— Билл! Ну, Билл! Прекрати! – кричал Густав.

— П-прости, – едва выговорил Билл. – Я приеду обязательно, просто не могу пропустить такое событие.

— Жду тебя, мелкий, – усмехнулся Густав. – Ладно, пока, позвоню тебе через пару дней. А ты развлекись пока.

— Обязательно! Пока, Густ.

Положив трубку, Билл снова уютно устроился под одеялом и быстро уснул с улыбкой на губах – Густав смог поднять ему настроение и отвлечь от мыслей о собственной неудачной семейной жизни.

Томас бродил по залу, то и дело останавливаемый деловыми партнерами для разговора. И каждый из них считал своим долгом спросить, где его очаровательный супруг. Том натянуто улыбался и врал что-то о поездке к дальним родственникам в Австрию. К тому же молодой бизнесмен чувствовал на себе взгляд отца, не суливший ничего хорошего.

— Том, – Йорг все же подошел к сыну. – Где Билл?

— Пап, – молодой мужчина пытался выглядеть как можно более убедительным. – Все под контролем. Билл скоро вернется.

— Я спросил, где он, – повторил Каулитц-старший.

— Он в Венеции, – Том сказал последнее известное место пребывания беглеца, которое ему сообщили нанятые сыщики. – Там у него есть друзья, которые начали проект по изучению творчества местного художника, и Билл решил задержаться там и помочь.

— Знаешь, мне с трудом в это верится. Раньше Билл не хотел уезжать от тебя хотя бы на день, а сейчас спокойно путешествует и не собирается возвращаться… Я не буду сейчас выяснять, правду ли ты мне говоришь, думаю, со временем и так все станет понятно, – Йорг развернулся и отошел от сына, оставив Тома в задумчивости.

Глава 8.

— Почти двое суток Билл отсыпался, пытаясь восстановить силы после путешествия, вынуждено совершенного в невероятном темпе. Он практически не вылезал из постели, только один раз спустившись на первый этаж, где располагалась небольшая булочная.

Юноша наслаждался покоем, а вечерами, закутавшись в теплый белый плед, взятый с дивана в гостиной, выходил на небольшой балкончик, обрамленный коваными перилами, и любовался видом из окна, который был поистине потрясающим – прямо за окном находилась набережная, вымощенная серым камнем, и огромный мост, ведущий на другую сторону Сены. А вдалеке, как огромная новогодняя елка, возвышалась Эйфелева башня, на вершине которой располагался огромный вращающийся прожектор, который один из друзей отца метко назвал «Оком Мордора», чем довел почти до истерики всех присутствующих вокруг в тот момент.

Только к вечеру третьего дня после приезда, Билл почувствовал в себе силы заняться необходимыми делами, которые уже просто нельзя было откладывать. Во-первых, он хотел, наконец, привести в порядок свою прическу – юноша каждый раз вздрагивал, когда ловил собственное белобрысое отражение в зеркальных поверхностях. Билл, конечно, хотел замаскироваться, но и дальше ходить в образе трэш-модели или пятнадцатилетнего панка с плохим вкусом, он не желал. Вторым пунктом необходимых дел стал поход в магазин – Биллу понравилась пышная выпечка, но он сомневался, что ей можно заменить нормальную еду. Также юноша собрался пройтись по магазинам и купить немного вещей – те, что он взял с собой в дорогу, к его удивлению, изрядно пострадали – на куртке красовалось пятно от краски, от ремня отлетела пряжка, а подошвы его обуви не выдержали пеших прогулок по городам Европы.

Билл довольно часто бывал в Париже, когда отец был жив и еще принимал активное участие в разных исторических исследованиях. Но на данный момент огромное количество знакомых в этом чудесном городе не казалось юноше преимуществом – его могли узнать в любой момент. Единственное, на что рассчитывал Билл в этих условиях – темные очки и головные уборы (юноша не был готов и дальше жертвовать собственной психикой, оставаясь блондином). К тому же его редко принимали за иностранца – Билл говорил по-французски с едва заметным акцентом, и, обычно, жители Парижа думали, что он приехал из провинции Шампань или Коньяк, где выговор немного отличался от столичного, и только самые проницательные иногда спрашивали – «Вы немец?».

Достопримечательности Парижа не очень интересовали юношу – тот так часто бывал в этом городе, что сам с успехом мог бы устраивать экскурсии, так что непреодолимой тяги прогуляться Билл не испытывал. Но, с другой стороны, ему еще три недели предстояло провести в этом городе, и юноша просто не представлял, чем еще себя можно занять. Сидеть в квартире, пусть и такой чудесной, Билл не мог – стоило ему хоть на минуту отвлечься от дел, как его одолевали мысли о Томе. Юноша с горечью вспоминал, как уговаривал супруга поехать в столицу Франции на выходные, желая устроить для любимого романтическое путешествие, а тот отговаривался занятостью на работе. «Теперь я знаю, что это была за работа» — болезненно усмехнулся юноша в ответ на свои мысли.

Билл не замечал сначала, как его чувства к Тому в частности, и к ситуации в общем, стали меняться. Изначально он не чувствовал ничего, кроме боли – предательство мужа было таким неожиданно страшным, что все остальные чувства просто притупились. А потом… Билл начал понимать, что Том просто уничтожит его, если он не сумеет освободиться. Вслед за этой мыслью пришло желание бежать – и не столько от физической угрозы, сколько от собственного мазохистского желания быть с Томом во что бы то ни стало.

С самого начала их отношений Билл отдавал Тому всю свою любовь, даже не задумываясь, что не получает взамен и десятой доли отданного. Теперь, глядя сквозь призму времени, юноша замечал все те сигналы, говорящие о том, что не все так чудесно, как представлялось, но он, ослепленный любовью, застлавшей его глаза непроницаемой пеленой, пропускал все это мимо своего внимания. Ласка, нежность, страсть – Билл теперь не знал, что из всего, существовавшего в его отношениях с Томом, было не притворным. Муж никогда не был груб или жесток в постели, всегда заботился о том, как себя чувствует Билл. «Всегда?.. А всегда ли?» — внезапно пронеслось в сознании. Один единственный раз, воспоминания о котором Билл тогда предпочел похоронить под огромной лавиной невероятных ощущений от страстных ночей в объятиях супруга.

*прошлое*

Билл поднялся с кровати и накинул легкий красный халат, направляясь в ванную. Том ушел уже минут двадцать назад, сказав, что ему в глаз попала соринка. Если быть честным, юноша ему не очень-то поверил – карие глаза мужа были вполне ясными, но какими-то злыми. Билл попытался отвлечь Тома, лаская легкими поцелуями любимое лицо, но молодой бизнесмен отстранил его и придумал это странное оправдание, позволившее ему скрыться от брюнета.

Дверь в ванную оказалась чуть приоткрытой, и юноша увидел, что Том стоит, облокотившись ладонями о каменную столешницу, и напряженно вглядывается в собственное отражение. Билл открыл дверь и облокотился плечом о дверной проем, наблюдая за мужем, который заметил его присутствие.

— Почему ты не спишь? – чуть резко спросил Томас.

— Не могу уснуть без тебя, – спокойно ответил юноша, не понимая, что происходит. Том был в каком-то взвинченном состоянии, и Биллу очень хотелось успокоить любимого.