Я вспоминала спарринги с Натом и грустила. Потеряла друга. Даже если он пришел, как обещал, поговорить со мной, то вместо гостиницы нашел руины. Небось уже похоронил меня мысленно. А я в это время бессовестно дрыхла в кабинете лекаря Вестрама.

Дэйниш явился около пяти, перекусил наскоро, и мы засобирались. На том, чтобы купить одежду за свои деньги, я настояла. Взамен милостиво позволила Дэйнишу осчастливить меня нужными книгами — «будем считать, что это твой подарок мне на день рождения». Дэй посмотрел на меня странно, но ничего не сказал. Уже потом я узнала, что день рождения в этом мире праздновать не принято. После прогулки у меня появились еще две пары штанов, несколько рубашек, нижнее белье — Брина меня снабдила только одной парой трусиков, но это и хорошо, поскольку мои вкусы несколько не совпадали с ее выбором. Еще я стала счастливой обладательницей недавно изданного учебника по истории империи, еще одного — по всемирной истории, а также толкового пособия по географии.

Еще одна проблема, которой я озадачила Дэйниша, — место для тренировок. Занятий в комнате мне было категорически недостаточно. Следователь обещал подумать.

— Дэй, — подала идею я, — есть же место где тренируются ваши сотрудники. Может, ты смог бы там договориться, чтобы меня пускали поупражняться в свободные часы?

— М-м-м… Я не уверен.

Ему не нужно было это озвучивать, чтобы я поняла — дело не в том, что туда нельзя привести постороннего, а в том, что он не хочет опозориться, выпуская на рабочей площадке необученную мелочь вроде меня. В мои умения, судя по всему, не особо верил.

— Дэй, тебе необязательно говорить, что ты привел крутого бойца. Просто твоему подопечному захотелось побаловаться, а ты не стал отказывать. Как тебе такой расклад?

Такой расклад господина следователя устроил. Все-таки мальчики — такие мальчики…

На следующий день у меня была работа. Я решила оставить себе время на подготовку к экзаменам и тренировки, поэтому договорилась на неполный рабочий день. Я должна была помогать в больнице тридцать часов в декаду за и получать за это полтора золотых. Для начала вполне недурно, на мой взгляд. Четыре с половиной арса в месяц, притом, что у Дэйниша я живу на всем готовом, — это великолепный старт. Плюс бесценный опыт, который мне, несомненно, пригодится в моей прошлой-будущей профессии. Ну да, я уже изучила список предлагаемых школой специальностей и пришла к выводу, что целительство — самый подходящий для меня вариант. Дело в том, что при моем уровне дара — проявленном четвертом, как я полагала, не будем говорить о перекрытом ритуалом потенциале, — мне были доступны далеко не все факультеты. Отпадала боевая магия, за пределами возможностей оставался факультет магии правопорядка, на котором готовили работников соответствующих органов, будущих следователей и дознавателей. Оставались предметная магия (артефакторика), природная магия, алхимия, прикладная некромантия, которую чаще всего рекомендовали в качестве дополнительной специальности следователям и боевикам, и целительство. Выбор скуден. Возиться с амулетами или колбами — не мой профиль, как и битвы за урожай. А медицина — да. Люблю и умею. А магия, пусть даже такая хилая, существенно расширяет мои прежние возможности.

Правда, как выяснилось, «расширяться» тоже с умом надо. Буквально на второй мой день в лечебнице доктор Вестрам позвал меня в приемную и предложил залечить с помощью магии рану на предплечье пациента. Я поняла, почему он решил провести эксперимент именно на этом больном — всерьез навредить здоровью дюжего мужика я едва ли смогла бы. Впрочем, с ранами я уже работала, и Вестрам об этом знал, так что не особенно беспокоился. Вероятно, это был именно урок, потому что с раной я справилась, но после сеанса сползла по стеночке на пол, не будучи в силах двинуть ни рукой, ни ногой. Лекарь выпроводил повеселевшего пациента, обернулся ко мне, поднял, усадил на стул, влил в глотку что-то густое и сладкое и смерил строгим взглядом.

— Детка, ты, конечно, молодец, но кто тебе сказал, что при лечении тела ты должна обращаться непосредственно к физической материи?! Учись смотреть на ауру и работать с энергетической оболочкой. Потому что твои методы — чистейшее самоубийство, ты даже не в состоянии контролировать расход силы. Между тем, с раной ты могла бы справиться куда менее затратно.

С того дня Вестрам брал меня на все обходы и осмотры, показывал, как отображаются на тонком слое физические недомогания. Понятно, что моего вмешательства в ауру пациента он пока не допускал, но зато я могла наблюдать, как работает сам лекарь, и учиться.

Училась я и дома — корпела над книжками, медитировала, работала с энергиями.

Дэйниш как-то застал меня за этим занятием и высказался в том духе, что я могла бы и не заморачиваться, таких умений при поступлении в школу никто от меня не потребует. Пришлось объяснять непонятливому, что для меня прокачка каналов — элементарно вопрос выживания. Следователь помрачнел. Он словно бы все время забывал, что перед ним не просто девочка-подросток, а человек, поставленный в очень жесткие условия. Взрослый человек, хорошо знающий, что и как он должен делать.

Через пару дней Дэйниш отвел меня на полигон, где тренировались его коллеги, а также городская стража. Последние как раз преодолевали полосу препятствий. Я полюбовалась издалека на извазюканных в грязи мужиков, подумав, что мне такое развлечение покуда не под силу, и отправилась на тренировочную площадку.

Пока я последовательно выполняла разминочный и боевой комплексы, на площадке собрались зрители. Когда я взяла в руки нунчаку, зрители подобрались поближе. В основном это были молодые парни — по всей вероятности, стажеры, хотя и парочка старых служак поглядывала с интересом.

— Эй, пацан, — решился один из зрителей, — а слабо с этой штукой против меня. Я безоружным выйду.

— Этой штукой я из тебя мозги вышибу. И подозреваю, меня за такое по головке не погладят.

— Да ла-а-адно! — отозвался парень.

Дэйниш тем временем демонстративно смотрел в другую сторону, делая вид, что не имеет ко мне никакого отношения.

— Давай без этого, — я отложила оружие, — просто разомнемся.

Парень переглянулся с товарищами, словно призывая их в свидетели: мол, все видели, он сам напросился.

Схватка была недолгой, своего соперника я уложила на площадку за считанные минуты. Не потому что сильнее, просто он меня всерьез не воспринимал, потому и поплатился.

Дня через два я вернулась на площадку уже сама, меня уже знали и потому пропустили без сопровождения Дэйниша. И потом приходила уже регулярно — разминалась, отрабатывала стойки и удары, неизменно собирая вокруг себя группки зрителей. И всякий раз находился спарринг-партнер, с которым можно было сойтись в схватке к обоюдному удовольствию. Я буквально чувствовала, как крепнет мое тело, оно было уже не просто моим, оно становилось инструментом, который надо просто довести до совершенства — и владеть. Владеть собой — это, оказывается, неимоверно интересно. И понимать выражение можно в разных смыслах.

А потом внезапно настал день, когда нужно было подавать документы в школу.

Подавать документы — это, конечно, громко сказано. Как мне объяснил Дэйниш, от меня требовалось прийти утром к воротам школы вместе с другими абитуриентами, выстоять очередь в секретариат и получить номерок с указанным временем, когда мне надлежало явиться для проверки уровня дара.

В назначенный час у ворот собралась разномастная толпа. Если бы все это множество людей запрудило улицы, столице пришлось бы несладко. Но Высшая Школа Магии была расположена за пределами городских стен. Правда, и сам Лербин давно перерос свои старинные границы, однако возле школы никто не строился, поэтому места перед воротами было достаточно для всех.

В ворота запустили всех сразу в половине десятого утра. Я осторожно переждала основную волну — вместе с несколькими десятками таких же благоразумных — и шагнула на территорию школы. Огляделась. Чем-то мне все это напоминало санаторские корпуса из моего детства.