— Можешь поздравить Стасика — он будет отцом!

А дома разразился скандал.

Натальванна, оставшись без слушателей, нагрелась до вулканической температуры.

— Это не Дезинька! — отпихивала ногой собачку. — Ты мне специально подсунула шпионку. Она все записывает и передает оккупантам! Я даже в туалет не могу сходить, так она под дверью караулит!

— Конечно это не старая Дези. Это новая. Кин для вас нашел похожую.

— Это не собака!

— Это собака, но как настоящая. Чтобы вы не одна жили, а со мной и с Дезинькой.

— А твоя обезьяна с тобой жить не хочет. Поэтому ты меня и заманила, чтобы тебе дом остался. Брат-то твой не приехал, загулял.

— Ой, да работает он, скоро приедет.

— Брат приедет, а ты с гориллой гуляешь, да мужиков в дом натащила. Твой-то небось жениться и не собирается. Что живете как неродные?

— Да бросьте, Натальванна, какая разница: женились или нет? Я даже не знаю, как сейчас женятся…

— А твоя мать-то где? Небось выбросили, как дохлую собаку.

Этого Лена уже не выдержала и в слезах убежала наверх. Такую, зарёванную и несчастную, её и нашел Стасик:

— Ну здрасьти! Там бабка буянит, тут ты рыдаешь! Мне что, нафиг уйти вообще?

— Ста-асик, у нас дочка будет, — пискнула Лена, пряча лицо в подушку.

— Еще раз, здрасьти! Ты ж говорила, что у тебя все закончилось и никаких критических дней нет?

— А вот есть… То есть опять нет.

— Ты дура, что ли? То есть в этот психушник еще и младенца? Тоже орать будет. Ты чем думала? Меня спросила вообще?

— Да не думала я! — закричала Лена. — Я сама не знала! Что тебя спрашивать: ажлисс не присуждают платить алименты.

— Точно дура. Знаешь что? Пойду-ка я. Вы тут две ненормальные бабы как-нибудь сами разбирайтесь. Я к тебе переселился, думал отдохнуть от детей, ора, криков. А тут опять снова-здорова. Сплошной ор и глупости. Счастливо оставаться. В общаге только рады будут.

И ушел.

А внизу грохотала посудой Натальванна и во весь голос ругалась на ажлисс, дурака Стасика, глупую Лену и сломанную жизнь.

Но Лена приспособилась и к бабкиным выкрутасам. Чтобы меньше с ней встречаться, выскальзывала еще до рассвета завтракать в булочную. На обед и ужин покупала саморазогревающиеся упаковки с блюдами разных народов и культур — через два квартала открылась фабрика-кухня, и там каждую неделю делали новое меню. Только успевай пробовать! Днем приходили клиентки и скучать было некогда.

Нижний этаж заполонила Натальванна. Иногда у бабки случалось общительное настроение. Она звала Лену на чай и выспрашивала о здоровье. Удивлялась, что Лену не тошнит ни утром, ни вечером. Лена смеялась, что девочка растет воспитанная и тихая и никому не мешает. А сама решила, что назовет дочку Надеждой, в честь мамы, да и так. Потому что вся жизнь превратилась в сплошную надежду. Когда убежала из дома в ожидании счастья, а потом долго-долго надеялась, что найдутся мама с Сережей. А надо совсем чуть-чуть, два стандартных месяца, и родится дочурка. Потом пройдет еще маленькая капелюшка времени, освободят Сережу, и всё образуется. Просто надо немного подождать… Лена шила длинные «беременные» платья и ждала.

И наконец позвонил Кин. Посреди ночи!

— Я сейчас отвезу тебя к порталу — сможешь поговорить с братом. Там самая хорошая связь и большой экран.

Лена была готова мигом. На выходе из дома Кину пришлось ее поддержать: на террасе намерзло. Но это не страшно, днем все равно всё растает.

Флаер стоял там, где три месяца назад стоял контейнер с вещами.

Город светился в ночи и казалось, что маленькие домики расползлись от горизонта до горизонта. Лена знала, что она прилетела через портал внутри Полнолунных гор, но ничего не помнила, кроме самого пролета — на экранчике перед носом было показано, что корабль пролетел сквозь облако.

— Сережа тоже приедет к порталу? А может его отпустят, и он придет ненадолго? Это же всего один шаг — и он тут! А можно я к нему пройду?

— Нет, — Кин потянулся с места пилота и прижал к себе Лену одной рукой. — Нет, никого никуда пускать не будут. Сережа на испытательном сроке. Но через стандартный месяц все наши энергостанции начнут работать в нормальном режиме, связь уже будет постоянной, и ты сможешь разговаривать с братом сколько угодно и по своему комму. А у нас будет большой праздник — Император приедет с Благословением.

Но Лене не сиделось. Хотелось подхлестнуть катер и уже быть на месте. Хотя лететь тут всего ничего — на полдороге к деревне Риса. Даже менее стандартного часа.

Она опять не успела увидеть, где и как они влетели внутрь горы, как флаер уже пристал в громадной светлой пещере, в ряду таких же флаеров. Ажлисс снова обнял ее и повел по грубо высеченным в камне коридорам. Перед входом в туннель Лена оглянулась и сразу потерялась — на котором из этих одинаковых флаеров они прилетели?

— Я бы не нашла наш флаер…

— Это не наш, это флаер нашей области, а я просто им пользуюсь. И он отзывается на сигнал. Сюда.

Пустая яркоосвещенная комната с креслом и экраном.

— Я тут жил, когда мы тут все строили. Сядь и жди. Экран сам включится.

— Сколько я могу поговорить?

— Полчаса тебе хватит?

— Это пятьдесят минут? Да меня Сережа раньше прогонит! От столько никогда не говорит.

— Дверь оставлю приоткрытой, но тут никого нет. Вызови меня через комм, я буду недалеко, чтобы тебе не мешать.

Лена сидела и ждала. Экран осветился и там появился Глашатай. Улыбнулся и исчез вбок. А напротив стоял, опершись обеими руками на стол, молодой недовольный парень…

— Сережик?! — воскликнула Лена. — Ой, какой ты молоденький совсем! Тебя омолодили, да? А зачем? Тебе же и сорока не было! Такой был суровый дядька, а теперь младше меня!

— Здравствуй, Лена, — Сергей сел и цепко её разглядывал.

— Серкусь, перестань злобствовать. Что ты, как в гестапо прям… Сереженька, как я рада. Спасибо Кину, он тебя нашёл!

— Какое спасибо! Они маму убили, планету захватили, — Сергей потер лоб и сел, продолжая хмуриться.

— Ну что ты такое опять говоришь… Они нас спасли! Войн не будет, голода, болезней. А маме было плохо, она вон все время к папе хотела и плакала… Это я виновата, я её бросила. Но я не виновата, меня Глашатай увел. Давай не будем про тяжелое? У меня ребеночек будет! У меня дочка будет через два, нет через… представляешь? Через месяц! Я путаюсь в этих датах ещё.

— Ленка, я даж не знаю, поздравлять тебя или как. Тебя гипнотизировали? Ты отца-то знаешь?

— И не вздумай на меня наезжать! Я через месяц рожу и всё. Никто меня не гипнотизировал. И не вздумай брякнуть про «нагуляла»! Домостроевец вооруженный. Разоруженный. Тебе там оружие, небось, не дают, да? Все было по взаимному желанию. И тут всем все равно, муж или не муж, материнство — это святое! Сама рожу, сама выращу. А потом ты приедешь. У меня все твои вещи тут. И мамины. Всё-всё здесь.

— Ленка, помолчи немного. Что ты так тараторишь… Дай я просто на тебя посмотрю. Я думал, тебя нет уже. Я даже сейчас не верю. Может, ты андроид какой. И со временем ничего не понимаю, когда ты успела-то ребенка завести?

— Все просто, привыкнешь. Просто в стандартном часе сто минут, у нас тут шестнадцатичасовые сутки, а в месяце сорок дней. Стандартный месяц это почти два земных. Все и получается.

— Тебя там где держат?

— Ой, да ну тебя совсем! — Лена всплеснула руками, вскочила, покружилась перед экраном и снова села. — Дикий ты, как был, так и есть. Хоть и молоденький. Нигде не держат, где хочу, там и хожу. Я шить научилась. Видел? Это платье сама сшила.

— Ага, как матрешка на чайник…

Лена в полный голос засмеялась:

— Ага, Сережка! Дом у меня свой. Все вещи наши у меня сохранились, только вот зайца потеряла…

— Вот твой заяц, — Сергей вынул из кармана и посадил перед экраном ядовито-розовую игрушку. — Тоже новенький.

Ристел был счастлив. Всё бежало, как забавные механические часики отца, которые он еще в детстве научился разбирать, собирать и настраивать. Колесики крутились, рычажки щёлкали, каждый зубчик падал в заранее заготовленную ямку. Двигался сложный механизм, который создал он сам! Его собственные часы, механизм его личной победы. Он докажет, что он — личность, а не арн из стаи! Не безмозглое колесико.