– А теперь?
– Теперь? Господи. Не знаю, что и думать. Я всегда считал, что Люк солгал, чтобы защитить тебя. Но теперь у меня убита невестка, убит внук, а ружье все в отпечатках моего собственного сына, который тоже мертв.
Джерри провел рукой по лицу.
– Я любил Люка. Защищал бы его до конца. Но Карен и Билли я тоже любил. И Шарлот. Я бы сошел в могилу, повторяя, что мой сын просто не мог совершить такое. Но вот голос у меня в голове все шепчет: Это правда? Ты уверен? Так что я спрашиваю тебя. Здесь. Сейчас. Люк дал тебе алиби, чтобы защитить тебя, Аарон? Или он солгал, чтобы защитить себя?
– Никто никогда не говорил, что Люк мог быть в ответе за то, что случилось с Элли, – сказал Фальк осторожно.
– Нет, – ответил Джерри. – И не в последнюю очередь потому, что вы друг друга прикрыли, а? Мы с тобой оба знали, что он солгал, но ни ты, ни я ничего не сказали. Так вот в чем вопрос: значит ли это, что кровь невестки и внука – у меня на руках?
Джерри склонил голову, и тени скрыли его выражение.
– Вот о чем тебе надо бы спросить себя, прежде чем ты сбежишь, поджав хвост, в Мельбурн. Я и ты – мы с тобой оба скрыли правду. Если я виновен, то и ты – тоже.
Дорога обратно, в паб, казалось, прибавила в длине. Фальк включил дальний свет, и фары вырезали во мраке два белых конуса. У него было ощущение, что на много миль вокруг никого, кроме него, нет. Впереди – пустота, позади – пустота.
Он почувствовал, как под колесами что-то тошнотворно хрустнуло, кажется, даже раньше, чем увидел расплывчатое пятнышко, метнувшееся через дорогу. Кролик. Вот он есть, а вот его нет. Он рефлекторно нажал на тормоз, но запоздал – на тысячу кило веса и восемьдесят километров в час. Тормозить или нет – разницы никакой. Ощущение было такое, будто его толкнули в грудь. И этот толчок будто высвободил что-то у Фалька в мозгу. Воспоминание, которое не всплывало в памяти уже много лет, вдруг скользнуло на поверхность.
Дрожавший у Люка на руках крольчонок был совсем еще маленький. Ногти у Люка были совершенно черные. Обычное дело. У восьмилетних обитателей Кайверры был не слишком богатый выбор развлечений по выходным. Они неслись сломя голову, наперегонки в высокой траве, сами не зная куда, и вдруг Люк остановился как вкопанный. Он наклонился между высоких стеблей и секунду спустя уже держал на руках крошечное существо. Аарон подбежал посмотреть. Они гладили крольчонка, и каждый говорил другому не давить слишком сильно.
– Я ему нравлюсь. Он мой. – сказал Люк. Всю обратную дорогу, до дома Люка, они спорили насчет имени.
Они нашли картонную коробку, положили туда своего нового любимца и нависли над ним, чтобы как следует разглядеть. Кролик иногда чуть вздрагивал под их пристальным взглядом, но в основном лежал совершенно тихо. Страх, маскирующийся под покорность.
Аарон побежал внутрь, за полотенцем, чтобы выстелить коробку. Это заняло у него больше времени, чем он рассчитывал, и когда он вновь выбежал на яркое солнце, Люк стоял неподвижно. Руку он держал в коробке. Услышав Аарона, он резко оглянулся и быстро выдернул руку из коробки. Аарон медленно подошел, не до конца понимая, что он видит, чувствуя только желание оттянуть момент, когда надо будет заглянуть в коробку.
– Он умер, – сказал Люк. Его губы были крепко сжаты. На Аарона он не глядел.
– Почему?
– Не знаю. Просто взял и умер.
Аарон спросил еще пару раз, но ответ всегда был один и тот же. Крольчонок лежал на боку, такой пушистый, совершенно целый, но неподвижный, и глядел на мир пустыми черными глазами.
«Просто подумай об этом», – сказала ему Барб, когда Фальк уходил от них. Вместо этого, ведя машину по бесконечным сельским дорогам, с не обсохшей на колесах кровью животного, Фальк не мог перестать думать об Элли Дикон и их неразлучной четверке. Был ли у Элли такой же отсутствующий взгляд, когда ее легкие целиком заполнила вода?
Глава четвертая
Желтая полицейская лента все еще висела обрывками на дверях дома Хэдлеров, вспыхивая в лучах утреннего солнца. Фальк припарковался рядом с полицейским автомобилем на полоске высохшей травы перед домом. Солнце еще не добралось до высшей точки, но, когда Фальк выбрался из машины, его кожу уже слегка покалывало от жары. Он надел шляпу и посмотрел на дом. Расспрашивать дорогу ему не пришлось. В детстве он проводил в этом доме столько же времени, сколько в своем собственном.
Люк мало что здесь изменил, с тех пор как поселился доме родителей, подумалось Фальку, пока он держал палец на кнопе звонка. Изнутри дома донесся знакомый перезвон, и внезапно его охватило чувство, будто он перенесся назад во времени. Уверенность, что нахальный шестнадцатилетний парень вот-вот распахнет дверь, была настолько сильной, что он чуть не отступил на шаг.
Ни единого движения. Закрытые занавесками окна глядели на него, как пара слепых глаз.
Большую часть ночи Фальк провел в размышлениях о том, что сказал ему Джерри. Утром он позвонит Джерри и скажет, что сможет задержаться в городке на день или два. Только до выходных. Сейчас был четверг. На работе его ждут в понедельник. Но пока он зайдет на ферму Люка. Поглядит, что там с финансами, как просила Барб. Это было самое меньшее, что он мог сделать. Джерри, судя по его тону, придерживался того же мнения. Это было буквально самое меньшее, что мог сделать Фальк.
Фальк подождал секунду, потом пошел в обход здания. Огромное синее небо нависало над желтыми полями. Вдали проволочная изгородь сдерживала напор спутанной, неопрятной массы буша. И Фальк в первый раз заметил, насколько изолированным местом была эта ферма. В дни его молодости здесь бурлила жизнь. До дома его детства рукой было подать – пара минут на велосипеде – и все же он был где-то за горизонтом.
Оглянувшись вокруг, он увидел всего еще один дом: приземистое серое строение, расползшееся по склону холма.
Дом Элли.
Фальк подумал, ее отец и двоюродный брат, должно быть, живут там до сих пор, и инстинктивно отвернулся. Бродя по двору, он, наконец, наткнулся на сержанта Рако в самом большом из трех амбаров.
Офицер полиции стоял в углу на четвереньках, роясь в груде старых коробок. Самка австралийской вдовы[3], неподвижно устроившаяся в центре паутины, игнорировала деятельность, развернувшуюся в двух метрах от нее. Фальк постучал по железной двери, и Рако резко повернулся на звук; лицо у него было покрыто разводами из пота и пыли.
– Господи, вы меня напугали. Не слышал, как вы подошли.
– Прошу прощения. Аарон Фальк. Я друг Хэдлеров. Ваш секретарь сказала, что вы здесь. – Он указал на паука. – Вы это, кстати, видели?
– Да, спасибо. Тут есть еще парочка вокруг.
Рако встал и стянул рабочие перчатки. Попытался смахнуть пыль и грязь с темно-синих форменных брюк, но сделал только хуже. Под мышками его аккуратно отглаженной рубашки расплылись пятна пота. Он был пониже Фалька, сложен как боксер, с коротко остриженными курчавыми волосами. Оливковая кожа, как у выходца из Средиземноморья, но по акценту – чистейшая австралийская глубинка. У него были смеющиеся глаза, даже когда он не улыбался. Как сейчас.
– Джерри Хэдлер звонил и сказал что-то насчет того, что вы собираетесь зайти, – сказал Рако. – Извините, конечно, приятель, но у вас не найдется какого-нибудь удостоверения? Тут уже болтались какие-то психи, поглазеть приехали или что, я не знаю.
Приглядевшись, Фальк понял, что Рако старше, чем ему показалось сначала. Лет тридцать, наверное. Фальк заметил, что сержант тоже ненавязчиво к нему приглядывается. Открытый, но настороже. Вполне понятно. Фальк протянул ему водительское удостоверение. Рако взглянул на документ так, будто ожидал увидеть нечто совсем другое.
– Мне показалось, Джерри сказал, что вы – коп?
