Я была согласна с тем, что Картеру нужно стать более уравновешенным. Но с тех пор, как он очутился в доме Комстоков, он казался мне более спокойным, чем раньше.

Не так ли?

Когда повозка выехала на дорогу, Картер оглянулся. Оттуда, где я стояла, его взгляд показался мне задумчивым. Тоскливым.

Я нахмурилась. Мы старались периодически наведываться в семьи, которые усыновили наших детей, но на это не всегда хватало времени. Давно ли Хейзел общалась с Комстоками? Если да, мне нужно было внести визит к ним в первую строку списка.

Утренняя овсянка бурлила в кастрюле, а из духовки доносился соблазнительный аромат свежего хлеба. Был понедельник, а значит, сегодня мы встретимся с Виолой и в нашем Доме начнется новая эпоха. Произойдет смена сезона – словно суровая стужа за окном уступит место теплой нежности весны. К июлю мы забудем о зиме. И точно так же скоро всем будет казаться, что я уже долгие годы руковожу приютом, как будто так было всю жизнь.

По крайней мере, я очень на это надеялась.

– Ты сегодня рано, – сказала миссис Фор, помешивая овсянку. От поднимавшегося пара ее щеки покрылись румянцем. – Волнуешься из-за новой девочки?

– Не особенно, – ответила я.

Налив себе кофе, я отхлебнула глоток в надежде, что это успокоит мой желудок, в котором бурлило от беспокойства из-за Миранды. Я молила Господа о том, чтобы она проскользнула в дверь, как это бывало каждую неделю. В первый рабочий день Виолы я должна была быть рядом с ней и вводить ее в курс дела, а не мыть полы и стены, готовясь к прощальному приему в честь Хейзел.

Я подняла голову повыше и заставила себя набраться смелости и терпения. Независимо от того, что решила Миранда, я приму этот вызов и справлюсь.

Поставив чашку, я присоединилась к миссис Фор и стала помогать ей накрывать на стол к завтраку.

– Миранда в субботу вам ничего не говорила?

– О чем?

– Не знаю. Что-нибудь необычное.

– Не припомню.

Я отнесла миски и ложки в столовую, затем достала большой таган для горячей кастрюли с овсянкой, чтобы поставить его на рабочий кухонный стол. С завтрашнего утра это будет делать Виола. Меня уколола мысль о том, что теперь я буду проводить меньше времени с детьми. Но всем придется привыкнуть к новому порядку. И мне в том числе.

Вскоре прибыли Виола с матерью. Они отправились обустраивать комнату девушки, в то время как гостиную наводнили голодные дети. Миранды все еще не было. Я постаралась не обращать внимания на огорчение, хотя и знала, что все произойдет именно так: никаких объяснений и заявлений об увольнении, просто отсутствие.

Я собрала пустые миски. Мои руки дрожали – я все еще кипятилась по поводу Миранды. Затем я отправилась в кухню.

– Миссис Фор, мне понадобится…

Боковым зрением я уловила движение и обернулась. Позади, в конце коридора, суетилась Миранда, снимая старенькие варежки. У нее стучали зубы от холода. Сняв наконец рукавицы, Миранда сунула их в карман пальто и метнула на меня быстрый взгляд. Затем она села и придвинула к себе миску овсянки, которую миссис Фор едва успела поставить на стол.

Я улыбнулась горничной, не разжимая губ:

– Рада видеть тебя сегодня утром, Миранда.

Она вздернула голову. Ложка застыла в воздухе.

– Я не опоздала.

– Я об этом и не говорила. Просто я… удивлена, что ты пришла.

Миранда прищурилась:

– Почему?

Я пожала плечом.

– После нашего субботнего разговора я не совсем понимала, что ты будешь делать дальше.

Ее ложка со стуком легла на стол.

– Вы думали, я уволюсь? – Миранда покачала головой. – Вы ведь ничего обо мне не знаете.

– Мисс Силсби, – обратилась ко мне, войдя в кухню, Виола.

Она выглядела свежей и энергичной.

– Называй меня просто Сэди, – ответила я.

Юное лицо Виолы просияло от восторга, словно я протянула ей блюдо с золотыми слитками. Она действительно была очень молодой. Интересно, казалась ли я такой же Хейзел, когда впервые вышла на работу в качестве ее помощницы? И если буйная, горячая молодость Виолы так глубоко поразила даже меня, то что испытывали миссис Фор и Миранда при виде этих медовых кудрей и огромных глаз?

Я прочистила горло и сказала:

– Миранда, миссис Фор, знакомьтесь. Это Виола Браун, моя новая помощница.

Миссис Фор охнула. Миранда хмыкнула. Все было именно так, как я и ожидала.

Я пожала Виоле руку, моля Господа о том, чтобы с ней было работать легче, чем с Мирандой, и чтобы вскоре я смогла считать ее близким другом.

В полдень следующего дня дети вернулись из школы, и после того как Лили Бет проглотила кусок хлеба, я тут же одела ее потеплее. Заботу об остальных я предоставила Виоле – ей нужно было научиться обходиться без меня.

Хейзел не одобряла моего желания отвести Лили Бет к доктору Лоусону, но я должна была использовать любой шанс. Мне необходимо было узнать, можно ли излечить ее косоглазие. О деньгах за консультацию я позабочусь позже.

Подпрыгивая и напевая, мы с Лили Бет добрались до угла здания, в котором работал доктор Лоусон. По совместительству это здание было также его домом. Огромное округлое крыльцо с башенками из песчаника заставило меня подумать о сказочном дворце. В шаге от ступеней Лили Бет остановилась и попятилась. Я присела на корточки и обняла ее за крохотную талию.

– Доктор Лоусон просто хочет познакомиться с тобой, моя пчелка. Он очень хороший человек. Обещаю, что он тебя не обидит.

Я повела девочку за собой. Лили Бет не сопротивлялась. Но на ее ангельском личике появилась такая печаль, что мне и самой стало не по себе.

Мы вошли через высокие двери, которые вели прямо в комнаты, где доктор Лоусон обследовал пациентов. В крохотной передней мы сняли пальто и приготовились ждать. Но тут же открылись внутренние двери и доктор Лоусон пригласил нас в смотровой кабинет.

Он поднял Лили Бет и усадил ее на стол.

– Как дела, маленькая леди?

Взгляд девочки смягчился, удрученность исчезла.

Разговаривая с Лили Бет, доктор Лоусон внимательно осмотрел девочку – уши, нос, горло – и глаза. Закончив обследование, он распахнул двери, которые вели в его личные помещения.

– Миссис Лоусон! – позвал он. – У меня тут пациентка, которой срочно необходим хлеб с джемом.

В дверях бесшумно появилась Гвен Лоусон. Ее мягкое оживленное лицо сияло, излучая радость, когда она протянула руку Лили Бет. Стройная и элегантная, в свои сорок с небольшим – по крайней мере, так мне казалось, – миссис Лоусон выглядела гораздо моложе своих лет. Почему у них с доктором не было детей? Интересовался ли кто-нибудь, хотели бы они принять в свою семью кого-то из наших малышей?

Доктор Лоусон прикрыл двери, и Гвен Лоусон с Лили Бет остались в другой комнате, а я погрузилась в размышления.

– Она абсолютно здорова, – обратился ко мне доктор.

– Спасибо, – кивнула я. – Но меня интересует ее косоглазие.

– Оно не влияет на зрение.

– Я понимаю. Но не полагаете ли вы, что лучше все-таки исправить косоглазие? Возможно ли это вообще?

– Я бы отвез ее в Филадельфию и обратился к специалисту. Если проблема серьезная, может потребоваться хирургическое вмешательство. Но чаще всего детям в таком возрасте можно исправить зрение и с помощью очков.

У меня оборвалось сердце. У нас не было средств на поездку в Филадельфию и на консультацию специалиста. Хейзел пыталась мне об этом сказать, но я ее не послушала. Если Лили Бет можно помочь, я должна найти деньги. Как я могла сделать для нее меньше, чем было сделано для меня?

Доктор Лоусон пригладил седые волосы и, откашлявшись, продолжил:

– Позвольте мне кое с кем проконсультироваться, обратиться к знакомым. Посмотрим, что мне удастся сделать. Пока не могу ничего обещать, но не стоит отчаиваться. Может быть, мы сможем помочь девочке.

Я пожала доктору Лоусону руку и ответила на его воодушевляющую улыбку. Затем я отправилась за Лили Бет. Пока что ей незачем знать о нашем разговоре. Она была вполне удовлетворена тем, что имела. Но я хотела, чтобы она обрела то, о чем пока что даже не представляла. Например, глаза, над которыми никто не будет подшучивать и которые не отпугнут потенциальных приемных родителей.