Что дать тебе, - Рамина или рай", -

Рамина изберу, клянусь я ныне,

Рай для меня - в возлюбленном Рамине!"

Решил Виру, что надо перестать

Пред нею бисер без толку метать.

Сестру покинул, чувствуя тревогу,

Дела обоих поручая богу.

Лишь солнце покатилось в нужный срок,

Как будто мяч рукой толкнул игрок,

Шах самых знатных кликнул поутру,

Чтоб на ристалище начать игру.

На левой стороне был царь царей,

Он двадцать возглавлял богатырей,

И у Виру на правой стороне

Отважных - двадцать, каждый - на коне.

На стороне царя - Рафед, Рамин,

На стороне Виру - Аргуш, Шарвин.

Средь игроков немало ты найдешь

Сановников, воителей, вельмож.

Взметнулся мяч, - игра кипела бурно,

Его подбрасывали до Сатурна!

В тот день за превосходную игру

Хвалили все Рамина и Виру.

Они средь игроков искусных, славных

В игре с мячом себе не знали равных.

С дворцовой крыши, засверкав зарей,

Вис любовалась ловкою игрой, -

Рамина, брата видела успех:

Они понравились ей больше всех.

И на душе ей стало тяжело,

Лик побледнел, нахмурилось чело.

Как в лихорадке задрожала Вис, -

Так на ветру трепещет кипарис.

Как бисер, на глазах блеснули слезы,

Ланит прелестных увлажнились розы.

Сказала ей кормилица умильно:

"Ужели ты пред сатаной бессильна?

Зачем с душой своей ведешь борьбу?

Зачем ты жалуешься на судьбу?

Иль ты не дочь Шахру, дитя Карана?

Твой муж - Мубад, Виру - твоя охрана!

Иль ты - не наша Вис, мечта великих?

Иль ты не солнце средь месяцеликих?

Иль ты не стала госпожой Ирана?

Хозяйкой, славой и душой Турана?

Вступаешь, как владелица, в Иран,

Твоим подножьем стелется Туран!

Тебя ревнует солнце, а луна

К тебе, красивой, зависти полна.

Твоей самодержавной красотой

Пленен Рамин, красавец молодой.

Пройдет любая боль твоя, кручина,

Как только ты посмотришь на Рамина!

Ему земля желает покориться,

А ты - луна, ты для небес царица.

Зачем же плачешь, бога упрекая,

Что дал тебе, живой, - блаженство рая?

Не смей роптать на бога. Учит опыт,

Что до беды доводит этот ропот.

Чего ж еще желаешь ты от бога?

И так ты получила слишком много:

Богатство, прелесть, молодость и власть,

И юноши пленительного страсть!

Чего ж еще ты хочешь, с сердцем споря?

Желать сверх меры - значит жаждать горя!

Опомнись. Жребий свой благослови

И наслаждайся радостью любви.

Бесчувствием не огорчай Мубада,

Равно и брата обижать не надо.

Обиды - капли влаги - хлынут скопом,

И дождь обид окажется потопом!"

Сказала Вис, душиста, как весна,

Светла, как солнце, как платан, стройна:

"К чему твоя пустая болтовня?

Кто ж добывает воду из огня?

Давно известно знатокам войны:

Легко на бой смотреть со стороны!

Давно известно слово золотое:

"Нам горе не дано понять чужое."

Я - пешая, ты - скачешь на коне.

Так можешь ли понять, как трудно мне?

Смертельно я больна, а ты здорова, -

Здоровый может ли понять больного?

Мой муж - владыка всех земных держав,

Но у него дурной и злобный нрав.

Такие свойства нам противны в муже,

Но горе, если он и стар к тому же!

А если будет мать со мной грозна,

Тот гнев - чужая для меня казна.

А если брат - как месяц в вышине,

То от него какая польза мне?

А если мой Рамин красив и строен,

То он любви, обманщик, недостоин:

Сама ты знаешь, он сладкоязык,

Но верным быть любимой не привык.

Послушаешь его, - уста, как мед,

Распробуешь его, - он горький плод!

Сто обо мне грустят, сто влюблено,

А друга одного мне не дано!

Есть у меня любовник, брат, супруг,

Но я в огне - и никого вокруг!

Мужья у прочих женщин не такие,

И у других - любовники другие.

Что мне такой любовник иль супруг?

От них в душе лишь горе и недуг.

К чему мне таз от вражеских щедрот?

В него мою же кровь мой враг сольет.

Не будь судьба так жестока со мной,

Виру была б я верною женой.

Не зналась бы с Рамином и Мубадом,

С друзьями, что стоят с врагами рядом!

Один со мной - как язва в сердце хрупком,

Другой со мной - как молот с тонким кубком.

У одного язык и сердце - розны,

А у другого то и это - грозны."

Прекрасен Хорасан - цветущий край.

В нем, счастьем наслаждаясь, пребывай!

Кто знает пехлеви, тот переводит

"Хор" и "асан" словами: "Солнце всходит".

Ведь "Хорасан" есть "Солнечный восход":

В Иран и Парс оттуда свет идет.

Названье значит: "Солнцевосхожденье",

В том крае - солнца нашего рожденье.

Его названью, славе сопричастны,

В нем реки, нивы и сады прекрасны!

А город Мерв особенно хорош:

Он, как весна душистая, пригож.

Здесь воздух свеж, природа так нарядна,

Здесь человеку дышится отрадно.

Река чудесна, как источник рая.

О, здесь обитель райская вторая!

Как только шах державный утром рано

Вернулся в город Мерв из Кухистана,

На крышу он взошел с прекрасной Вис,

С ней восседал, как Сулейман с Балкис.

Он озирал цветущие поля, -

Казалось: точно Вис, цвела земля!

Он ласково сказал жене: "Взгляни ты

На мир, что рдеет, как твои ланиты.

Взгляни на Мерв, на родники его,

На дом, на нивы, цветники его!

Подобно злату в золотой оправе,

Как сад среди садов расцвел он в славе.

Найдется ль на земле чудесней сад?

Скажи, что лучше: Мерв иль Махабад?

Что до меня, - так Мерв пышней, красивей,

Здесь даже звезды светятся счастливей.

Моя земля пленительна, как рай,

Во славу божью создан этот край.

Мах перед Мервом никнет на ветру,

Как никнет предо мною твой Виру,

Подобными богат я городами,

Такими, как Виру, богат рабами!"

Но Вис от страсти так изнемогла,

Что стала и бесстрашна и нагла:

"Сочту ли Мерв хорошим иль плохим,

О шах, вовек да будет он твоим.

А я к нему неволей привязалась,

Я, как онагр, в капкане оказалась.

Не будь Рамина у тебя в стране,

Ты б не услышал больше обо мне.

Что Мерв, что Мах - все для меня едино,

Хочу лишь видеть изредка Рамина!

В моем саду без друга - как в пустыне,

Как сад, цветет пустыня при Рамине!

Тепло мне только от его тепла,

Лишь потому еще не умерла!

Я лишь его, жестокого, люблю,

Из-за него я и тебя терплю!

Я, как садовник, развожу, сквозь слезы,

Шипы желанной розы - ради розы."

Глаза у шаха кровью налились,

Когда ответ услышал дерзкой Вис.

От гнева запылал властитель стран,

А щеки были желты, как шафран.

От ярости душа его горела

И, словно ива, трепетало тело.

Разгневался Мубад, воспламенев,

Но разум шаха был сильней, чем гнев.

Гнев, как пожар, уже грозил бедой,

Но разум залил тот пожар водой.

Поскольку был всевышний с нею вместе,

Красавица спаслась от царской мести.

Стрела и меч разят, как бог прикажет,

Тот, кто храним творцом, в крови не ляжет,

Не будет он разбит в бою со злом,

Слоном растоптан и разодран львом.

Когда судьба беде связала руки,

Красавица спаслась от смертной муки.

Она сокрылась, точно клад, в тайник,

И лишь один Рамин туда проник!

Хоть гневался Мубад, бранился шумно,

Он даже в гневе действовал разумно.