«Пустынный свет, спокойный и простой…» Пустынный свет, спокойный и простой, Течет вокруг, топя и заливая. Торжественной последней полнотой Напряжена душа полуживая. Плывут первоцветущие сады, Пред слышится мелодия глухая, И вот не Кровь, но безымянный дым Бежит во мне, светясь, благоухая. Земля покачивается в убогих снах, В тишайшем облаке пустыни безвоздушной Неупиваемы тепло и тишина, Смиренье дел природы простодушной. «…Протяжный звон песка…» …Протяжный звон песка И горький зной земли обетованной… Да будет вам стопа моя легка, О, кости гулкие прошедших караванов. Благослови, творящая рука. Благослови единожды и дважды — Я до конца дошел, не расплескав Любви, смирения и жажды. «Как рассказать, что той просторной ночью…» Как рассказать, что той просторной ночью Шел в пустоте — земной катился шар, И слышалось, как рвется и клокочет Земная раскаленная душа? Кричала в ночь невидимая птица, И шла земля — покорно, чуть звеня… И мне почудилось: ей плыть меж звезд, кружиться, Чтоб в свет и тьму нести-кружить меня. Как рассказать, что той простою ночью Меня томили воздух и покой? Стоял, забыв — чего Хозяин хочет, И был печален, и дышал тоской. «Подумать только, сколько есть людей…» Подумать только, сколько есть людей, Которых в этой жизни мы не встретим По лености, по грубости своей, Из-за имен, глаголов, междометий. И сколько их, которых в этот час Бог знает где — поблизости, быть может Такая ж греет радость, что и нас, И то же слово трудное тревожит. Сообщники безвестные мои, Быть может вы сейчас со мною рядом На том же страстном гибнете пути Без веры и надежды на награду! И вот, когда-нибудь, в полях иных, В непоказуемом премудром свете, Мы незнакомцев городов земных Нечаянно и благодарно встретим. И лишь тогда, с великой высоты На мир земной невозмутимо глядя, Узнаем переулки и мосты И городской знакомый чахлый садик… И мы поймем в тот дружелюбный час Мы с поздним сожалением узнаем, Что в ночи одинокие не раз Одна вела нас улица ночная… Когда опустошен и одинок — Непоправимо, горестно — был каждый, Незримый брат (то видел только Бог!) Томился той же пустотой и жаждой. Испытание I. «Я занимался бренными делами…» Я занимался бренными делами И бился в дрожи суетных минут, Когда меня овеяло крылами И трижды протрубило: «Давид Кнут». О, стыд! Во тьме нога с ногой боролась, Со мной играла милая моя, Когда позвал меня суровый голос И возвестил мне: «Сын мой, это — Я». — Оставь сей мир! Мной суждено иначе. Оставь заботы недостойных дел, Благодари: иной тебе назначен Возвышенный, благой, мужской удел. — Возьми в охапку хлам земного дома, Все радости, все горести твои, Все, чем жива, утешена, ведома Слепая жизнь — в геенны и раи. — Подъемли груз бесстрашными руками, Возьми с собою нож, огонь, дрова И понеси на жертвенные камни, Где — прах и соль, где выжжена трава… — Там все, чем тщетно тешишься ты ныне Все скудные дела твоей земли, Ты обложи пылающей полынью И преданно и твердо заколи. — За тот удар, за дым, за горечь муки — За нищий крик сгорающей трухи — Узнаешь край, где нет любви и скуки, Услышишь бесповторные стихи. — Ты обретешь ту праведную землю, Где легок хлеб, где маслины в цвету. Там в воздухе прохладном звуки дремлют, Там спит пчела — и птица — на лету. — Где благодать пустыню оросила — Босой стопой ты ступишь не спеша… Такого счастья даже не просила — Не смела! — ненасытная душа. — Повеют ветры с тихих океанов — И вот — летят крепительные сны, И вот — поют высокие органы Блаженной, плодотворной тишины. — Так будешь жить в гармонии безбрежной, Так будешь чтить обетованный лад. И слушать звук, и ждать его прилежно, И умножать великолепный клад". …И я упал на дрогнувшую землю, И зашаталась огненная синь! — И ужаснувшись, крикнул в тьму: приемлю. Аминь. II. «Дрогнули кедровые поленья…» Дрогнули кедровые поленья, Треснули — и зажглись! Металась в последнем плене, Зверем билась жизнь. Завертелся огонь над страдалицей, Прыгал, взлетал, сползал, Кусал мне лицо и пальцы, Дымом колол глаза… О, эта — в багровом молчании — Неравная борьба! И в богохульном отчаяньи, С молитвою на губах, Я на корчи, на вопли, на муку, На эту мольбу и дрожь Занес тяжелый нож. Дрогнула твердь, Обрушиваясь в гром и тьму. Вихрь рванул мою руку! В огненном треске, в дыму, В запахе горелой кожи, На миг Зажегся лик Божий. Железная смерть Со свистом упала в кусты. Господи, Ты! |
