Но вам нет оснований опасаться: мы будем приближаться к Земле под очень малым углом, с тем чтобы медленно погашать нашу скорость в верхних, разреженных слоях атмосферы. Однако с уменьшением скорости должен наступить и такой момент, когда ракетоплану будет необходимо перейти на планирующий полет, чтобы не разбиться. Поэтому при посадке у нашего ракетоплана автоматически выдвигаются металлические крылья. Площадь их должна постепенно расти с уменьшением посадочной скорости. Как видите, при приземлении у нас, пожалуй, будет значительно больше забот, чем при взлете. К тому же планирующую машину необходимо на малой работе двигателя посадить не где-нибудь, а на нашем подмосковном ракетодроме. Поэтому перед завтрашним днем я желаю вам отдохнуть как следует.

— Хорошо, я сейчас засыпаю, — согласился я с пилотом. — Однако разрешите задать вам последний вопрос. Скажите: вот мы с вами посетили этот остров на космическом корабле, реактивный двигатель которого работает на жидком горючем, — приходилось ли вам летать на ракетах, двигатели которых используют энергию ядерного распада — атомную энергию?

Приподняв голову над подушкой, пилот рассмеялся:

— Этот вопрос задают мне почти все пассажиры, совершающие свой первый космический рейс. Такие ракеты уже существуют, хотя мне, пилоту, так сказать, ближнего действия, приходится пока что летать на жидкостном топливе. Однако учтите, что вопрос об использовании атомного горючего в космонавтике не так уж просто решается, как это может показаться с первого взгляда. Сейчас я поясню вам, почему это так. Казалось, в ракетах проще всего использовать для создания реактивной тяги непосредственно поток продуктов ядерного распада. Температура этих продуктов чрезвычайно велика, однако удельный вес их весьма мал. Значительную тягу в атомном двигателе создать они не могут. Поэтому конструкторы атомных реактивных двигателей пошли пока что по другому пути — по пути использования колоссального тепла, выделяемого при ядерном распаде. Это тепло служит для нагревания жидкости, истечение раскаленных газов которой и создает значительную реактивную тягу, превышающую ту, которую мы имеем в обычных жидкостных двигателях.

В этом случае атомный реактор как бы заменяет камеру сгорания реактивного двигателя. А рабочей жидкостью двигателя может быть, например, тяжелая вода, которая не поглощает нейтроны, образующиеся при атомном распаде.

В такой ракете, использующей тепло атомной установки для нагревания жидкости, можно получить скорость истечения газов порядка одиннадцати километров в секунду. Как видите, это совсем не плохо даже в сравнении с мотором нашей ракеты.

Такие двигатели уже получили широкое распространение в космонавтике…

Пилот замолк. Потом он повернул свое непривычно легкое тело на бок, и вскоре я услышал ровное дыхание товарища. Он заснул. Заатмосферные полеты стали уже обыденным явлением в его жизни. Но я не мог спать. Волнение не покидало меня. «И это уже сегодня, — думал я. — А что произойдет завтра, в ближайшие дни, годы?..» Наконец усталость пересилила, и я тоже закрыл глаза.

Дорогой друг!

Вот мы и возвратились с тобою из нашего путешествия. Многое пройдено, много увидено. А ведь мы познакомились всего лишь с несколькими участками науки и техники завтрашнего дня. Во многих местах мы так и не успели с тобой побывать.

Ты спросишь меня: «Что же это — завтра? Или все это просто придумано тобою?» — «Нет, — отвечу я, — то, о чем я рассказал, — это зачастую даже не завтра, это, вернее, уже сегодня».

Наука и техника нашей родины могущественны и талантливы. Все технические проблемы, если они нужны народу, нужны родине, безусловно будут решены и претворены в жизнь.

Взгляни, как бурно весь наш народ приступил к воплощению в жизнь великих строек, предначертанных нашим гениальным строителем коммунизма товарищем Сталиным!

Представь себе: в 1952 году мы уже сможем плыть по Волго-Дону из Черного в Каспийское море. В 1957 году сможем совершить путешествие по трассе Главного Туркменского канала от Красноводска до Аральского моря.

Я не знаю, через сколько лет сможем мы проплыть дальше на глиссере через Сибирское море к Северному Ледовитому океану, но в том, что когда-нибудь это будет, я не сомневаюсь.

Возможности в нашей стране столь велики, что в настоящее время уже нет таких практических задач, которые нельзя было бы разрешить огромным человеческим коллективом.

Вспомни, мы начали путешествие с поездки на высокочастотном электромобиле. В одном из московских институтов я уже ездил на вечемобиле конструкции лауреата Сталинской премии доктора технических наук Г. И. Бабата. Это еще маленький участок дороги, но он уже дает нам право говорить о контурах грядущего.

Мы посетили с тобою командный пункт Единой высоковольтной сети, управляющий на расстоянии всеми электростанциями Союза.

Работа многих электростанций в нашей стране уже сейчас полностью автоматизирована.

Я сам видел, как Угличская гидростанция, находящаяся в ста пятидесяти километрах от Москвы, запускалась, управлялась и останавливалась из столицы простым нажатием кнопки.

При мне Перервинская гидростанция, построенная на канале имени Москвы, автоматически рапортовала в столицу о своем состоянии. На станции не было в это время ни одного человека — дверь ее была на замке, а станция сама человеческим голосом рассказывала в телефонную трубку о количестве включенных генераторов, об их нагрузке и мощности.

Мы знакомились с подземной газификацией угля. Наши инженеры вплотную приступили к практическому опыту газификации за несколько лет до войны.

Одна из действующих установок на протяжении многих лет уже эксплуатирует мощный горизонтально расположенный пласт. Она уже обеспечила по сравнению с надземной газификацией значительный рост производительности труда.

Новые способы извлечения земных богатств — не за горами.

Я провел тебя по цехам автоматического завода будущего. Сегодня уже работает несколько таких заводов по изготовлению автомобильных деталей, впервые в мире созданных группой советских инженеров.

Уже воплощена в жизнь проводимая под руководством академика И. П. Бардина проблема кислородного дутья в доменном и мартеновском процессах.

Работы энтузиастов этого дела были отмечены Сталинской премией.

Многие звенья описанного мною процесса непосредственного восстановления железа из руды, а также задачи конструирования сталей у нас разрешены.

Еще десять лет тому назад начала действовать в нашей стране первая машина для непрерывного литья металла. Применение этой машины позволило более чем в полтора раза уменьшить площадь литейного цеха, намного сократить потребность в рабочей силе, улучшить условия труда литейщиков.

Уже летают вертолеты разных конструкций на авиационных праздниках Москвы. Конструкции этих удивительных машин разработаны советскими людьми: академиком Юрьевым, инженерами Братухиным, Камовым и другими.