«Слушайте, ветры…» Слушайте, ветры, я начинаю Новые песни петь! Слушайте, ветры, я продолжаю Далям в глаза смотреть! Жизнь устояла, перестрадала, — Не примирилась — тлеть! Юность восстала и засияла, Чтоб в облака лететь! Вечно бороться и не сдаваться — Только такой обет! Мне — восемнадцать! Мне — восемнадцать! Мне восемнадцать лет! 30.03.77 г. Прощание с друзьями Тише, милые, глупые, тише! Я хочу на прощанье грустить… Под тяжелой охранною крышей Мне придется, наверное, быть. Это скоро, так скоро случится! Но сегодня тоска не о том: Нам придется теперь разлучиться, Чтоб… не встретиться в жизни потом. Лягте рядом, ребята, смотрите, Как весенне настроен февраль! Всюду тянутся звонкие нити И простором распахнута даль… Через час, в состраданьи озлившись, Я уеду, а новый жилец, Полновластно в наш дом заселившись, Вашей воле положит конец. Разбежитесь вы, ставши ничьими, Беспризорную долю познав. Обхлестают вас криками злыми, На помойные ямы изгнав. Будут бить и не брезговать кровью, Понаделают жалких калек, А затем — охраняя здоровье! — Вам устроит отстрел человек!.. Но… кому-то подвалит и счастье, Если благо приемлемо в том, Что приметнее ростом и мастью, Сторожить он останется дом: Будет яростно рвать на прохожих, И терпеть забавленья детей, Станет жизнь его сытно-погожей, И, наверно, забудет друзей… Ну а я? Я не знаю, родные, Что утрачу еще впереди, Что в судьбе обрету и какие Мне страдания не обрести… Но когда-нибудь, в жизненном мраке Или в благополучия час, Незнакомой бездомной собаке Расскажу о покинутых — ВАС… Февраль — март 1977 г. Воспоминание Вечер фонарями дружески мигает, В небе оживают синие цветы… Вдоль ограды клубной юноша шагает К месту, где встречала явь его и ты… Кто же он — спортивно выкроенный парень, Трезвый, некурящий (нравиться привык!), Русский по рожденью, внешностью — татарин… В общем, не последний сельский призывник? …Жил на свете мальчик с пылкою душою, Рано полюбил он книги и вино; Много повидал он с мамкой-сиротою… Пламенно мечтал он в светлое одно: Выйдет он по жизни очень знаменитым! Молодость прославив в буйстве и вине, Станет, как Есенин, кротко незабытым, Будет, как Высоцкий, слышен по стране! Время упраздняло игры и проблемы, Детские проказы, крымские года… Леты приходили, вольные, как темы, Леты уносились, будто поезда. Лето и примчало стуком серебристым Школьника на дальний утренний вокзал… Так неотвратимо в августе зарнистом Мальчик деревенский юность повстречал. Дальше что? Не знаю, должен ли я, право, Исповедь чужую в люди выносить?.. Может, по призванью, может, для забавы Стал он, как мечталось, песни петь да… пить. …Там, где танцплощадки, парки и пивбары, Сброды хулиганов, грязные слова, Там, где надрывались пошлые гитары, — Разная за парнем числилась молва… Только — заверяю! — запертый ли, праздный — В строгих кабинетах, в вольницах-дворах — Цели незабвенной, вере распрекрасной Клятву повторял он в песнях и стихах. Впрочем, ну их, песни! Миру ль интересно Что́ он там наплакал, спел и написал? Если и прослыл он… — я о том известий Радио не слышал, в прессе не читал! Что́ чужие судьбы! Личная дороже! Жизнь моя, быть может, — лучшая из книг! Если разобраться, если подытожить, — Я, пожалуй, тоже в пройденном велик… Дело ведь не в этом! Шествуя у клуба, Наши вспоминаю глупые мечты, И не отвергаю встретившие губы Там, где восхищала сны мои и ты… Сентябрь 1977 г. Корабль Земли (Венок сонетов) Суровый Дант не презирал сонета… Пушкин Нам Космос — Отец! Нам Вселенная — Мать! Мы — их своенравные дети… Но нам — постигать, постигать, постигать Свое НАЗНАЧЕНЬЕ на свете!.. 1 Пришедшим жить на Пик тысячелетий Творю Венок сонетною строфой. Мы, гении, как синтез всех наследий, — Цари цивилизации земной. И все-таки, для Космоса, мы — дети, Достигшие вершины роковой; Стоим пред галактическою мглой На Разумом освеченной планете! О, Пика эпохальные ветра! Под нами — Человечества Вчера, Над нами — Завтра, полное сомнений… И шаг зовет, и — пятит пустота… И нам, отцам грядущих поколений, Открыта — ввысь и в пропасть — высота! |
