1951 Признание Я не пишу давно ни строчки Про малый срок весны любой; Про тот листок из зимней почки, Что вдруг живет, полуслепой; Про дым и пух цветенья краткий, Про тот всегда нежданный день, Когда отметишь без оглядки, Что отошла уже сирень; Не говорю в стихах ни слова Про беглый век земных красот, Про запах сена молодого, Что дождик мимо пронесет, Пройдясь по скошенному лугу; Про пенье петушков-цыплят, Про журавлей, что скоро к югу Над нашим летом пролетят; Про цвет рябиновый заката, Про то, что мир мне все больней, Прекрасный и невиноватый В утрате собственной моей; Что доля мне теперь иная, Иной, чем в юности, удел, — Не говорю, не сочиняю. Должно быть – что ж? – помолодел! Недаром чьими-то устами Уж было сказано давно О том, что молодость с годами Приходит. То-то и оно. 1951 «Весенний, утренний, тоненький…» Весенний, утренний, тоненький Ледок натянуло сеткой, Но каплет с каждой соломинки, С каждой ветки. Поет по-зимнему улица, Но свету – что летним днем. И, как говорится, курица Уже напилась под окном. И звонкую, хрупкую, Набравшись силы в ночи, Чуть солнце – уже скорлупку Проклюнули ручьи. Весна сугробы подвинула, Плотнее к земле примяв. И зелень коры осиновой — Предвестье зелени трав. Апрельским ветром подунуло, Запахли водой снега. И дело свое задумала Река, упершись в берега. Ей грезится даль раздольная, Ей минута близка… Грохочет крылечко школьное, Едва дождавшись звонка. Давай, начинай, разламывай Натоптанный лед рябой… А что, если снова заново, С начала самого Начать нам жить с тобой?.. 1951 О прописке По всему Советскому Союзу, Только б та задача по плечу, Я мою уживчивую Музу Прописать на жительство хочу. Чтобы мне не ведать той печали, Как ответят у иных ворот: – Нет, не проживает. Не слыхали. Номер дома, может быть, не тот. Чтоб везде по селам и столицам Отвечали на вопрос о ней: – Как же, есть. Давнишняя жилица, — И улыбки были б у людей. Чтоб глаза у стариков яснели, Чтобы к слову вставил не один: – Мы еще на фронте были с нею, Вместе помним Вязьму и Берлин. Чтоб детишки из любого дома, Если к ним случайно обращусь, Говорили б: – Как же, мы знакомы И немножко знаем наизусть. Чтобы не с почтеньем, а с любовью Отзывалось каждое жилье: – Здесь она. На доброе здоровье Здесь живет. А как же без нее? Вот тогда, как отзыв тот желанный, Прозвучит о ней, моей родной, Я и сам пропиской постоянной Обеспечен буду под луной. 1951 Перед дорогой Что-то я начал болеть о порядке В пыльном, лежалом хозяйстве стола: Лишнее рву, а иное в тетрадки Переношу, подшиваю в «дела». Что ж, или все уж подходит к итогу И затруднять я друзей не хочу? Или опять я собрался в дорогу, Выбрал маршрут, но покамест молчу? Или гадаю, вступив на развилок: Где меня ждет озаренье и свет Радости той, что, быть может, я в силах Вам принести, а быть может, и нет?.. Все я приму поученья, внушенья, Все наставленья в дорогу возьму. Только за мной остается решенье, Что не принять за меня никому. Я его принял с волненьем безвестным И на себя, что ни будет, беру. Дайте расчистить рабочее место С толком, с любовью – и сразу к перу. Но за работой, упорной, бессрочной, Я моей главной нужды не таю: Будьте со мною, хотя бы заочно, Верьте со мною в удачу мою. 1951 «Мне памятно, как умирал мой дед…» Мне памятно, как умирал мой дед, В своем запечье лежа терпеливо, И освещал дорогу на тот свет Свечой, уже в руке стоявшей криво. Мы с ним дружили. Он любил меня. Я тосковал, когда он был в отлучке, И пряничного ждал себе коня, Что он обычно приносил с получки. И вот он умер, и в гробу своем, Накрытом крышкой, унесен куда-то. И нет его, а мы себе живем, — То первая была моя утрата… И словно вдруг за некоей чертой Осталось детства моего начало. Я видел смерть, и доля смерти той Мне на душу мою ребячью пала. И с той поры в глухую глубь земли, Как будто путь туда открыт был дедом, Поодиночке от меня ушли Уже другие проторенным следом… В январский холод, в летнюю жару, В туман и дождь, с оркестром, без оркестра — Одних моих собратьев по перу Я стольких проводил уже до места. И всякий раз, как я кого терял, Мне годы ближе к сердцу подступали, И я какой-то частью умирал, С любым из них как будто числясь в паре. И если б так же было на войне, Где счет потерям более суровый, Наверно б, жизни не хватило мне И всем, что ныне живы и здоровы. Но речь о том, что неизбежный час, Как мне расстаться – малой части – с целым, Как этот мир мне потерять из глаз, — Не может быть моим лишь частным делом. Я полагаю, что и мой уход, Назначенный на завтра иль на старость, Живых друзей участье призовет — И я один со смертью не останусь. |
