Женщина, ради которой он готов умереть.

– Что это значит, Лидия?

Она улыбнулась, наконец поняв его странный вопрос. Для мужчины с таким огромным жизненным опытом и глубоким пониманием самых кошмарных вещей во Вселенной он оставался неопытным ребенком, когда дело доходило до чего-то доброго и светлого.

– Ну, когда люди влюблены, они либо дают друг другу клятвы... либо мужчина в ужасе убегает.

Его взгляд полыхнул сталью.

– Я никогда не убегаю.

– Знаю, дорогой. – Она привстала на цыпочки и поцеловала морщинку между нахмуренных бровей. – Это одно из качеств, которые я люблю в тебе больше всего.

Она подняла руку в знаке, которому недавно научила его в постели.

– На моем языке это означает: «Я люблю тебя».

Он сложил пальцы в аналогичном жесте и прижал свою руку к ее руке. Точно, как она сделала раньше. Сердце Лидии затрепетало при виде невысказанного счастья в его глазах.

– А как это звучит на древнеегипетском?

Сетх задумался, пытаясь вспомнить. На глазах Лидии выступили слезы, когда она поняла, почему это отняло у него столько усилий. Через пару минут Сетх пожал плечами.

– Не знаю. Я никогда не слышал этих слов.

Лидия фыркнула, сдерживая слезы.

– От меня ты будешь всегда их слышать. Каждый день. Обещаю. – Лидия хотела его поцеловать, но мимолетный взгляд на Сетха привлек ее внимание.

Что это...

Нет. Разве такое возможно?

Привстав на цыпочки, она потянула броню с его шеи, пытаясь удостовериться, что зрение ее не подвело, и она правильно все увидела.

Сетх отступил.

– Что ты делаешь?

– Ласточка...

– Что с ней? – спросил он через пару секунд молчания.

Лидия смотрела с изумлением. В голове просто не укладывалось.

– Она изменилась.

– В смысле?

Она провела пальчиком по контуру перьев хвоста.

– Сердце между перьями хвоста... оно больше не сломленное. – Воспользовавшись силой, Лидия материализовала зеркало, чтобы показать Сетху птицу. – Смотри... сердце целое.

Сетх откинул голову и глянул на шею выше ключицы. Лидия оказалась права.

Наконец, после стольких веков, его ласточка могла летать.

Он исцелился.

Благодаря Лидии.

Сетх наклонился, желая поцеловать свою sšn, но прежде чем он коснулся ее губ, их озарила вспышка света. Она мелькнула столь быстро, что он не понял наяву это или ему пригрезилось.

Пока Лидия вопросительно не выгнула бровь.

– Это что, молния?

– Не знаю.

Новая вспышка. А потом еще четыре кряду.

На этот раз Сетх узнал зарево и понял, что оно означает.

– Это Маахес. Сражается.

Лишь с одним существом Маахес мог схлестнуться в этой обители.

Верлин нашел их.

Сетх не решался выйти в тронный зал. В схватке нужно спокойствие и знания, прежде чем очертя голову ринуться в бой. Иначе легче всего нарваться на расчлененку, о чем он знал не понаслышке.

И хотя Сетху не впервой переживать подобное, он не хотел рисковать безопасностью Лидии.

Вокруг раздавались знакомые звуки сражения и насилия, воскрешая в памяти жизнь, которую он был вынужден терпеть все прошедшие века.

«Я не хочу к этому возвращаться. Никогда».

Он не трус, просто смертельно устал сражаться за каждую мелочь. Быть все время начеку, приближаясь к кому-то. Знать, что при первой возможности на тебя нападут, стоит лишь на секундочку отвернуться.

Лидия открыла для него новый мир, который он не хотел покидать.

А значит, ему придется избавиться от тех уродов, чтобы они с Лидией смогли...

Дать друг другу клятвы. Так кажется Лидия это назвала. Именно такой жизни он жаждал. Быть с нею вдвоем.

Только за это он готов сражаться.

Закрыв глаза, Сетх потянулся к силе, которую Нуар отнимал у него с юности. Он стал сильней, чем час назад, но все еще не достиг полной мощи. А тогда он станет невероятно крут, учитывая, что он чувствовал сейчас.

Неудивительно, что Нуар держал его в узде. С полной силой он бы дал достойный отпор этому засранцу.

Продавая его, шакалам стоило запросить цену повыше.

«Тупые ублюдки».

Со своей силой он мог видеть все, что происходило в тронном зале.

Верлин и Маахес схлестнулись не на жизнь, а насмерть. Но они были не одни.

Отнюдь.

Солин с другими Ловцами снов и богами, которых он не знал, дрались против неведомых греков. Видя и слыша все это, Сетх наконец понял, почему их преследовали.

Зачем богам нужна Лидия.

Живот скрутило. Верлин пришел не только за ним.

В этой комнате был кто-то более важный для них всех.

Сетх оглянулся.

Женщина, которая стала для него всем.

Приняв облик шакала, Лидия пробежала мимо него, но он успел перехватить ее и крепко прижать к груди, пока она не совершила серьезную ошибку.

Пытаясь вырваться из его объятий, она снова обернулась в человека. Вывернулась и угрожающе зыркнула на него.

– И чего мы ждем?

Здравомыслия.

Но слишком поздно. Какого черта? Не похоже, что оно вообще когда-то у него было.

Он махнул головой в сторону битвы.

– Там Фонои и те сучки из моего сна.

Лидия почувствовала, как с лица сошла краска.

«Фонои? Здесь? Почему они пришли за Сетхом, если он египтянин и собственность Нуара?»

Фонои – это троица богинь, греческое воплощение душегубства, убийства и резни. Именно их посылал Зевс, когда хотел от кого-то избавиться.

«Но зачем убивать Сетха?»

– Ты уверен?

Сетх кивнул. Желваки на его лице ходили ходуном. Он посмотрел на нее так, что живот скрутило от беспокойства.

– Ты ключ, Лидия.

Она отшатнулась от него.

– Что?

– Ты ключ к Олимпу, который они пытаются найти.

«Он сбрендил».

– Это невозможно. Ты ошибаешься.

Сетх погладил ее по щеке и посмотрел так, словно впервые видел. Но не это испугало ее, а странный блеск в небесно-голубых глазах. Дрожь побежала по спине. Лидия не знала, что это означает.

– Подумай, sšn. Все обретает смыл. Разве ты не видишь? Вот почему Солин единственный знал, где хранится ключ. Вот почему греческие боги снов пришли ко мне, требуя отдать тебя. Пчему бы еще они так страстно желали тебя убить?

Даже если все казалось логичным, Лидия отказывалась в это верить. Она просто не могла.

– Я не могу быть ключом к Олимпу. Мне ничего об этом не известно. Я никогда там не была. Никогда не встречала Зевса или других богов. Я...

Лидия осеклась, когда давно забытое воспоминание пронеслось в голове. Она увидела мать той страшной ночью, оставившей неизгладимый след в сердце.

Запахло огнем, раздавались крики, предсмертные вопли ее семьи.

– Где он? Отдайте нам ключ, и мы пощадим остальных.

Она никогда не видела напавших на них, но запомнила гневные голоса, раздававшиеся за пределами их маленького домика.

Напавшие той ночью тоже искали ключ. Ее дед и дядя ушли сражаться с ними, пока мать поднимала ее с кровати и одевала для побега.

– Успокойся, Лидия. Не паникуй.– Мама поцеловала ее в щеку. – Я знаю, ты боишься. И я тоже. Но тебе придется сделать это в одиночку. Я не могу пойти с тобой. Теперь, зная мой запах, они смогут везде нас выследить. И если я пойду с тобой, они найдут тебя.

Лидия попыталась заговорить и поняла, что не может. И это еще сильней ее испугало.

Почему она даже не могла шептать?

Мать трясущейся рукой погладила ее по голове, пытаясь успокоить.

– Я сделала так, что ты никогда и никому не сможешь рассказать об этой ночи. Поняла? Никому не доверяй... сейчас я отправлю тебя к отцу. Он всегда будет оберегать тебя. Ты ключ, за который любой будет готов убить. Чтобы ни произошло, всегда слушайся своего отца. Однажды ты все поймешь.

Потом мать попыталась отправить ее в Грецию.

Но Лидия туда не попала. Враги убили мать прежде, чем она успела доставить ее к месту назначения.

Вместо Греции она очутилась в пустыне. Одна. Охваченная ужасом. Обездоленная. Несколько дней она рыскала по барханам, пока из песчаной бури не вышел одинокий мужчина и спас ее.