Люси будет в порядке? Или подписаться на еще тринадцать лет в черном ничто и начать через четыре посылать домой приличные деньги? Что бы я ни выбрал, я не мог залатать дыру, которую оставит после себя отец. От этого принять решение становилось намного проще.

— Нет, — отрезал я. — Спасибо, но нет.

— Хорошо, сынок, — кивнул Док, вид у него был почти разочарованный. И меня это задело, потому что мнение Дока всегда значило для меня больше, чем должно.

Ладонь Кэма под столом нащупала мою.

Да, я открытая книга.

К черту! Ну и что если я его разочаровал? Как-нибудь переживет.

Все равно через неделю мы все будет мертвы.

Я доел рисовый пудинг Кэма, не поднимая глаз, чтобы не встречаться взглядом с Доком.

Была середина ночи, и я умирал со скуки. Кэм заснул, наблюдая за говнолетами — после отбоя прилетели еще четыре; скоро на станции станет тесновато, — я укрыл его и какое-то время смотрел, как он спит. Мне не было дела до прибывающих сюда кораблей. Я же не пилот. Я не видел ничего интересного в том, как они медленно маневрируют на внешнем поясе, пока не получат разрешение на стыковку. Я не видел разницы между хорошей и плохой стыковкой, сколько Кэм ни пытался мне объяснить. Да, один из говнолетов настолько занесло, что пилоту пришлось отойти и подойти к станции заново, но все остальные на мой взгляд смотрелись одинаково.

«Напортачил с рулевым двигателем, — объяснил мне Кэм. — Видишь?»

Я не видел.

Кэм немного рассказывал о полетах на Ястребах, и я ощущал его тоску. Ему нравилась чернота. Он смотрел на нее и видел свободу, даже после всего, что с ним произошло. Я смотрел на нее и видел вакуум. Доку не стоило давать мне тот учебник о космосе. Те несколько парней, которых успели спасти, рассказывали, что слюна буквально закипала прямо у них на языке. У тебя были максимум минуты. Пожалуй, я бы даже не стал задерживать дыхание — я предпочел бы, чтобы все закончилось, прежде чем я почувствую, как глаза высасывает из глазниц.